менее завершенный план Объединенного флота для операций МИ («Мидуэй») и АО («Алеутские острова»). И опять морской генеральный штаб показал свое крайнее неприятие плана. Оппозиция группировалась вокруг капитана 2-го ранга начальника 1-го отдела 1-го управления Томиоки Садатоси и капитана 3-го ранга Мийо Тацукичи, работавшего в этом отделе.
После войны Мийо, под псевдонимом Казунари, написал личный отчет, озаглавленный «Противоречивость операции МИ». Как явствует из текста, он и Ватанабе, с которым они вместе учились в Морской академии и Морском штабном колледже, оказались в этом случае по разные стороны баррикады и начали ожесточенный спор. Здесь не место входить в его детали, но Мийо пишет: «Остается только догадываться, понимал ли главнокомандующий Ямамото, насколько неэффективной окажется авиаразведка, если Мидуэй послужит базой. Сделал ли он тщательный учет того, как огромны расходы ресурсов и велики трудности в поддержании снабжения такого изолированного острова; как уменьшится воздушная мощь, которую нужно поддерживать на уровне в других районах, и как повлияет все это на оперативную активность флота». Томиока высказывал подобное же мнение: там, где дело касается Мидуэя, Ямамото, он чувствует, незнаком с крупными элементами стратегии. Даже сейчас все еще верит, что на второй стадии операций приоритет следовало отдать отсечению Австралии от Америки.
Если сравнивать с Томиокой и Мийо, оппозиция остальной части морского генерального штаба, например в лице заместителя начальника Ито и начальника 1-го управления Фукудоме, оказалась весьма неэффективной. Это вполне объяснимо, поскольку Томиока и Мийо редко лично встречались с Ямамото; Фукудоме командовал «Нагато», когда Ямамото принял (в 1939 году) командование Объединенным флотом, потом служил начальником штаба Объединенного флота, опять же у Ямамото. Ито также жил в Америке, когда Ямамото работал там военно-морским атташе, и пользовался всякого рода советами Ямамото, в том числе и личного характера. К тому же он, хотя и короткий период, после Фукудоме и до Угаки, служил начальником штаба Объединенного флота. Как Мива Йоситаке или Ватанабе Ясудзи, которые полностью находились в плену личного обаяния Ямамото, Ито и Фукудоме, скорее всего, руководствовались своими личными контактами с ним и одобряли почти все, что предлагал Ямамото.
Оппозиция 1-го отдела не просто упряма, но и логически хорошо организована. Ватанабе, хотя и колеблясь, заявляет, что их возражений недостаточно, чтобы оправдать отмену плана, – за него стоит главнокомандующий и не может от него отказаться, не учитывая мнения руководства. Соответственно, спор доведен до Фукудоме в офисе начальника 1-го управления. Фукудоме слушал Ватанабе до конца, но контраргументы Мийо прервал на середине.
– Послушай, послушай, – мягко произнес он, – успокойся! Объединенный флот так рьяно поддерживает план, – почему бы нам его не изучить и не посмотреть, – может быть, примем?
5 апреля в оперативной комнате морского генерального штаба результаты анализа дали почву для другого жаркого спора – в присутствии заместителя начальника Ито. В середине заседания Ватанабе Ясудзи вышел из комнаты и по телефону рассказал Ямамото о настроениях в морском генеральном штабе и о своей собственной реакции. Вернувшись, проинформировал присутствовавших о том, что главнокомандующий тверд в своем мнении и взгляды его не изменились.
Контр-адмирал Фукудоме повернулся к Ито.
– Если главнокомандующий так настроен, не оставить ли все это на него? – спросил он.
Ито молча кивнул. Мийо, говорят, просто опустил голову, сдерживая слезы. У начальника морского генерального штаба Нагано возражений не было.
Кстати, за день до совещания, 4 апреля, был пятьдесят восьмой день рождения Ямамото; представитель отдела кадров морского министерства посетил «Ямато» в Хасирадзиме и привез с собой две награды для главнокомандующего. Ямамото сомневался, принять ли их.
– Я их никогда не стану носить, – сказал он. – Мне просто стыдно надевать их.
Дело не в его предполагаемой скромности; факт, что с начала военных действий он еще не видел собственными глазами ни вражеского корабля, ни вражеского самолета. В тот же день он пишет Хори Тейкичи в Токио следующее письмо:
«Дорогой Хори!
Я был огорчен, узнав, что Такеи проделал весь путь до Куре, но так и не смог доехать ко мне на флот из-за холодов. Я его просил положить в сейф в кабинете заместителя министра следующие вещи – ничего особенного: что-то вроде меморандума, написанного 7 января 1941 года, о том, что я говорил Оикаве о Гавайской операции и замене главнокомандующего Объединенного флота; то, что я писал где-то в мае 1939 года, когда за мной следила военная полиция; очень простая записка от 8 декабря 1941 года (ничего о семейных делах и т. д.) и конверт с некоторой суммой денег.
Я положил все это в большой конверт с просьбой, чтобы, если потребуется, его передали вице- адмиралу Хори. Посланец с наградами из Токио застиг меня врасплох. Что подумают об этом люди, видевшие войну на передней линии фронта? Это самое печальное. Едва ли я смогу, как принц Такамацу, вызвать главу наградного отдела и сжевать его…
Такеи Даисуке, глава бюро статистики, приезжал по делам в Куре, но жуткий холод помешал ему побывать на «Ямато», так что конверт для Ямамото, дошедший до Куре, вернулся назад в Токио, где его поместили в сейф морского министерства. Первая часть письма при всей ее кажущейся небрежности похожа на что-то вроде завещания, – «если потребуется» относится, конечно, к возможности собственной смерти. Что до содержимого конверта, некоторые вещи уже упоминались ранее; оставляю обсуждение остальных предметов до того момента, когда после смерти Ямамото заместитель министра Савамото Йорио откроет сейф, а Хори осмотрит его содержимое.
Два или три дня спустя Ватанабе возвратился на «Ямато» из Токио. В полдень 18 апреля 1942 года, через две недели после дня рождения Ямамото, американские бомбардировщики совершили внезапный налет на Токио. В письме Ямамото Ниве Мичи, в ее дом гейш в Симбаси, говорится:
«Меня несколько волнует, что, хотя война длится чуть более трех месяцев, многие чувствуют себя чересчур спокойно или заявляют, что они „благодарны адмиралу Ямамото“ за то, что не было ни одного воздушного налета. Они здорово ошибаются: враг еще не появлялся не из-за адмирала Ямамото, а из-за себя самого. Поэтому если им хочется выразить кому-то свою благодарность, пусть выражают ее Америке. Если она действительно решит обрушиться на нас, не будет никакой возможности защитить город вроде Токио. Случится это – я едва ли останусь в стороне, но все же надеюсь, что не станут возлагать вину на флот, заявляя, что он ничего не делает. В любом случае советую тебе для безопасности, коли возможно, оставить половину имущества, а вторую половину вывезти куда-нибудь за город.
„Первая стадия операций“ – детская игрушка и скоро завершится; а сейчас наступает взрослый час, так что я уж лучше перестану дремать – надо пошевеливаться…»
То, что его «слегка волнует», уже случилось. Атака проведена американской ударной группой под командованием вице-адмирала Уильяма Ф. Хэлси в составе двух авианосцев, «Энтерпрайза» и «Хорнета», четырех крейсеров и восьми эсминцев. В налете участвовали шестнадцать бомбардировщиков «Б-25» с «Хорнета» под командой Джеймса Дулитла.
Двухмоторные среднего радиуса действия бомбардировщики «Б-25» американской армии могли взлетать с палуб авианосцев, но не приземляться там же, поэтому после бомбежки самолетам предстояло лететь до континентального Китая и садиться на аэродроме, находящемся на территории под контролем войск Чан Кайши. Идея использования армейского персонала и больших армейских бомбардировщиков на авианосце для осуществления налета еще никому не приходила в голову, по крайней мере в Японии. Для самой американской ударной группы это военная хитрость, вызванная крайней необходимостью: на данном этапе ничто не происходит безнаказанно, в отличие от последних этапов войны, и таким способом можно запускать самолеты над морем на удалении достаточном, чтобы гарантировать безопасность флота.
В 6.30 утра «Нитто-мару», патрульное судно номер 23, находившееся к востоку от острова Хонсю, сообщило по радио, что встретилось с двумя американскими авианосцами в 650 морских милях к востоку от Ирозаки. Однако обычно считалось немыслимым, чтобы самолеты морского базирования совершали рейд на Японские острова с такого удаления, и Япония формально продолжала «вести наблюдение» за противником, когда произошло совершенно неожиданное: «Нитто-мару», номер 23, случайно потоплен американским крейсером «Нэшвилл».
