– Леди и джентльмены, пожалуйста, пристегните ремни и потушите сигареты. Мы заходим на посадку в аэропорту Сиэтла.
Мы приземлились так мягко, что даже Марис зааплодировала посадке:
– Этот парень может возить меня всегда. Когда самолет подрулил к углу аэропорта, нам велели оставаться на местах, так как проблема с грузом должна была занять минут двадцать.
Я встал, чтобы пойти в туалет, но впереди была большая очередь, так что я встал рядом с кухней и стал ждать. Рядом сидели две стюардессы, и, хотя они говорили тихо, я мог слышать их разговор.
– Никогда не видела такого сумасшествия.
– Кто первый заметил?
– Джуди, по этому жуткому запаху. Она сказала Дику, и он спустился проверить. Разве не странно?
– Отвратительно. Слава богу, Дик это сделал. Я бы, наверное, упала в обморок.
Стоявшая передо мной толстая негритянка наклонилась к ним и прошепелявила:
– Что это за запах? Мне пришлось опрыскать себя «сорок семь одиннадцать», чтобы избавиться от него!
Одна стюардесса взглянула на другую и пожала плечами. Почему не ответить, раз все равно скоро с этим будет кончено? Другая также пожала плечами.
– Когда мы взлетели из Лос-Анджелеса, каким-то образом открылся гроб, который мы везли в грузовом отсеке.
– Гроб? Господи Исусе! Вы хотите сказать, он открылся и покойник вывалился на мой чемодан? Сын велел мне лететь непременно на «Америкэн эрлайн» – мол, у них не так часто случаются проблемы! И вот на тебе!
Обе стюардессы приложили палец к губам: тише! Одна хихикнула:
– Такое иногда бывает, когда плохо закрепят груз перед взлетом. Но не беспокойтесь. Теперь его убирают. Больше проблем не будет.
– Погодите, я расскажу сыну. Он дипломат, но ничего не знает.
Драматически хмыкнув, толстуха прошла в открывшуюся дверь туалета и заполнила собой все тесное помещение.
– Еще даже до Европы не добрались, а уже черт-те что!
Когда я вернулся, Марис сидела на моем месте и смотрела в окно.
– Похоже, они говорили правду насчет груза. Посмотри на этих ребят внизу. Разве не здорово было бы иметь такой желтый грузовичок? Ты бы мог поставить его в свой
Подъехал огромный «кадиллак»-катафалк, оттуда вышли двое в черном и прошли под самолет.
– Знаешь, что происходит? Марис обернулась ко мне.
– А ты знаешь? Да? Скажи!
– Они везли гроб, при взлете он сдвинулся и открылся.
– Ты это серьезно?
– Вполне. Я подслушал разговор двух стюардесс, когда ходил в туалет.
– Хороший способ поздравить нас со свадьбой. – Увидев мое лицо, она хлопнула меня по шее. – Я шучу, Уокер. Нечего всюду искать символы. Просто какого-то бедолагу достал-таки двадцатый век. Давай посмотрим.
После долгого ожидания, пока множество людей суетилось под фюзеляжем, двое из похоронного бюро и двое служащих аэропорта вынесли гроб. Странным был его размер – не детский, но и не взрослый тоже. И, наверное, он был очень тяжелым, потому что у всех четверых лица покраснели, а на шее вздулись жилы. Коричневый металлический ящик на первый взгляд казался неповрежденным, но потом наверху, где сломалась крышка, я заметил огненный проблеск алой ткани.
– Теперь он знает, – вздохнула Марис.
– Ты о чем?
– Я думала об этом с детства. Когда вижу гроб, я всегда думаю, что его обитатель теперь знает Великий Ответ: каково это, после смерти. И еще гадаю, повезло ли ему, что уже знает, или нет.
– И Венаск тоже хотел это узнать. Но при всем своем могуществе не мог.
– Может быть, нам не положено знать. – Она посмотрела на меня. – Может быть, нам полагается просто жить как можно лучше и надеяться, что в конце концов все сделаем должным образом.
– А откуда знать, что живешь как можно лучше? Может быть, лучшее, на что ты способен, на самом-то деле никуда не годится?
– Я оптимистка. Я не верю, что бог несправедлив.
– Я люблю тебя, Марис.
– И это одна из причин моего оптимизма.
Часть вторая
ЕГО СОБСТВЕННОЕ ЛИШНЕЕ
Люди создают реальность, которая нужна им, чтобы открыть себя.
В лунном свете клоун не смешон.
Глава четвертая
Вену мы застали в разгар январской оттепели. На темной земле виднелись островки снега, а взлетные полосы аэропорта мокро блестели на теплом, клонящемся к вечеру солнце.
Марис, улыбаясь, ждала меня у самолетного трапа.
– Я только что снова заговорила по-немецки, и мне смешно.
– Это не так уж смешно – вернуться сюда. Это здорово. Когда приедем домой, я позвоню в Калифорнию и справлюсь, как там Венаск.
– Уокер, ты звонишь по три раза в день. Я правда думаю, тебе сообщат, если что изменится.
– Это очень важно для меня, Марис.
– Знаю; но, по-моему, ты перебарщиваешь. Дай всему этому немного улечься.
Люди шли к автобусу, который должен был отвезти нас к терминалу.
Я взял ее за руку и потянул к автобусу.
– Пошли, об этом не стоит спорить. Мы дома.
– Ты прав. Я все думаю, как там твой кот? Еще в самолете о нем вспоминала.
– Ему-то что? Рад – радешенек. Всякий раз, как я отдаю его фрау Нут, потом получаю обратно на пять фунтов тяжелее. Когда бы он ни захотел поесть, она пичкает его куриными сердцами.
Пока мы ждали у багажной карусели наш багаж, какой-то экстравагантный тип с выбеленными волосами и в хайтеково-панковском прикиде подошел к Марис сзади и обнял ее.
– Витамин D!
– Привет, Марис! Куда ты запропастилась, черт возьми? Мы обыскали весь Мюнхен.
– Виктор Диксон, а это мой муж Уокер Истерлинг.
– Муж? Ты вышла замуж! Это новость недели. Вы здесь живете или как?
– Уокер, Виктор – гитарист в группе «Витамин D».
– Привет, Уокер! Ты счастливчик, и я тебя ненавижу. Поздравляю. Да, завтра вечером мы здесь выступаем в «Ауди-макс». Не хотите прийти?
– Вы раскрутились, а? Больше не играете в «Онкель Пё»?
– Что ты! Мы на девятом месте в американской «Горячей сотне». И на первом в Германии.
– Знаю. Мы только что из Лос-Анджелеса. Каждый раз, включая радио, я слышала «В небе выходной». Я тобой горжусь! Вы пробились, вам удалось. Он смотрел на нее глазами маленького мальчика, с любовью и жаждой ее одобрения. Ясно, в прошлом между ними было что-то серьезное. Я бы мог возревновать, но почувствовал только гордость. За Марис, за наши отношения. Виктор Диксон был прав, любя ее, и за это он мне нравился.
– Береги ее, Уокер, она чистое золото. Я оставлю несколько билетов в кассе, и можете прийти, если захотите. Марис, я рад за тебя. Все будут рады узнать, что у тебя все в порядке.
Еще раз бросив на нее взгляд, как из огнемета, он ушел прочь. Она подмигнула мне и не увидела, как он последний раз обернулся к ней, прежде чем выйти.
