Как мы видели выше, Сасакава единственный из «правых» в Японии, кто выступал в защиту «трусливого, проанглийского, проамериканского» Ямамото. Привлекала Ямамото в Сасакаве определенная решительность во взглядах и готовность высказать любому то, что думает, а еще интерес к авиации. Однажды в сентябре, за три месяца до начала войны, находясь в поездке в Токио из Хасирадзимы, он пригласил Сасакаву в Морской клуб в Сибу, где высказал ему свое мнение: ситуация дошла до той точки, когда война становится неизбежной. «Какое-то время, – говорил он, – мы будем захватывать все на своем пути, протягивая щупальца, как осьминог. Но это продлится максимум года полтора. К тому времени мы просто должны обеспечить мирный договор. Подходящим моментом может быть взятие Сингапура. Падет он – нарушится спокойствие в Бирме и Индии. Начнутся беспорядки в Индии – Британии с этим труднее всего смириться: потеряв ее, Британия станет похожей на старика, лишившегося грелки для ног. Но есть ли политики, способные видеть это и действовать соответствующе? Полагаю, Сингапур будет взят в течение шести месяцев, и, когда это случится, рассчитываю на тебя…»
На какой вид мирного соглашения Ямамото надеется? Хотя оно не могло зайти так далеко, как Потсдамская декларация, позднее выработанная союзниками, его идеи достаточно решительны, учитывая, что в тот момент Япония в зените своих военных успехов.
Кувабара Торао, который познакомил Ямамото с Мизуно, экспертом по физиогномике, сейчас уже контр-адмирал, командует 4-й авианосной эскадрой. Однажды он заехал к Ямамото по пути на место новой службы и в ходе разговора рискнул спросить, что тот думает о возможных условиях мира.
На момент Ямамото задумался.
– Сейчас у правительства есть, я бы сказал, единственный – и идеальный – шанс заключить мир. Если от него потребуется предложить мирные условия, пусть оно подчеркнет, что не интересуется территориальными завоеваниями и вернет земли, оккупированные на данный момент; конечно, это нелегко, но это возможность перемирия. Но сейчас, когда правительство на седьмом небе…
Так оно и случилось: момент быстро упущен, шанс не использован.
Неизвестно, насколько Ямамото оценивал способности Сасакавы-политика действовать разумно; сам Сасакава – он выдвинул свою кандидатуру (без официальной рекомендации) на выборах при «Поддержке имперскому правлению» Тодзио и стал депутатом нижней палаты парламента – впоследствии, встречаясь с армейскими лидерами, разъяснял взгляды Ямамото, – правда, не вызвал никакой реакции.
Поскольку не оставалось надежд на достижение мирного урегулирования, главнокомандующему Объединенного флота по роду занятий надлежало заняться подготовкой новой операции. В конце декабря предыдущего года он пишет племяннику: «Первая стадия операций, то есть атака на Филиппины, Гонконг, Малайю и Голландскую Вест-Индию, уверен, не представит проблем; реальный результат определится после этого, на втором этапе, к нему нам надо соответственно готовиться морально и физически… Однако будущие операции должны базироваться на четком сочетании административных мер и стратегических, – не знаю, есть ли у нас люди, способные решать эти задачи…»
Лишь 5 января 1942 года офицеры штаба Ямамото получили приказ начать подготовку второй стадии операций. В книге «Сенсороку» Угаки, пометив: «Воскресенье, 5 января; ясно и холодно», пишет: «Первая стадия военных действий, по крайней мере в плане фронтального прорыва, более или менее завершится к середине марта. Возникает вопрос, каков следующий ход: то ли нам атаковать Австралию, то ли Индию, то ли совершить второй рейд на Гавайи, а может быть, нанести предупредительный удар по Советскому Союзу. В любом варианте, однако, к середине февраля потребуется подготовить какой-то план, и потому штабистам поручено изучить этот вопрос».
Правда, опять разговор о возможных вариантах неконкретный; хотя, вероятно, эти строки написаны до падения Сингапура и уже поздно начинать такое изучение. Конечно, Ямамото составил тщательный, детальный план Гавайской операции, с которой началась война; придерживаясь идеи поставить все на карту уже первым ходом и готовый даже отказаться от всех последующих операций в случае неудачи на Гавайях, он с большой неохотой думал о второй стадии, пока не увидел, как развиваются события на практике. В ответ на новогоднюю почтовую открытку от Хори Тейкичи он пишет:
«Поскольку наши дела в будущем пойдут в любом случае неважно, надо радоваться хотя бы тому, что есть.
Самолеты износились меньше, чем мы ожидали, так что я дал приказ возобновить тренировки, пока ситуация позволяет. Скоро мы почувствуем серьезную нужду в небольших боевых кораблях и дешевых транспортных судах, и я думаю, надо принять меры.
Еще с тринадцатого прошлого месяца, то есть целый месяц, ничего не делаю. Это уже надоедает, – нет ли у тебя хороших книг?»
Из четырех возможных планов операций, перечисленных в журнале Угаки, идею нападения на Советский Союз можно отложить в сторону; из остальных первую, то есть нападение на Австралию, с наибольшим энтузиазмом поддерживало оперативное управление морского генерального штаба. Как им представлялось, Австралия станет базой при контрнаступлении союзников. Оно начнется не ранее весны 1943 года, а до этого Японии надо продвинуться от Соломоновых островов до Новой Каледонии, Фиджи и Самоа, препятствуя врагу в размещении военно-воздушных сил в Австралии, и, если возможно, так изолировать Австралию, чтобы она вышла из войны.
Короче, идея морского генерального штаба состояла в том, чтобы отрезать Австралию и Америку друг от друга.
Второй вариант операций – нанести удар в Индийском океане – впервые предложен командованием Объединенного флота; идея состояла в том, что Япония наносит удар по Англии и Индии, атакуя Цейлон силами примерно пяти армейских дивизий, заманивает и уничтожает британский Дальневосточный флот, а затем соединяется с германскими войсками, в то время как они продвигаются с Кавказа на Ближний Восток.
Однако сама армия энергично возражала против этого плана. Говорилось, что тихоокеанская война начата теми, кто не знает моря, и ведется теми, кто не знает неба; армия в основном проявляла тут слабый энтузиазм и не занималась анализом прыжков с острова на остров в Юго-Восточной Азии. Враг, в отношении которого она наиболее воинственно настроена и которого больше всего боится, – Советский Союз; вряд ли генеральный штаб сухопутных войск согласился бы отдать пять дивизий для операций в Индийском океане в то самое время, когда по завершении первой стадии завоеваний в Юго-Восточной Азии планировалось забрать оттуда большинство войск и передислоцировать в Маньчжурию и Китай.
Отказавшись от этого плана из-за армейской оппозиции, командование Объединенного флота решило принять третий план, а именно наступление в центральной части Тихого океана. В то время единственно кто был способен совершить воздушный рейд на Токио – так это американские ударные силы. Идея налета на императорскую столицу имела такое психологическое значение, которое трудно вообразить в ретроспективе, после того как большая часть крупных городов Японии лежала в руинах; тут затрагивалась честь императорского флота и всей нации.
Таким образом, план – величайший из всех – состоял в наступлении с Мидуэя, при возможности вновь нанеся удар по Гавайям и в то же время оккупируя жизненно важные пункты на Алеутских островах; тем самым морские и воздушные оборонительные рубежи Японии переносятся на две тысячи морских миль к востоку и параллельно Тихоокеанский флот США заманивается в океанские просторы и уничтожается.
Другой фактор, влиявший на выбор стратегии: флот, в отличие от врожденной армейской жажды изнурительных пеших кампаний, испытывал, как мы уже видели, ностальгию по старомодному впечатляющему противоборству флотов в открытом море.
Так почти непобедимый до сих пор японский флот избрал курс, прямиком ведущий к мидуэйской катастрофе. В то же время армия уже несла ответственность за множество постыдных эпизодов в оккупированных районах Юго-Восточной Азии. В последней части письма Ямамото к Коге Минеичи от 7 марта есть такие строки: «Я слышал, сейчас, когда первая стадия боев близится к концу, армия, – он пользуется наиболее презрительным на флоте термином, – показывает или старается показать себя в истинном свете в Гонконге, а также во Французском Индокитае, Сингапуре и т. д. Есть реальная опасность, что это в конце концов приведет к беспорядкам в тылу». Слова «в истинном свете», вероятно, относятся к актам изнасилований и грабежей, совершавшимся армией, и к резне китайцев в Сингапуре, которые стали известны уже после войны.
Ватанабе Ясудзи прибыл 2 апреля в Токио, доставив более или
