Эти печальные события омрачают существование Мари, а в то же время ее изводит другое тяжелое, мучительное обстоятельство: болеет Пьер. И раньше у него случались приступы болей, которые, вследствие неясных симптомов, врачи называли ревматическими, теперь они усилились и жестоко угнетают Пьера. Мучительно страдая, он стонет целые ночи напролет, а перепуганная жена ухаживает за ним.
Однако ж Мари должна вести занятия в Севре, а Пьеру надо опрашивать своих многочисленных учеников и проводить ними практические работы. Не имея желанной лаборатории, необходимо продолжать кропотливые опыты.
Только один раз вырывается у него жалоба. Он тихо произносит:
– А все-таки тяжелую жизнь избрали мы с тобой.
Мари пытается возразить ему, но ей не удается скрыть свою тоску. Если так приуныл даже Пьер, разве это не значит, что уходят его силы? Уж не болен ли он какой-нибудь страшной, неизлечимой болезнью? А сможет ли она сама преодолеть ужасную усталость? Уже несколько месяцев как призрак смерти бродит вокруг нее и овладевает ее мыслями.
– Пьер!
Пораженный тоном отчаяния и сдавленным звуком голосом Мари, он резко оборачивается.
– В чем дело? Что с тобой, дорогая?
– Пьер… если кого-нибудь из нас не станет… другой не должен пережить его. Жить один без другого мы не можем. Правда?
Пьер отрицательно покачивает головой. Эти слова, сказанные женщиной, притом влюбленной, забывшей о своем предназначении, полностью противоречат его убеждению, что ученый не имеет права покидать Науку – цель его жизни.
С минуту он вглядывается в удрученное, осунувшееся лицо Мари. Потом твердо произносит:
– Ты ошибаешься. Что бы ни случилось, хотя бы душа расставалась с телом, все равно – надо работать.
Докторская диссертация и пятиминутный разговор
Не все ли равно для науки, бедны ли, богаты ли, счастливы или несчастливы, здоровы или больны ее служители? Она знает, что они созданы искать и открывать и что до полного истощения сил они будут искать и находить. Ученый не в состоянии бороться со своим призванием. Даже в дни упадка физических и духовных сил ноги сами ведут его, как рок, в лабораторию.
Поэтому не станем удивляться результатам работы Пьера и Мари за годы трудной жизни. Молодая наука о радиоактивности растет и расцветает, истощая мало-помалу чету физиков давших ей жизнь.
С 1899 по 1904 год супруги Кюри, то вместе, то раздельно, то в сотрудничестве с кем-нибудь из коллег, публикуют тридцать два научных сообщения. Заголовки у них непривлекательные, текст испещрен диаграммами и формулами, пугающими неспециалиста. Однако каждое из этих сообщений знаменует собой победу. Читая сухое перечисление наиболее важных работ, опубликованных в различных журналах, согласимся с тем, что все они – плод любознательности, настойчивости и дарования.
О
Известие об открытии радиоактивности французскими учеными быстро распространяется за границей. С 1900 года из Англии, Германии, Австрии, Дании поступают на улицу Ломон запросы, подписанные именами крупных ученых. Супруги Кюри обмениваются письмами с сэром Вильямом Круксом, с венскими профессорами Зюссом и Больцманом, с датским исследователем Паульсеном. «Родители» радия щедро дают своим коллегам всяческие разъяснения и практические советы. В нескольких странах ученые кидаются отыскивать новые радиоактивные элементы, надеясь на новые открытия. Охота за ними дает хорошую добычу: мезоторий, радиоторий, ионий, протактиний, радиосвинец…
В 1903 году два английских ученых, Рамзай и Содди, доказывают, что радий непрерывно выделяет небольшое количество газа – гелия. Это первый пример ядерного превращения. Немного позже, и опять в Англии, Резерфорд и Содди, исходя из гипотезы, высказанной ^Мари в 1900 году, публикуют замечательную
