заставила на заочное Отделение поступить по каким-то там финансам. За деньги сейчас любой диплом можно купить. Я тоже могу прикинуться образованным, если нужда прихватит. У шофера академия еще больше, чем у иных директоров. Думаешь, я глухой? Мало ли о чем они в машине говорят. А уши у меня всегда в нужном направлении наставлены.
— Надоело шоферить?
— Дорогу я люблю. Телочку красивую опять же можно подсадить, червончик срубить, ежели связываться охота, а можно и за удовольствие. У меня карманы пустыми никогда не бывают.
— Чего же ты вздумал геморрой-то себе лишний наживать? В менеджеры задумал податься… Только что слово красивое.
— Так одно дело, когда девушке говоришь: я шофер, а другое, когда менеджер. Что, ему можно, а мне, убогому, нельзя? — Липатов выразительно кивнул на распластавшееся у ножки стола тело управляющего.
— Так ему уже ничего не можно. Молния, она знаешь куда любит бить? В то, что выше других выпирает. Подумай, Андрюха. И что ж ты все о девушках да о девушках. Как же Валерия Семеновна? Ты сегодня, кстати, в своей комнате ночевал?
— Ха-ха, Лерка, что ли, хвастанула? Ну, это дело такое… Подумаешь, Лерка.
— А она что, в люди не хочет? Ты вот был шофер, станешь менеджером. К тебе в помощники Валерия Семеновна еще не набивалась? Или ей хватит звания «менеджер по кухне»? А что? Тоже красиво.
— Ладно, ты меня не учи. Больно ты много стал знать обо всех, а сам чистенький? Как же, поверю! Все от хорошей жизни любят отговаривать, только сами-то готовы; дерьмо жрать, лишь бы в люди пролезть.
— Значит, до сих пор ты был не человек?
— Человек, не человек. Я покурить сюда пришел.
— Хорошее место. Покойники тебе получать удовольствие не мешают?
— А чего, он же теперь ничего со мной не сделает, хоть в рожу ему плюй. А то как же — гонору было. Валерий Валентинович!..
Леонидову вдруг стало плохо. От сигареты опять замутило. Почувствовав это, Алексей извинился и, оставив Липатова в коридоре, толкнул дверь в собственные апартаменты.
Жена Александра уже сидела на кровати, абсолютно проснувшись, и ждала мужа.
— Ой, Леша, это правда?
— Что правда?
— Иванов умер.
— Ну да, Иванов умер, да здравствует Иванов! Не нравится мне все это. А тебе кто сказал?
— Да Анечка Барышева заходила.
— Серега не пришел?
— Пришел. Скоро приедет милиция. Дороги-то уже давно расчистили, не как в прошлый раз.
— Что ж, флаг ИМ: в руки, барабан на шею. А мне дали отставку.
— Вот это правильно, — обрадовалась Александра. — Ты, Лешечка, все близко к сердцу принимаешь. Ну, случилось там, чего— так сами разберутся. Не нервничай только.
— С каких пор ты так переменилась, жена?
— Да никто вокруг тебя. не менялся. Очнись, Леонидов. — Пойдем с Сережкой погуляем. На улице солнышко. Знаешь, как пахнет в лесу, когда легкий морозец и снежинки на еловых ветвях блестят на солнышке.
— Ну ты, литератор. Не приплетай меня в свои поэмы. А впрочем, почему бы не пойти? Поесть не удалось, так хоть кислорода вволю наглотаюсь. Где мой толстый свитер?
— Ох, Леша, не любишь ты следить за своими вещами! Ну где ты его вчера бросил? Вспомнил?
— Слушай, я для того и женился, чтобы подобными мелочами голову не забивать.
— Ах так? А я для чего тогда замуж выходила?
— Чтобы не скучно было. Забота о двоих отнимает больше времени, чем забота об одном человеке. Закон математики. Хотя ты ж у нас гуманитарий. Тебе не понять.
— Зато мне понять, что пора тебя привести в чувство. Живо одевайся, мы с Сережкой тебе быстренько поможем привести в порядок организм.
— Ага! Сейчас! — Алексей засуетился, напяливая на себя теплую прогулочную одежду, но выяснить отношения до конца им не удалось, потому что в дверь кто-то тихонько поскребся.
— Войдите, — втягивая голову в плечи, прошипел Леонидов.
В дверной проем робко протиснулись толстые Лизины щеки и прядь неровно покрашенных волос.
— Можно?
— Чего тебе? — выдохнул Леонидов.
— Эльза хочет вам что-то сказать.
— Как выяснилось, я в этой истории вообще ни при чем. Может твоя Эльза с тем же успехом Манцеву в рубашку поплакаться или красивому мальчику Юре. Уверен, что это ей доставит больше удовольствия.
— Она вас ждет, — обреченно всхлипнула Лиза.
— Ну, чего не сделаешь ради такого большого ребенка. Где она?
— У нас в комнате, А можно, я здесь пока посижу? Я покойников боюсь. Страшно в коридор выходить. Бежала сюда, даже споткнулась, ушибла ногу. Во! — Большой ребенок простодушно задрал полу халата, демонстрируя подпорченный мясистый окорок.
Леонидов от ужаса зажмурился и выбежал вон.
Бежать пришлось недолго. Дверь с номером шестнадцать находилась рядом и была предусмотрительно приоткрыта. Алексей нырнул туда. В комнате царил полумрак, окно было завешено шерстяным одеялом с третьей, лишней койки. Эльза Шеина рыдала, зацепившись рукой за шаткие перила казенной кровати. Ее лицо периодически меняло цвет: синий переходил в зеленый, голос хрипел уже где-то в районе совсем нижних октав.
Войдя в комнату, Леонидов предусмотрительно прикрыл дверь, повернув изнутри громоздкий железный ключ.
— Елизавета сказала, что вы пожелали что-то сообщить мне. Только сразу предупреждаю, что расследованием этого дела я, похоже, больше не занимаюсь. Обратитесь к милиции, она скоро прибудет. Куда можно сесть, если вы не успели передумать?
Эльза проигнорировала его вводную тираду. Она высморкалась и подняла на Леонидова тяжелый мутный взгляд.
— Простите, я вам не то сегодня сказала.
— Да уж.
— Честное слово, это от отчаяния. Здесь все заодно, все меня просто ненавидят. А за что? За Валеру? Если бы я была беременна от Павла, никто бы не стал так удивляться. У меня нет не то что друзей, даже просто человека, который мог бы посочувствовать.
— А как же Лиза? Вы вместе работаете, в один номер заселились.
— Надо же с кем-то заселиться, это еще ничего не значит. Лиза боялась, что Валера ее уволит, а теперь она только делает вид, что жалеет меня. Знаете, бывают люди, которые умело изображают лучших друзей. Но я уверена, в душе у нее все поет от радости.
— Что же, новый кандидат в управляющие ей симпатизирует?
— Это не важно. Теперь просто Таньку уберут, и все.
— Что это на вашей фирме за такая необходимость — все время кого-то убирать? Стиль работы руководства?
— А вы за нее не переживайте, ее мамаша пристроит. У нас на фирме Танька просто пасла Валеру.
— Неужели господин управляющий представлял какую-то ценность для женского пола? Вроде не Ален Делон, не говорил по-французски. Одеколон, конечно, не пил, но насчет обычной водки — я сам недавно наблюдал — очень даже не отказывался употреблять. Не думал я, что дамы сие приветствуют.
