Особый осадный корпус из 14 000 воинов при 28 пушках по приказу Петра 21 марта вышел из острова Котлин на Выборг – «с корпусом пехоты и кавалерии через лед, морем с Котлина острова марш свой воспрял.»
Петровская регулярная армия совершила геройский ледовый поход – «в самый ужасный мороз, какие бывают только в России, они перешли прямо по льду с орудиями и со всем обозом; всякая другая европейская армия, наверное, погибла бы при подобном переходе; но где предводителем является само счастье, там все удастся; впрочем, русские выносливы, что для солдат других наций невыполнимо.»
Совершив 130-километровый ледовый поход, корпус Ф. Апраксина и М.Голицина обложил Выборг, мощный замок с сильным гарнизоном.
30 апреля на помощь осадному корпусу Петр повел из Кронштадта 270 боевых судов к Выборгу. Корабли зашли в гавань Выборга под шведскими флагами и в шведских матросских кафтанах, «открыв огонь по русским батареям у Транзунда. Шведский гарнизон очнулся и понял, что происходит, но было поздно – суда разгружались в русском лагере. Шведская эскадра из 18 линейных кораблей, пришедшая к Выборгу через несколько дней, не решилась прорываться к замку. Корпус Любекера, «охранявший» Финляндию, к Выборгу не пошел.
Русские пушки и мортиры месяц били по Выборгу и 13 июня комендант сдал замок. После Выборга сдался Кексгольм и Вильманстранд. Датский посол в Петербурге Юст-Юль писал в дневнике:
«Компания нынешнего лета закончилась так счастливо, что о большем успехе нельзя было мечтать. В самом деле, в одно лето царь взял восемь сильнейших крепостей, а именно Эльдинг, Ригу, Динамюнде, Пернов, Аренсбург, Ревель, Выборг и Кексгольм, и благодаря этому стал господином всей Лифляндии, Эстляндии и Кексгольмского округа. Ему больше ничего не осталось завоевывать.»
Выборг стал опорным пунктом для русского флота и его операций в Финском и Ботническом заливах, в Финляндии, Кексгольм стал базой русской армии для действий в Финляндии.
Рига стала промежуточной базой, соединявшей Ингерманландию и Северную Германию, где пока неудачно против шведов воевали датчане.
План новой компании против Швеции пришлось отложить. «Благодаря» закулисным интригам Англии и Франции «очнувшаяся» почему-то после Полтавской битвы Турция объявила войну России – Карл XII, сидевший под Стамбулом, уговорил Порту на войну.
Военные действия начались 20 ноября 1710 года. Карл XII предлагал султану поход на Чигирин и Левобережную Украину, осаду Азова и прорыв к Воронежу. Сам Карл хотел объединить антироссийские силы и воевать в Померании, где успешно действовал шведский корпус генерала Стенбока.
Весной 1711 года русская армия была развернута на Днестре и после драматических событий 12 июля 1711 года русско-турецкий мирный договор был подписан, почти без потерь для России. Русская армия двинулась на Могилев. Шведский король больше не оказывал серьезного влияния на ход Северной войны. Его генералы говорили и писали о Карле: «Наш король ни о чем больше не думает, как о войне. Он уже больше не слушает чужих советов. Он принимает такой вид, что как будто Бог непосредственно внушает ему, что надо делать. Если у него останется только 300 человек, то он и с ними вторгнется в Россию, не заботясь чем будут питаться солдаты. Если когонибудь из наших убивает, и его это нисколько не трогает.»
Современный шведский историк Г. Артеус писал в работе «Карл XII и его армия»:
«Попытки Карла на протяжении пяти лет организовать стратегическое эффективное нападение на Россию из Турции, при этом пользуясь только турецкими силами, провалились, хотя и выглядели в 1710– 1711 годах вполне обнадеживающими. Здесь мы можем догадаться о каком-то иррациональном мотиве: он не мог вернуться в Стокгольм побежденным. Его – в глазах многих, включая меня, – совершенно глупое решение послать в 1712 году армию Стенбока, до ещё и, как он надеялся, победившей в какой – нибудь битве.
Капитуляция 1713 года Стенбока со своей армией в Гольштейне открыла для русского войска возможность оккупации Финляндии, чего царь Петр дожидался все то время, пока Швеция располагала внушительной полевой армией.
Попытка собрать воедино в моей оценке Карла XII как стратега неизбежно выявляет роковое отсутствие разума во многих его планах и в некоторых его решениях, принятых в походах, – недостаток, вероятно, был тесно связан с его четко выраженным абстрактным образом мышления и, как правило, слабым интересом к военно – стратегическим точкам зрения других. Я, как и многие другие испытываю глубокое изумление, перед его выбором первоочередной стратегической цели в различных ситуациях. Прежде всего меня изумляет то, что для него оборона Финляндии и прибалтийских провинций, коренных частей унаследованной империи, явно не представлялось делом большой важности.
Если военные ресурсы – как у Карла XII– относительно невелики, то ведение войны ради заключения мира должно занять длительное время. И не исключено, что Карл XII более всего этого и желал. Война до бесконечности: никогда не расставаться с любимой полевой жизнью среди «солдатской оравы», никогда не снижать постоянно возобновляющееся, обостряющее все жизненные чувства боевое напряжение.»
Петр Первый разработал новый план войны со Швецией – в течение 1712–1714 годов он намеревался нанести двойной удар – со стороны шведских владений в Северной Германии и на северном побережье Финского залива, с переносом боевых действий на территорию Швеции. В результате к Северному союзу присоединились два германских государства. Ганновер хотел получить Бремен и Вердер, Пруссия – Померанию.
Весной 1712 года Штеттин в Померании был взят войсками А. Меншикова. Штральзунд защищал сам Карл XII, пробравшийся в Померанию из Турции через Венгрию. Датский и прусский короли заставили капитулировать Штральзунд в декабре 1715 года – Померания была полностью завоевана.
Занять Финляндию можно было речным флотом по рекам и озерам или наступать по побережью от Выборга.
Голландский посол в Петербурге докладывал начальству в апреле 1712 года:
«Все здесь пришло в движение, корабли выведены из гавани, на них грузят провизию и военные снаряды. Несколько полков, расположенных на острове Котлин и в окрестностях, готовы отправиться на этих судах к Выборгу, а оттуда дальше, держась ближе к берегу, куда большие неприятельские суда выйти не могут.»
Летом 1713 года морская пехота Ф. Апраксина и М. Голицина взяла финские города Або и Гельсингфорс. Шведскую армию разбили при Таммарфорсе – к 1714 году завоевание Финляндии было закончено.
Даже армию Стенбека в Померании союзники не могли разбить без Петра, попросив его о помощи. Петр Сказал: «Пост самый опасный есть всегда и самый почетный», послал датчанам и поялкам четыре полка, а сам, не дожидаясь боя уехал в Россию. Когда русские полки пошли на Стенбока – шведы бежали без боя. 4 мая 1713 года шведская армия Стенбока капитулировала.
Потеряв Гельсингворс – морскую крепость – Швеция лишилась своей последней базы на берегах Финского залива. Для взятия будущей столицы Финляндии был сформирован десантный корпус из 16 000 воинов, посаженых на 200 галер. В начале мая 1713 года эскадра Ф. Апраксина подошла к Гельсингфорсу и всю ночь подавляла шведские батареи. Город загорелся и в него вошла русская морская пехота. Шведский гарнизон ушел за город и двинулся на соединение с корпусом Любекера, опять не поддержавшего последнюю шведскую крепость в Финском заливе. Русские полки пошли на корпус Любекера и шведский флот опять вошел в Гельсингфорс. Русские галеры атаковали 8 шведских кораблей, спалив 5 судов и взяв пленных. Шведский флот без боя ушел из порта. Гельсингфорс был взят окончательно в середине мая. На противоположенной стороне Финского залива русские войска взяли Ревель. Петр писал: «Неприятельская эскадра из Финского моря выбита.»
В боевых действиях в Финляндии большую роль уже играл русский галерный флот. В. Панов писал в работе «Петр I как полководец»:
«Корабельный флот – корабли и фрегаты были значительных размеров, с большим водоизмещением, сильной артиллерией, сложной парусной системой на мачтах; корабли были более тяжелого типа, фрегат более легкого, в том числе галиоты, шнявы, флейты.
Суда галерного флота – каторги, галеры, полугалеры, скампавеи, бригантины– обладали малым водоизмещением, слабой артиллерией. Они были приспособлены для перемещения не столько на парусах,
