– Гильдегард Бингенская? – не оборачиваясь, спросил он.
– Ч-что?
Ренар жестом указал на полотно.
– Гобелен. Интересно, здесь изображена аббатиса Гильдегард, известная немецкая последовательница мистических учений и писательница?
– Нет.
Арианн удивило, что Ренар что-то знает о Гильдегард или других знаменитых женщинах. Большинство мужчин видели портреты средневековых женщин, занятых только чем-то полезным, например шитьем.
– Гобелен воздает должное моей двоюродной бабушке Евгении, которая тоже была в каком-то роде ученой. Эскиз выполнен моей сестрой Габриэль, – добавила Арианн. В прошлом, когда Габриэль еще верила во что-то кроме флаконов с духами.
– Замечательная работа.
– Благодарю, – пробормотала Арианн, нервно ломая пальцы. Она ожидала всплеск гневных эмоций по поводу кражи коня, обиды из-за расстройства планов женитьбы и ни за что не могла бы вообразить, что вместо этого последует спокойное обсуждение гобелена работы ее сестры. Правда, с самого первого момента их знакомства Ренар был непредсказуемым.
Он повернулся и посмотрел на нее. В движениях не было ни доли торопливости. Темно-зеленые глаза прикрывали тяжелые веки. Может быть, какие-то слухи о нем и являлись правдой, но этот человек вовсе не самозванец. Арианн знала его покойного деда, и у Ренара были такие же глаза, такое же непроницаемое, мало что выдававшее лицо. Несколько мгновений они молча разглядывали друг друга, пока Арианн не вспомнила об этикете и не присела в почтительном реверансе.
– Месье граф!
– Мадемуазель Арианн! – Граф изобразил краткий поклон. – Полагаю, здесь есть
– Нет, я… я не… – испуганно залепетала Арианн. – Я уже говорила, что не буду…
– Я, конечно, имел в виду своего коня. – Ренар с деланным удивлением поднял брови, но ресницы опустились, скрывая злорадный блеск глаз.
Арианн покраснела из-за своей оплошности, которая, как она подозревала, была спровоцирована намеренно. Она не знала ни одного мужчины, который бы так быстро мог смутить ее, как Ренар. Ей следовало принести ему извинения и объясниться по крайней мере насчет коня. Но начать оказалось трудным делом.
– Сделайте милость, присядьте, месье.
Ренар опустился на стоявшую у камина деревянную скамью со спинкой. Даже сидя, он был подобен Голиафу. Вытянув длинные мускулистые ноги, он положил одну могучую руку на спинку скамьи, вроде бы расслабившись внешне. Но Арианн подумала, что подобная поза обманчива – так могучий лев лежит, лениво растянувшись на солнышке, за секунду до прыжка.
Случись с ней что-нибудь, на помощь придут все ее домочадцы. Но даже в тот день, когда она встретилась с Ренаром в лесу, она чувствовала себя куда спокойнее.
Несмотря на ходившие вокруг него слухи, ей в новом графе весьма понравились ироническое отношение к себе и чувство юмора. Она, разумеется, знала, что он ищет себе жену: пригласил в свой замок самых привлекательных и самых богатых дворянок, из числа которых можно было сделать выбор.
По этой причине он нанес визит и на остров Фэр. Она удивилась, но меньше всего ожидала, что такова цель его миссии, даже вежливо поинтересовалась, нашел ли он себе невесту.
– Разумеется, нашел, – как всегда, спокойно улыбнувшись, ответил Ренар. –
Арианн до того смутилась, что вместо стула опустилась на пол…
Отгоняя эти воспоминания, девушка уселась напротив. Черпая успокоение в так знакомом уюте материнского стула, она с притворной скромностью спрятала руки в складках платья.
– Для начала, месье, думаю, мне следует объяснить, почему я… я сочла нужным забрать вашего коня…
– Для начала, мадемуазель, не стоит пытаться говорить мне неправду, – заметил Ренар. – Ни лицо ваше, ни душа не способны обмануть. Я совершенно отчетливо видел, кто ускакал на моем коне, и это были не вы. Моего коня украла белокурая малютка. Полагаю, ваша сестра?
– Да, – напряглась Арианн. – Но Мирибель всего лишь ребенок, месье. Она поступила плохо, но у нее довольно необычные представления. Ко всем животным она относится с добрым сердцем и всегда выручает пострадавших. У нее почему-то создалось впечатление, что с конем плохо обращались.
– Так оно и было.
– Так… и было? – удивленно уставилась на собеседника Арианн, не в силах поверить тому, что Ренар так спокойно признает свое бессердечие.
– С жеребцом плохо обращались, но не я. Дурно обращался с ним пьяный хам, у которого я купил этого коня. Этот молодой болван сильно порвал животному пасть, – объяснил Ренар. – Но, к счастью, ему не удалось укротить норов коня.
– Я заметила, что норова у Геркулеса хватает.
– Геркулеса?
– Э-э… Д-да. Моя сестренка Мири считает, что конь предпочитает, чтобы его так звали.
– Этим все объясняется, – шутливо протянул Ренар. – Не разглядев в этом звере ничего героического, я
