В общем и целом тренеры работают хорошо, но часто родители досаждают им в такой степени, что фактически ставят их перед необходимостью сажать плохо играющих ребят на скамью запасных, когда игра складывается неблагоприятно. Некоторые отцы чересчур назойливы со своими советами. Например: «Переведите Джо из нападения в оборону, а Майка поставьте не в центр, а на край»; или же: «Сделайте же что-нибудь, чтобы команда смогла использовать численное большинство». И уж совсем незавидное у тренера положение, когда он слышит подобные советы в форме криков, обрушивающихся на него со всех сторон, причем как раз тогда, когда он пытается сосредоточить все свое внимание на команде. Рядовой тренер низшей лиги не обладает невозмутимостью китов Национальной хоккейной лиги вроде Билли Рея,[3] или Панча Имлача[4] и, наслушавшись подобных советов, он начинает задумываться, стоит ли ему мучиться с ребятами, если он может преспокойно посиживать дома.
А бывают и такие родители, которые впадают в другую крайность. Они, по-видимому, полагают, что за пять долларов, которые они платят в качестве вступительного взноса, они получают няньку для своих детей. Они рассуждают примерно так: «За мальчиком присмотр на пару часов обеспечен, и можно тем временем понежиться в постели».
Как-то тренер детской команды в Берлингтоне пожаловался мне, что родители опекаемых им ребят настолько безразличны к спортивным занятиям своих детей, что буквально ни одного из них не заставишь привезти своего ребенка к тренировочной площадке. Пришлось этому тренеру самому и привозить, и развозить ребят. Однажды он опешил, когда негодующий отец рявкнул на него: «А нельзя ли привозить мальчика с тренировок пораньше?». Мой друг не стал объяснять, что в этот день он доставил домой уже восьмого мальчугана.
А вывод из всего этого такой: спортивные успехи ребенка в хоккейной команде в значительной мере определяются тем интересом, который проявляют к этому его родители. В детской хоккейной лиге в Канаде существует золотое правило: «Не посылай ребенка на каток, а привози его сам». И следовать этому правилу надо неукоснительно.
Если бы мой отец не поддержал меня в желании начать играть в команде «петухов» в Белвилле, не поддержал с искренней готовностью помочь, моя хоккейная карьера была бы с самого начала загублена.
В Белвилле хоккеем на уровне низших лиг верховодят специальные муниципальные отделы, представители которых набирают ребят и создают из них команды. Записал в одну из команд отец и меня, и мне было велено явиться субботним утром на каток. Когда я пришел, лед был буквально забит мальчишками. Ребят начали громко вызывать по фамилиям, и они направлялись в тот или иной угол катка, где их уже ждали тренеры. Всех значившихся в списке уже вызвали, а своего имени я не услышал. С тех пор я набегал на коньках в хоккейной форме немало километров, но всякий раз, когда я вдруг вспоминаю о детском хоккее, я отчетливо ощущаю чувство, которое испытывает всеми забытый и никому не нужный человек и которое я испытал в то утро. Все-таки я решил присоединиться к одной из групп, полагая, что если попросить тренера, то он тут же допишет мою фамилию к своему списку. Но оказалось, что здесь произошла просто ошибка. Я уже было начал протискиваться сквозь толпу ребят к тренеру, как из другого угла катка кто-то крикнул: «Эй, Бобби! Так ты же в нашей команде!».
Тренером этой команды был Дан Каули. Дан знал очень многое о хоккее. Он знал также очень многое и о том, как сделать, чтобы его ребята играли. К каждому мальчишке в команде Каули имел особый подход, и даже самого плохого игрока Дан мог одобрительно похлопать по спине, сказав ему, чтобы он не падал духом. Дан всегда находил слова поощрения для тех ребят, кому посчастливилось забить гол, но он строго следил и за тем, чтобы ни у кого из нас не вскружилась голова от похвал. «Вы играете в команде, – бывало, скажет он. – Мне звезды не нужны».
Первый год пребывания в организованном хоккее оказался для меня удачным. Я играл в одной тройке с Джеком Хьюзом и Нормом Митчелом, и мы, успешно выступив во всех играх первенства, завоевали звание чемпионов в своей группе. Есть от чего заважничать мальчишке, дебютировавшему в настоящем хоккее!
Своим успехом мы были обязаны не только тренерской работе Дана Каули, но и интересу, который проявлял к нашей подготовке мой отец. Добраться утром до катка мы могли всегда без труда. Если вдруг отец не мог привезти нас сам, он поручал это своему другу Фрэнку Макдональду. Возвращаясь домой с очередной игры или тренировки, мы обсуждали наши хоккейные дела, разбирали допущенные мною ошибки, а то просто говорили о прелестях игры в хоккей.
В следующем году я играл в команде другого клуба, но моим тренером опять был Дан Каули. И этот год оказался для меня удачным, хотя именно тогда у меня появилась дурная привычка подхватывать при первой возможности шайбу и устремляться с ней к воротам противника, даже и не помышляя о коллективной игре.
Если мне не изменяет память, в этом же году я впервые удостоился внимания одной из газет. Польщен я был необыкновенно. В спортивном отделе местной газеты была помещена заметка, в которой было сказано, что «Бобби Халл приковал к себе внимание безбилетных болельщиков». Пожалуй, единственное событие, которое может взволновать и обрадовать меня больше, произойдет лишь когда один из моих породистых быков станет обладателем большой золотой медали на выставке.
Другим памятным событием моего второго хоккейного года явилось то, что я начал по-настоящему забивать голы. Играл я центральным нападающим. Дух спортивного соперничества во мне уже успел проснуться, и не замедлили сказаться годы, которые я провел на льду залива Бей-ов-Куинте, катаясь на коньках и орудуя клюшкой. Я не имел никакого понятия о том, как нужно наиболее рационально использовать бег на коньках, и, когда мне доставалась шайба, я держал ее, не отпуская от клюшки, и стремглав летел к воротам соперников. Все чаще и чаще я оказывался один в зоне взятия ворот. Бросал шайбу я достаточно сильно, чтобы доставлять неприятности вратарям, и с каждой игрой счет забитых мною шайб рос.
Нас нацеливали на выигрыш, и я делал все для достижения этой цели, но это усиливало во мне дурную привычку, о которой я уже говорил и от которой я никак не мог отделаться, пока не попал в Национальную хоккейную лигу, – я не играл в пас. Не то чтобы я не хотел пасовать, а просто в этом не было никакой необходимости. Ростом я был ниже большинства игроков, но сильнее их физически, а бегал на коньках быстрее всех. Если я и следовал тогда какой-то логике в игре, то, очевидно, логика была такая: «Раз нужно выигрывать, а я могу забивать голы, то к чему пасовать?».
Дану Каули, конечно, не следовало смотреть на это сквозь пальцы. Если бы мне пришлось тренировать десятилетних ребят, я бы никому не позволил «жадничать», держа шайбу все время при себе. Но в том-то и дело, что Дану хотелось выигрывать. Он, как полагается, менял игроков на поле и всем давал возможность поиграть, но этот малыш в центре умел забивать голы, а Дану, как тренеру, больше ничего и не надо было.
По-моему, никто из моих партнеров не обижался на меня за то, что я пытался играть в одиночку. Не обижались на меня и болельщики. Отец был на седьмом небе: уроки, которые он мне давал на льду залива, не пропали даром.
