разбудить, просто ему хотелось еще раз убедиться, что он видит этого человека наяву. Полифем вздрогнул и открыл глаза. Он бросил быстрый взгляд на циферблат — стрелка еще не достигла середины шкалы, — а затем уже повернулся к Улиссу.
— Поднялся? — произнес он, улыбаясь. — Ты себе не представляешь, парень, как это здорово — знать, что есть живой человек, который может хлопнуть тебя по плечу! Давненько не испытывал ничего более приятного! Однажды, правда, я почувствовал на своем плече руку, но тогда за спиной у меня стоял мертвец и ждал только, чтобы я оглянулся. Не помню, чем это кончилось, кажется, у меня тогда был бред… Ну-с? Ты, я вижу, совсем поправился, сынок? Наклонись-ка поближе, я хочу посмотреть на твои глаза. Не робей, все уже позади. Можешь мне поверить, за сто лет я неплохо поднаторел в медицине, по крайней мере теоретически, — Полифем сладко зевнул и захлопнул книгу. — Интереснейшая, черт возьми, наука!
— Я ничего не понимаю, — просипел Улисс. В горле у него было сухо. — Что со мной случилось? Я думал, это свирепень…
— Свирепень, — задумчиво повторил Полифем, — может, и свирепень… А ну-ка, скинь куртку.
Он поднялся и обошел вокруг Улисса, внимательно его разглядывая.
— Не знаю уж, что там за свирепень, но получил ты вполне достаточно, чтобы твердо обосноваться на кладбище.
Полифем вернулся к столу и взял стоявшую на нем черную коробку.
— Если бы не регенератор, — сказал он, снимая крышку и показывая Улиссу уложенные рядами ампулы, — дело могло бы обернуться для тебя очень скверно. Но это волшебное средство творит прямо-таки чудеса. И, вдобавок, замечательно сохраняется. Оно появилось у нас всего за несколько месяцев до войны, слишком поздно, конечно Нигде в мире его еще не было, а ведь оно могло бы многих спасти.
Улисс с удивлением смотрел на ампулы. Почти такие же он выбросил в шахту Большой Ямы, они лишь немного отличались формой и цветом. И в этих склянках помещается сила, способная излечить человека, смертельно отравленного невидимым ядом! Они могли бы поставить на ноги всех тех, кто умирал, попав под розовый дождь, или был застигнут наводнением в лесу и умер через несколько месяцев, или отбивался копьем от свирепня. Они могли бы вылечить Ксану! Если только…
Да, есть одно условие. Ведь Полифем не вылечил никого из тех, кто был здесь в день войны. Лекарство помогает только живым, оно не может воскресить мертвого. Если Ксана еще жива, ее можно спасти, а если… Нужно бежать немедленно к ней! Нельзя терять ни минуты!
Да, но как же он уйдет? Ведь Полифем снова останется один на один со смертью, грозящей людям. Дождется ли он возвращения Улисса? Сколько времени придется ему ждать? Нет, в Город идти рано.
— Когда мы сможем покончить с этим монитором? — спросил Улисс.
— Скоро, малыш, — ответил Полифем, — теперь уже скоро. Но сначала ты должен восстановить силы, больше всего тебе сейчас нужен хороший бифштекс. Пойдем-ка, я угощу тебя кое-чем, дичи здесь, слава богу, хватает, да и боеприпасами я обеспечен еще на сотню лет.
…Среди разбросанных по комнате вещей стоял натянутый на проволочный каркас мешок с двумя широкими лямками. Полифем называл его рюкзаком и постепенно набивал всякой всячиной — инструментами, различными деталями, мотками проволоки, патронами и свертками с едой.
— Одному богу известно, что там теперь делается, — говорил он, укладывая в рюкзак фляжку с водой, — наверное, будет не так-то просто попасть внутрь, да и в самой шахте ползать не легче. Тамошние коридоры никогда, в общем-то, не предназначались для прогулок, а сейчас и вовсе могут оказаться непроходимыми. Так что все это, — он приподнял рюкзак и хорошенько его встряхнул, — может очень пригодиться… Уж теперь-то я доберусь до этого проклятого механизма! Если понадобится — зубами прогрызу к нему дорогу. Мы посчитаемся еще за сотню лет, которую я здесь проторчал. Сколько сделать можно было! Сколько людей спасти, научить, уберечь, эх!..
— Ну, кажется, все, — Полифем завязал рюкзак и с помощью Улисса водрузил его на спину. — Подай-ка мне автомат. Да не бойся, это еще не самое страшное, что тут есть! Вот так. — Он повесил автомат на шею и, подойдя к Улиссу, положил ему руку на плечо.
— Пожалуй, пора. Счастливо, малыш. Главное, не забудь про кнопку. Что бы ни случилось, главное — это кнопка. Я постараюсь управиться побыстрей, но, может быть, мне понадобится несколько дней. Придется потерпеть, сынок. Только никуда не уходи из комнаты. Еды у тебя навалом, можешь дремать вполглаза — мой будильник разбудит мертвого… Все понял?
Улисс кивнул. Ему было не особенно приятно оставаться одному в этом каменном мешке под землей, но, в общем, он считал свои обязанности простыми. И потом, это ведь ненадолго. День — два, и Полифем вернется. С монитором будет покончено, и они вместе уйдут в Город. И никакой свирепень им будет не страшен.
Полифем еще раз окинул взглядом комнату и с затаенной тревогой посмотрел на циферблат, по которому, медленно приближаясь к красной черте, ползла стрелка.
— Ну, все, пошел. Прощаться не будем. Увидимся… — Он решительно повернулся и вышел из комнаты.
Улисс остался один. Пока в коридоре были слышны шаги Полифема, он все стоял посреди комнаты и глядел на дверь, потом подошел к столу и сел в мягкое кресло. Теперь главное — терпение, подумал он. Надо ждать. Ждать, как в карауле на стене. Как в засаде на охоте. Только там с ним были Дед, Шибень, Ксана, а сейчас ему придется ждать одному.
Нет, не так. Ксана тоже ждет. И весь Город. И все люди, где бы они ни жили. Все, кто еще жив, ждут возвращения Полифема. Только мертвым все равно, их уже не спасти, а живым можно помочь…
Улисс вспомнил далекий голос, звучавший в ящике, который ему показывал Полифем. Сквозь хрипы и свист доносились незнакомые, неизвестно что означающие слова, но главное — это была человеческая речь. Где-то там, за Мертвыми Полями или еще дальше, живут люди. Нужно что-то починить, и тогда они смогут нас услышать, говорит Полифем. Можно добраться до людей или позвать их сюда и тогда вместе хоть что-то исправить, восстановить хоть часть уничтоженного сто лет назад мира…
Стрелка медленно ползла по циферблату. Когда она приблизилась к красной черте, Улисс нажал кнопку и вернул стрелку в начало шкалы. Все очень просто, когда нужно проделать это один раз. Труднее будет каждый час нажимать кнопку несколько дней подряд… А ведь Полифем делал это столько лет!
Откуда-то вдруг послышался отдаленный стук. Улисс насторожился. Где-то хлопнула дверь, и металлический пол загудел от частого, отчаянного топота. Звук все нарастал, и, наконец, в комнату, хрипло дыша, ворвался Полифем. Он был без рюкзака и без автомата, на плече болтался выдранный из куртки клок. Первым делом Полифем подскочил к столу и, выкатив глаза, уставился на циферблат. Он долго, не отрываясь, смотрел на него, а потом вдруг закрыл лицо руками и разрыдался.
— Что случилось? — спрашивал Улисс, усадив Полифема в кресло. — Где твое оружие? Где мешок? На тебя кто-нибудь напал?
Но тот лишь всхлипывал, отрицательно мотая головой. Улисс дал ему воды. Полифем хлебнул и закашлялся.
— Погоди, — выдавил он, — дай мне отдышаться, сейчас все расскажу.
Он долго сидел, обхватив голову руками и чуть покачиваясь из стороны в сторону.
— Оказывается, это не так просто, как я думал… — заговорил он наконец. — Все дело во мне. Миллионы раз я в деталях представлял свой поход к шахте и совершенно упустил из виду одну мелочь. Нажимать кнопку — для меня это не просто привычка. Это стало уже инстинктом, жизненной потребностью. Я слишком долго этим занимался и привык считать это самым главным. И вот теперь не могу уйти от нее. Я чуть с ума не сошел, когда подошло время нажимать кнопку. Я заставлял себя идти дальше, обзывал трусом, бился головой о камни, но все бесполезно. В конце концов я бросил и рюкзак, и автомат и прибежал сюда… Будь ты проклято, дьявольское изобретение! Из-за тебя я ни на что уже не гожусь! Я способен только следить изо дня в день за этой трижды осточертевшей стрелкой!
Полифем ударил кулаком по столу и отвернулся. Некоторое время он молчал, уставившись в стену и тяжело дыша, а затем повернулся к Улиссу с грустной улыбкой.
— Ничего, малыш, это пройдет… Я попробую еще раз, только мне нужно немного прийти в себя…
Выбравшись из чащи, Улисс поднялся на пригорок и сейчас же увидел крышу шахты — круглое,
