отрываясь, смотрит на бушующее пламя.
«Гори, гори ясно, чтобы не погасло!» — мысленно подбадривает пламя Арсений. Ему весело, очень весело. Ну что, Лиса-Алиса, съела Колобка? Теперь разберемся, кто в доме хозяин. Все проблемы будут решены. Вот так и надо — одних махом!
Наконец раздается вой пожарных сирен. Приехали, милые! Сразу на двух машинах! Ну, давайте, давайте. Пожарные разворачивают шланги, кто-то из них бежит к колодцу. Пламя пытаются сбить водяными струями, но оно так стремительно накинулось на старое дерево, что не отступит ни за что. Арсений с удовлетворением слышит грохот, с которым рушится сгоревшая крыша.
— Ах! — дружно стонут столпившиеся жители деревни.
— Забор, забор тушите! — надрывается сосед. — Мой дом спасайте! Мой!
Пламя накидывается на сухую траву. Штакетник вспыхивает, словно коробок спичек.
— Машка! — орет сосед. — Выноси имущество! Люди! Спасайте, люди! Христом Богом прошу!
Народ дружно кидается к соседнему дому. Куркуль-сосед раньше никого не пускал дальше порога, а теперь, вишь, люди ему понадобились! Арсений никуда не бежит, делает вид, что удручен горем. Его никто и не трогает, только сердобольная старушка интересуется:
— Милай, дом-то у тебя застрахован?
— Застрахован, бабушка, застрахован.
— А бумаги? Не в доме ли остались?
— Нет, бабушка, в квартире они, в Москве.
— Ну, слава Господу нашему, Создателю всемогущему! — торопливо крестится старушка. — Надо бы и мне бумаги сыну отдать. А на сколь застраховал?
— На сто тысяч.
— Ох, милай! Рази за такие деньги новый дом нынче построишь? А какой дом был! Бревнышко к бревнышку, на дубовых пнях, нынче так не строят!
Знала бы ты, старая, как уговаривал страховщицу на эту сумму. Долго отказывала. Мол, дом старый, без малого восемьдесят лет, двор почти развалился. Уговорил-таки, ссылаясь на новый сарай и баню. Баня тоже горит, это хорошо. Значит, стопроцентное возмещение ущерба, раз все сгорело под чистую.
— Я, бабушка, два года страховку платил исправно. И бабка моя всю жизнь платила.
— Значит, с большой скидкой застраховал, — тут же делает вывод соседка. — Теперь-то вся деревня побежит, кто еще не удосужился.
Вот так он завербовал клиентуру страховой компании. Надо бы взять с них проценты. Арсений молча усмехается, усмешка его похожа на волчий оскал Примерно через час все кончено, пожарники растаскивают дымящиеся бревна. На пепелище одиноко торчит печная труба. Пожарники суетятся, отрабатывают свой хлеб, ликвидируют поспешно очаг возгорания, спасают деревню. Сосед перевел дух: пламя было остановлено у самого забора. Хорошо, что тот из металлической сетки, а не из деревянного штакетника.
Арсений бредет к машине, которую предусмотрительно оставил на шоссе. Не дай бог, пострадала бы от пожара. Машина ему нужна, хотя и сломалась опять в дороге, пока сюда добирался. Потом объяснит, что к дому не подъехал, потому что спустило колесо. Да и кто будет разбираться? Он копается в машине, ищет одежду. Предусмотрительно оставил здесь спортивный костюм. Не в трусах же домой ехать?
Мебели в старом доме было немного, жалеть нечего. Да и какая мебель? Бабкин старый комод, да сундук, да шкаф на подпорках, да древний диван. Иконы он давно уже снял и увез в московскую квартиру. Словом, удачно обтяпал дельце.
Когда Арсений возвращается, он замечает возле сгоревшего дома какую-то тревожную суету. Пожарники косятся на него, их начальник звонит по мобильному телефону, и лицо у него серьезное.
— Что случилось? — подходит к нему Арсений.
— Да. Ждем. Свидетели есть. — Мужик, упакованный в надежный брезент, нажимает на кнопку мобильного телефона. Все, абонент отключился.
— Хотите узнать, как загорелось, что ли? — спрашивает его Арсений. — Ну, выпил, затопил печь, лег вздремнуть, оно и вспыхнуло.
— Значит, вы хозяин.
— Ну, я.
— Так-так.
Арсений понимает, что происходит что-то странное. Даже старушка-соседка испуганно примолкла.
— Да что случилось-то?
— Милиция разберется, — кивает начальник пожарников. — Уже выехали. Вы задержитесь, пожалуйста.
— А чего мне тут задерживаться в одних трусах?
— Милиция разберется, — упрямо говорит тот.
— Милай, да у тебя ж в подполе убиенного нашли! — не выдерживает соседка. — Али убиенную!
— Что-что?
— У вас в подполе найдено сильно обгоревшее тело, — хмуро говорит начальник пожарников.
— Бред, какой! Просто полный бред!
— Милиция разберется.
Вот этого он никак не ожидал!
— Да где тело-то?! Где?! Что вы несете?!
На лице полное недоумение. Надо кричать и возмущаться как можно громче.
Он кидается к пепелищу. Никто ему не мешает. Мужики приехали пожар тушить, они не в свое дело не полезут. Арсений, испачкавшись в саже, перешагивает через огромные обугленные бревна. Да, метрах в полутора от печки были две широкие доски, прикрывающие лаз в подпол. Этот подпол очень неудобный, с низким потолком, там высокому Арсению можно стоять либо на коленях, либо согнувшись в три погибели. Как и все в доме, деревянные доски пола прогорели насквозь и провалились. Арсений наступает на что-то, нагибается над лазом. Там, на дне неглубокой ямы, лежит нечто ужасное. Он чувствует запах горелого мяса и тошноту. Начинает задыхаться и кашлять. Что бы это такое могло быть? Неужели это может быть похоже на человеческое тело?
Первые его чувства — ужас и страх. Какое отвратительное зрелище! Потом только он соображает, что здорово попал. Пытается успокоиться, прийти в себя. Главное, не говорить правду и не признаваться, что он сам поджог дом. Еще можно выкрутиться. Их с женой не было в этом доме целую зиму. Мало ли, кто мог сюда залезть? Какие-нибудь бомжи вскрыли дом, залезли в подпол за соленьями, потом подрались, один другого стукнул по голове и тело закрыл в подполе. Это просто нелепая трагическая случайность. Он, Арсений, здесь ни при чем. Все можно объяснить.
Когда приехала милиция, он уже более или менее пришел в себя. Двое оперативников и следователь не спеша осматривают место происшествия. Судмедэксперт тоже берется за дело, сверкает вспышка фотоаппарата.
Один из оперативников направляется к Арсению.
— Значит, вы хозяин этого дома?
— Да. Я.
Старший лейтенант тщательно принюхивается:
— Пили.
— Ну, было.
— Отчего начался пожар?
— Я это… того… Затопил печь, выпил и уснул. — Он пытается выставить себя туповатым деревенским мужиком, любителем спиртного.
— А вы не знаете, что нельзя, затопив печь, тем более, в таком старом доме, без чувств на постель валиться? Помереть, однако, можно? А?
— Ну, выпил, ну, уснул, — мнется Арсений.
— Кто в подполе?
— А я почем знаю?
