моральном отношении. Не приходится сомневаться, что с уходом конного корпуса противник, при наличии наших слабых сил, имел бы полную возможность, когда это нужно было бы, снова овладеть Каховкой.
Поэтому невзятие Каховки не может свести на нет успех операции.
Условия борьбы были слишком неравны: огромный перевес сил в пехоте, а также в артиллерии и технических средствах позволял противнику постоянно иметь в руках свежие резервы, ликвидируя первоначальные наши успехи.
Несмотря на тяжелые условия – жару, полное безводье и утомленные наши части, сильные духом, с честью выполнили возложенную на них задачу.
Разброски сил не было.
План красных был открыт уже 26 июля, и все силы были сосредоточены на Каховском направлении.
С 26 июля по 2 августа в этом направлении работали 7/8 наших сил и лишь 1/8 – на фронте Корсунский монастырь – казачьи Лагери – Алешки.
Конный корпус имел возможность уничтожить красных в районе Черненька; дальнейшие его действия, с изменением соответствующих целей, заключались лишь в обеспечении флангов атакующей пехоты.
Распоряжения Ставки, диктуемые обстановкой на фронте генерала Кутепова и заключающиеся в приказании возможно скорее вывести части генерала Борбовича из боя, начиная с вечера первого же дня, не могли не связывать рук мне, как командиру корпуса, которому приходилось все время считаться с необходимостью беречь конницу и возможно скорее вывести ее из боя.
Все изложенное приводит к общему суждению:
Части 2-го корпуса и генерала Барбовича выполнили возложенную на них задачу и не их вина, что красные, обладая огромным превосходством сил, артиллерии и технических средств, удержали за собой пятиверстный плацдарм у Каховки.
Я послал Главкому такую телеграмму:
Срочно вне очереди Главкому Ходотайствую об отчислении меня от должности и увольнении в отставку.
Основание:
1) удручающая обстановка, о которой неоднократно просил разрешения доложить Вам лично, но получил отказ;
2) безвыходно тяжелые условия для ведения операций, в которые меня ставили (особенно отказом в технических средствах);
3) обидная телеграмма за последнюю операцию, в которой я применил все свои силы, согласно директивы и обстановки.
Все это вместе взятое привело меня к заключению, что я уже свое дело сделал, а теперь являюсь лишним. Х.Александровский, 2 августа 1920 года. Слащев». Результатом этой телеграммы явился такой разговор со Ставкой:
«Генералу Слащеву. Я с глубокой скорбью вынужден удовлетворить возбужденное Вами ходатайство об отчислении Вас от должности Командира Второго Корпуса. Родина оценит все сделанное Вами. Я же прошу принять от меня глубокую благодарность. Назначенный Командир Второго корпуса генерал Витковский завтра выезжает в село Чаплинку. Впредь до его прибытия в Командование Корпусом укажите вступить старшему. Вас прошу прибыть в Севастополь.
4/17 августа. Врангель
В Севастополе
Сдав должность Командира Второго Корпуса, я 5-го августа прибыл в Севастополь к Главному генералу Врангелю и подал ему рапорт:
4 августа 1920 г. Главкому
Рапорт
Считаю своим долгом более подробно донести Вам причины, вызвавшие мой рапорт об отставке. Они следующие:
1) Вы заняты общегосударственными вопросами и не в состоянии были уследить за всеми интригами, создавшимися кругом Вас.
2) Вокруг Вас составилась компания, проводящая свои личные интересы и имеющая во главе генерала Коновалова.
3) Ваш Начальник Штаба генерал Шатилов, будучи человеком честным, но видимо, слабовольным, во всем подчинился злому гению Юга России – генералу Коновалову, который уже довел генерала Боровского до Ак-Маная, а генерала Шиллинга до Одессы 4) Участвовать в сознательной работе на погибель России не могу.
Вследствие действий генерала Коновалова, явилась последовательная работа по уничтожению Второго Корпуса и приведения его к лево-социал-революционному знаменателю, точно так же как и систематическое восстановление Вас против меня (факты: десантная операция не дала Вашей благодарности солдатам, а Первый Корпус их получил; производство начальника штаба Второго Корпуса в генерал-майоры отклонено за молодостью его выпуска из Академии, а годом моложе Коновалов и Егоров произведены; пополнение Корпуса задерживалось и мобилизационный район давался чуть ли не в полосе противника; награды частям были отклонены, а Первый Корпус их получил; мои ходатайства видеть Вас для личного доклада и для поднесения от Второго Корпуса плана обороны Крыма трижды отклонены.
Не есть ли это удар по самолюбию всего Корпуса?
Еще хуже оказалось влияние Коновалова на ведение операций.
В то время как Вы лично обещали мне мой бронеавтомобильный отряд, 6 броневиков и коллону грузоавтомобилей (в виду отсутствия железных дорог) в 24 грузовика, я получил один легкий броневик с одним пулеметом и 6 грузовых машин; остальное все было передано в другие корпуса, между тем, как еще до десантной операции от меня были взяты все транспорты. Аэропланы на 200-верстный участок были даны в количестве одного исправного и одного неисправного.
Благодаря этому, погибли сотни лишних жизней, Участвовать в уничтожении моих людей не могу.
Коновалов по злому умыслу или по небрежности, не прочитывал ине докладывал Вам моих донесений о группировке, чем ввел в заблуждение о месте главного удара.
Чтобы окончательно подорвать дух Второго корпуса, моим заместителем назначен генерал Витковский, человек, заявивший в момент ухода Деникина, что если уйдет Деникин – уйдет и Витковский со всей Дроздовской дивизией.
Вы знаете, что я все силы принес в жертву Родине; Вы знаете, что в момент ухода Деникина я первый поддержал Вас и сообщил Вам в Константинополь; Вы знаете, что говорилось у Вас в каюте и у меня в вагоне в 3 часа ночи и, поэтому гнусные интриги восствновлены нас друг против друга должны были отпасть.
И вот, на основании всего вышеизложенного, я как подчиненный, ходатайствую, как офицер у офицера прошу, а как русский у русского – требую назначения следствия над Штаглавом, Штакором 2 и надо мной по поводу Каховской операции 25 июля и 3 августа сего года.
Знаю, что Вы, как честный русский офицер, мне не откажете.
Слащев.
Генерал Врангель на этот мой рапорт ответил, что я утрирую обстановку и что всякий суд надо мной и отставка моя вредна для дела.
Генерал Врангель назначил меня в свое распоряжение, издав 2 таких приказа:
Приказ Главнокомандующего Русской Армией № 3505 г. Севастополь 6/19 августа 1920 г.
В настоящей братоубийственной войне, среди позора и ужаса измены, среди трусости и корыстолюбия особенно дороги должны быть для каждого русского человека имена честных и стойких русских людей, которые отдали жизнь и здоровье за счастье Родины. Среди таких имен займет почетное место в истории освобождения России от красного ига – имя генерала Слащева.
С горстью героев он отстоял последнюю пядь русской земли Крым, дав возможность оправиться русским орлам для продолжения борьбы за счастье Родины.
России отдал генерал Слащев Свои силы и здоровье и ныне вынужден на время отойти на покой.
