серьгами. Пробравшийся на веранду солнечный луч кольнул янтарь, вспыхнул, обжегшись, и тут же отпрянул. Пожилая дама была не в настроении.
Капитан Платошин осторожно присел на краешек плетеного стула, словно опасаясь, что тот развалится, а его коллега остался стоять.
— Как продвигается наше расследование? — выдавила после паузы Наталья Александровна.
— Возникли некоторые обстоятельства.
— Простите, как вас? — засуетилась Вера Федоровна.
— Андрей Николаевич.
— Андрей Николаевич, мы все просто уверены, что это был несчастный случай. Неосторожное обращение с оружием.
— На пистолете обнаружены отпечатки, — пропустил ее слова мимо ушей капитан Платошин. — Посредством сопоставления удалось выявить, что они принадлежат, по крайней мере, еще четырем разным людям. Не считая юной наследницы и потерпевшего.
— Это просто невероятно! — воскликнула Наталья Александровна. — Я сразу могу сказать, что брала пистолет, когда заходила в кабинет к Георгию! Я в этом призналась!
— И что, все присутствующие по очереди заходили в кабинет и брали в руки пистолет? — усмехнулся Платошин. — Олимпиада Серафимовна?
— Я? Да. Видите ли, мне хотелось забрать его у сына. Дурное предчувствие, знаете ли. Но Жорочка не разрешил, — и Олимпиада Серафимовна приложила к глазам платочек.
— Настя, а вы?
— Я?
— Когда вы заходили в кабинет?
— Я не заходила.
— И как на пистолете оказались ваши отпечатки?
— Не знаю.
— Это не ответ. Кстати, Вера Федоровна, а вы когда брали в руки оружие?
Она заволновалась:
— Возможно, я могла бы как-нибудь объяснить…
И тут Настя возбужденно заговорила:
— Да, я была в кабинете. Была. Мне не хотелось об этом говорить. Потому что… Потому что это тетя убила дядю Георгия.
— Как-как? — насторожился капитан.
— Да, я пошла в кабинет поговорить с дядей по одному очень важному вопросу, но его там не оказалось. Я взяла пистолет, посмотреть, ведь это старинная, антикварная вещь и было интересно, — с вызовом сказала Настя. — Но потом я услышала, что кто-то идет, положила пистолет на место и спряталась в студии.
— Зачем? — невозмутимо спросил капитан.
— Не знаю. Не хотела мешать.
— Но подслушивать остались?
— А что? Буквально на несколько минут, потому что они стали ссориться. Дядя просил тетю Нелли уехать из дома. Я никогда не слышала, чтобы тетя так кричала. Должно быть, она рассердилась и выстрелила в него. Но она не хотела.
— Долго вы прятались в студии?
— Нет.
— И куда пошли потом?
— В гараж.
— Так. Шофер подтверждает, что в момент выстрела вы были там. Замечательно.
— Да он врет! — не выдержала Наталья Александровна. — Все врет! Я сидела на веранде и видела, как Миша пошел в сарайчик. Там лежат дрова, которыми топят сауну.
— Сауну? В такую жару? — удивился младший оперативник.
— Там еще лежат кое-какие инструменты, — поспешила сказать Олимпиада Серафимовна. — Инструменты, инвентарь. Возможно, что он хотел помочь садовнику. Наш Миша очень отзывчивый.
— Послушайте, а где же хозяйка? — спросил капитан. — Где Нелли Робертовна Листова?
— Она наверху, у себя, — устало сказала Олимпиада Серафимовна.
— Я сейчас поднимусь и попрошу ее спуститься. Обвинение в убийстве — вещь серьезная.
Настя покраснела. Капитан Платошин со вздохом поднялся со стула:
— Жара. Гроза будет, должно быть. Ну, что за жизнь, а? Дом такой хороший, сад, а вы людей убиваете! Сами в покое не живете, и другим покоя нет.
Когда оперативники ушли, Настя с вызовом посмотрела на сидящих за столом:
— А что тут такого? Я сказала правду!
Наталья Александровна недобро усмехнулась:
— Все правильно, дорогая моя: каждый за себя. Я, пожалуй, не буду утверждать, что шофер в сарайчике колол дрова, если Нелли признается в убийстве.
Эдик зевнул:
— Бедная Нелли! Но за убийство в состоянии аффекта много не дадут, к тому же адвокат найдет много смягчающих обстоятельств.
Наступила очередная долгая пауза. Присутствие в доме посторонних создавало для обитателей дискомфорт. Не привыкли они к такому грубому вторжению в размеренную, спокойную жизнь, которая налаживалась годами.
— Просто не представляю, как мы все будем смотреть Нелли в глаза, — вздохнула Олимпиада Серафимовна.
В это время сверху спустились оба оперативника. Капитан Платошин хмуро сказал:
— Наверх пока никого попрошу не подниматься. Сидите здесь.
— Это еще почему? — Олимпиада Серафимовна гордо выпрямила спину. — Это
— Она умерла. Лежит в своей комнате на кровати, а пульс не прощупывается. Дверь была открыта, я постучал несколько раз, потом вошел, и… Следов насильственной смерти на первый взгляд не обнаружено, остальное скажут эксперты. Сейчас приедут следователь и патологоанатом. И кстати, насчет обвинения в убийстве. Вот как раз отпечатков Нелли Робертовны Листовой на пистолете, из которого был убит потерпевший, обнаружено не было. И я не думаю, что если люди ссорятся, один из них сначала надевает перчатки, чтобы позаботиться об отсутствии отпечатков пальцев, а потом стреляет в другого.
— Умерла! Тетя умерла! — воскликнула Настя. — Я не хотела этого! Не хотела!
— Какой кошмар! — Олимпиада Серафимовна взялась рукой за сердце. — Одна трагедия за другой! Я этого не переживу! Оля, Оленька! Где вы? Где мое лекарство?
И тут все поняли, что лекарство домработнице нужно гораздо больше, чем ее хозяйке. Ольга Сергеевна стояла, обессиленно прислонившись к стене, а с подноса, который она держала в дрожащих руках, капал разлившийся чай.
Это небольшое полотно муж подарил Нелли в первый год совместной жизни, сразу же после свадьбы. Они познакомились на Арбате, где почти никому не известный художник пытался продать хотя бы одну из своих картин, чтобы заработать денег на жизнь. Картины эти никто не покупал, и были они такие же, как и у всех прочих: неброские пейзажи, вялые натюрморты, пара плохих портретов. Даже тогда еще молодая и неопытная Нелли понимала, что они ничего не стоят.
Она случайно тогда поймала на себе взгляд художника и была потрясена. Столько в нем было отчаяния, невысказанной муки и надежды на то, что придет и другое время, его время. Эдуарду Листову было уже за сорок, но такие лица, как у него, с годами приобретают какую-то особую значимость и становятся еще прекраснее.
