— Вы думаете, что вы умираете?
— Еще нет. Я так полагаю. Если только ты не решишь убить меня в постели. Но об этом всегда надо позаботиться заранее.
Розалин оторвала наполовину увядший лист примулы. Ее брови сошлись в одну линию. Она не знала, был ли виноват пьянящий запах цветов или то, как отвлекающе летний ветерок шевелил темные пряди волос на лбу Ланса, но она с большим трудом следила за предметом их беседы.
Ее замешательство только возросло, когда Ланс продолжил:
— Я также послал за портнихой.
— Портнихой?
— Местная женщина. У нее немного провинциальный стиль, но придется довольствоваться ею, пока я не найду тебе более светскую модистку, — он провел пальцем по краю ее шали, скорчив презрительную гримасу. — Я заметил, что большая часть твоей одежды состоит из черного и… м-м-м… черного. А я считаю, что даже ношение полутраура приносит неудачу.
— Неудачу в чем? — спросила Розалин с раздраженным смущением.
— В браке.
— О чем вы говорите?
— О нашей свадьбе, конечно.
Глаза девушки широко раскрылись. Букет, который она так заботливо составляла, выпал из рук, в этот раз рассыпавшись по полу. Она смотрела на Ланса в течение нескончаемого момента, затем горячая волна негодования накрыла ее.
— О! Почему вы… вы… — забормотала Розалин, не в состоянии придумать, как назвать нахала. — Это самая ужасная ваша шутка.
— Уверяю тебя, моя дорогая, я убийственно серьезен.
Он улыбался, но что-то в его голосе наполнило Розалин тревогой. Она с трудом понимала, что испугало ее больше: потрясающая уверенность этого мужчины, который даже проконсультировался с викарием, адвокатами и портнихой, не поговорив сначала с ней, или железная решимость, которую она прочитала в его глазах. Решимость не пылкого поклонника, а генерала, распределяющего свои силы, чтобы занять чрезвычайно неприступный рубеж.
— Как вы осмелились, — задохнулась Розалин. — Делать такие приготовления и… и даже не побеспокоиться о том, чтобы спросить меня.
— Полагаю, принятый способ сделать это — встать на колени. Я надеялся, что ты не попросишь, но… — он испустил долгий страдальческий вздох и, к ужасу Розалин, опустился рядом с ней на колени прямо на упавшие цветы.
— Моя дорогая леди Карлион, — начал Ланс Сент Леджер, потянувшись к ее руке. — Не окажете ли вы мне честь…
— О, прекратите это. Прекратите! — Розалин попыталась оттолкнуть его прочь. Потерпев неудачу, она вцепилась в плечо Ланса в попытке заставить его встать. — Немедленно поднимитесь… пожалуйста. Вы совсем сошли с ума?
— Боюсь, что сошел, — прошептал он, сжимая ее руку.
— Но вы не хотите жениться, так же как и я не хочу выходить замуж.
— Нет, не хочу, — откровенно признал Сент-Леджер.
— Тогда зачем вы делаете это? Из-за легенды об избранной невесте? Вы утверждали, что не верите в это.
Ланс поддался рывкам ее руки и поднялся на ноги.
— Я не знаю точно, во что верю. Но проблема в том, что все вокруг, кажется, верят ей. Я надеялся, что смогу справиться с любым скандалом. Думал, что смогу привести Эффи Фитцледжер сюда, чтобы она стала твоей компаньонкой, что смогу все сделать как нужно. Но прежде чем эта проклятая женщина успела подняться с кровати сегодня утром, было уже поздно, — Ланс с извинением взглянул на Розалин. — Мне жаль, милая, но вся деревня, кажется, знает, что ты провела ночь под моей крышей.
Румянец волной залил щеки Розалин.
— Потому что я была ранена! Разве люди не в курсе этого? Разве вы не сказали им?
— Я мог бы стоять посреди деревни и пытаться рассказать правду, пока не свалюсь без сил, но, боюсь, это ни к чему не привело бы. Все эта чертова легенда. С того момента, как Эффи заявила, что ты моя избранная невеста, все вокруг только и ждали, что наши страсти вырвутся из-под контроля с разрешения церкви или без него. Это случалось и прежде. Они говорят, что один из моих двоюродных дедушек провел целую неделю в постели, прежде чем… В общем, не имеет значения, — поспешно оборвал себя Ланс. — Главное то, что все, от викария до деревенского кузнеца, думают, что я обладал тобой прошлой ночью.
— О, Боже! — Розалин прижала ладони к пылающим щекам. Она боялась чего-то подобного, пыталась подготовиться к этому. Но почему-то принять в действительности то, что ее репутация разрушена, оказалось намного хуже, чем она воображала.
Ланс склонился к ней, убирая выбившийся локон с ее лба.
— Все будет хорошо, милая. Как только мы поженимся.
Розалин оттолкнула его руку, пронзив мужчину укоризненным взглядом.
— Ваши понятия о том, что было бы хорошо, полностью отличаются от моих, сэр. Вы думаете, я соглашусь выйти замуж за человека, подобного вам, под влиянием обстоятельств?
Он вздрогнул, как будто она ударила его, но Розалин была слишком поглощена своим горем, чтобы ее это заботило.
— Мне все равно, если моя репутация погублена! — воскликнула она.
— Мне не все равно, — сказал он, отходя от нее, его рот сжался в жесткую линию. — Я знаю, у тебя плохое мнение обо мне, и, Господь свидетель, не без причин. Я совершил некоторые достойные осуждения поступки в своей жизни, но я никогда не обесчестил ни одну женщину.
— Так чью же честь вы пытаетесь спасти? — спросила Розалин. — Вашу или мою?
— Свою, — последовал неожиданный ответ. — Вы видите… у меня ее и так почти не осталось.
Ланс отвернулся, но прежде она заметила уязвимость, проскользнувшую в его глазах. Он стоял у окна, глядя вдаль, так же, как это делал сэр Ланселот прошлой ночью, и на мгновение сходство между мужчиной и призраком стало более заметным, чем когда-либо. Те же печальные глаза, то же измученное выражение. Розалин нашла это сходство столь невыносимым, что ей пришлось отвернуться.
Она бы чувствовала себя совсем иначе, если бы сэр Ланселот опустился на колени у ее ног, моля стать его невестой, исполняя все ее девичьи грезы. Когда девушка подумала о счастье, которое наполнило бы ее сердце, то почувствовала невыносимую боль.
Однако Ланс Сент-Леджер оказался не таким толстокожим, как она полагала. Розалин совершенно очевидно ранила его гордость своим отказом, но не в ее характере было причинять страдания другому.
— Мне так жаль, — мягко сказала она. — Я знаю, вы пытаетесь сделать все должным образом, и я ценю ваше предложение. Но вы должны также ясно, как и я, понимать, что мы не подходим друг другу.
Розалин попыталась улыбнуться.
— Я не люблю жестокость, но уже ударила вас однажды. И боюсь, что в итоге убью вас, прежде чем закончится первый год нашего брака.
Мимолетная улыбка тронула губы Ланса.
— Это был бы брак по расчету, Розалин. Я бы даже не приблизился к тебе.
— У меня уже был… — Розалин замолчала на полуслове, потрясенная тем, что собиралась сказать. Что у нее уже был такой брак, и она не хочет еще одного подобного. С каких пор она начала думать о жизни с Артуром с такой холодностью?
Они поженились, испытывая глубокое чувство привязанности, по крайней мере, она. Были времена, когда Розалин, поддавшись унынию, размышляла об Артуре: такой занятой мужчина, так поглощенный всеми его благородными целями, что возможно, когда он остался с молоденькой девушкой на руках, самым удобным для него было жениться на ней.
Нет, он любил ее. Розалин был уверена в этом, но она внезапно почувствовала беспричинный всплеск гнева по отношению к ее дорогому Артуру. Если бы он не потратил свою жизнь, пытаясь спасти мир,
