Я решительно развернулся и направился к воротам. Хорошо, что она не впустила мою машину на территорию. Теперь я мог беспрепятственно уехать. Вот уж не знаешь, где найдешь, а где потеряешь! Если бы машина была здесь, она не выпустила бы меня из ворот, пока не запихнула в мой багажник труп. Похоже, он ей, действительно, не нужен. Блондинка не глупа. Она уже поняла, что у нее нет шансов заставить меня на нее работать. Не надо было с самого начала жадничать, хамить и называть меня идиотом. Я уже понял, что премии за хорошую работу из нее не выбьешь, зато порицаний сколько угодно. Сложная женщина, ей так трудно угодить! Пусть найдет кого-нибудь другого для решения своих проблем. А проблем у нее теперь будет немало.
Я аккуратно закрыл за собой калитку. Не моего ума дело, как, кто и откуда. Криминал меня не интересует. Я уезжал со спокойной совестью. Судьба блондинки меня не интересовала. Потом я вспомнил о том, что здесь сегодня уже побывал Сгорбыш. И ничего мне не сказал. И достал мобильный телефон.
Я звонил, но он не брал трубку. А потом раздались короткие гудки. Это означало, что Сгорбыш не хочет со мной разговаривать. Увидел на дисплее мой номер и нажал на кнопку: занято.
Я был в бешенстве: ну и денек! Ссора с напарником, бесполезная работа, которую я проделал, бесполезный путь по пробкам длиною почти в три часа и в довершение всего труп в бассейне! Блондинка, конечно, врет. Все очевидно. Они с любовником сидели у бассейна, пили коктейль. Обсуждали завтрашний банкет. Потом вспыхнула ссора, она его ударила. Чем? Это вопрос. То, что я не увидел орудие убийства, еще ничего не означало. Она могла его спрятать, пока я барабанил по воротам кулаками. Потом впустила меня. Она так нервничала, потому что в бассейне лежал труп. Зачем ей свидетель? А когда я его обнаружил, принялась играть в дурочку. В беспомощную женщину. «Ах, умоляю, спасите меня!» Знаем мы эти штуки. Пусть скажет мне спасибо, что не позвонил в милицию.
И тут я услышал вой сирены. Мне навстречу ехала милицейская машина. На ее пути никто и ничто не стояло, но сирена все равно была включена. Они не могли отказать себе в удовольствии перебудить жителей элитного поселка. Ненависть народа к олигархам уже давно превысила все допустимые пределы. О том, чтобы сюда вошли танки, мечтает население всех населенных пунктов страны, от крохотной деревушки до города-миллионника. Пока же сюда прорвалась только отдельно взятая милицейская машина. Возможно, что скоро подтянутся остальные.
Она все-таки вызвала милицию. Что ж, это разумно. Я не жалел о том, что бросил блондинку в такой сложной ситуации. Она получила то, что заслужила. Я вспомнил испорченный шарж и утвердился в своем решении. Хамство должно быть наказано. Потом решил забыть об этом как можно скорее.
Мать встретила меня улыбкой. Мне, правда, показалось, что улыбка эта усталая, а под глазами моей любимой женщины залегли глубокие тени. Но ведь полночь уже миновала, я ее разбудил, поднял с постели. Чего ж я хочу? Зевая, спустился и отец.
— Леня, ты? Что так поздно?
— Встретил милицейскую машину, — ляпнул я.
— Милиция? К нам?
— Не знаю, к кому. Кстати, ты еще ждешь в гости Сидора Михайловича?
— Сидора Михайловича?
— Директор комбината.
— Ах, это! Зачем в гости? Он пригласил нас с мамой на юбилей.
— Мама, ты можешь не ломать голову над тем, какое надеть платье. Ложись и спи спокойно.
— Леня, что случилось?
— Ничего. Завтра все узнаете. Кстати, мама, тебе Сгорбыш не звонил?
— Сгорбыш?
— Фотограф.
Они переглянулись. Я и в самом деле безумец. Приезжаю за полночь, начинаю расспрашивать родителей о малознакомых людях. Они стоят и смотрят на меня в недоумении. Как будто у них мало забот!
— Он куда-то исчез, — пояснил я. И пожаловался: — Не могу до него дозвониться.
— Нет, я никому не звонила.
— А он тебе?
— Но откуда у него номер моего телефона?
— Ах да!
Мать с отцом вновь переглянулись. Должно быть, вид у меня был неважный, потому что отец мягко сказал:
— Леня, иди спать.
— Спать, спать… — словно в забытьи пробормотал я. И в сердцах добавил: — Уснешь тут! Никаких нервов не хватит!
Мама не на шутку испугалась. Положила мне на лоб прохладную ладонь и спросила:
— Ты не простудился?
Мне и в самом деле казалось, что у меня жар. Меня била лихорадка.
— Извините, — пробормотал я. — Со мной все в порядке. Я просто перетрудился.
Горничная уже приготовила мою комнату, и я пожелал родителям спокойной ночи. Спал я плохо. Мне снился труп в бассейне. Худой мужчина высокого роста. Но это был не директор комбината. Это был Павел Сгорбыш. В одних плавках. Зато глаза целы. Седые волосы водорослями стелились по воде. Как оказалось, то было предчувствие. Больше я Сгорбыша не видел. Не видел живым.
Склейка
Итак, я проанализировал все эпизоды и решил, что криминал там, где есть труп. Ведь если разобраться: зачем Сгорбыш поехал без меня на Рублевку и повез фотоальбом? Не хотел, чтобы был свидетель. Значит, он собирался серьезно поговорить. Уж не с директором ли комбината? Они вполне могли назначить встречу в доме у любовницы. И там что-то случилось. В бассейне остался труп, Сгорбыш исчез, мне же достался лишь загадочный конверт.
Шерше ля фам. Дешевые бусы. Я положил их перед собой, на стол, и уставился на загадочное украшение. Бусинки были из пластмассы. По центру красовалась одна большая, белого цвета, с голубым «пояском». По бокам прилепились по три горошины бирюзового цвета. Далее, по обе стороны от них были нанизаны бусины среднего размера. Слева светло-голубые, справа темно-голубые. Штук по десять. И наконец, мелкие темные бусинки. Их вроде бы называют бисером. Глубокого синего цвета и чернильные. Штук по… На глазок по двадцать-двадцать пять. Я пригляделся. Ожерелье было асимметричным. Я бы даже назвал его нелепым. Чтобы оно хоть как-то смотрелось, бусинки следовало перемешать. Поочередно нанизать темно-голубые и светло-голубые, большие и маленькие, синие и чернильные. Логична была лишь большая белая бусина с голубым «пояском», которая красовалась в центре. Я бы его переделал, это ожерелье. А так получается бред. Нелепость. Ни одна женщина не решилась бы это надеть. Разве только сумасшедшая.
Я вздохнул. Потом аккуратно убрал бусы обратно в конверт и достал открытку. «
Итак, фотограф таинственно исчез в тот день, когда в бассейне у любовницы нашли труп Сидора Михайловича, директора комбината. Мобильный телефон Сгорбыша больше не отвечал. Я наведался к нему домой, долго звонил в дверь, но тщетно. Соседка сказала, что Сгорбыш куда-то уехал. Вещей при нем было немного. Рюкзак за спиной, вот и все. На работе решили, что Сгорбыш запил. Через неделю главный заявил, что его терпение лопнуло, и фотографа уволили. Я опять поехал к нему, чтобы сообщить эту приятную новость, но дома не застал. Хотя, по словам все той же соседки, из поездки он давно уже вернулся. Это означало, что Сгорбыш никак не мог слетать во Владивосток и оставить негативы Лене, Коле
