может, и не он. У меня из головы не выходит преподобный Эрншоу, подвешенный в церковном шкафу, как свиной окорок.
– Другими словами, это дело рук не Обадии?
– Очень возможно, – Девлин протянул другу найденное оружие. – Встречал хоть одного мясника с такой штуковиной?
– Что это, в дьявола, такое? – поинтересовался Гибсон, рассматривая странный винтовой механизм.
– Казнозарядная винтовка Фергюсона[44].
– Казнозарядная?
Себастьян кивнул.
– Трудность с использованием ружей всегда состояла в том, что их чертовски долго заряжать. А еще к ружью штык не прицепишь. Эта конструкция решает сразу обе проблемы, – виконт повернул затвор, открывая канал ствола. – Говорят, умелый стрелок может пальнуть из такой винтовки шесть раз за минуту и поразить цель на расстоянии до двухсот ярдов.
– Шесть раз в минуту? Тебе повезло, что остался жив.
– Загвоздка в том, – указал виконт на застопорившийся механизм, – что резьба на затворе имеет досадное обыкновение заедать после третьего выстрела. Это одна из причин, по которой винтовки Фергюсона не прижились в армии. Их нечасто встретишь.
Ирландец провел рукой по гладкой ружейной ложе.
– Предположим, Обадия поднял винтовку возле одного из убитых офицеров и привез ее в Лондон с Пиренеев.
– Вполне возможно, – согласился Себастьян, становясь у окна, выходившего на потемневшую улицу.
Гибсон прокашлялся:
– Ты считаешь, это разумно – вот так выставляться?
– А что ты хочешь, чтоб я сделал? – резко повернулся к другу лицом Девлин. – Забился в угол?
– Нет, но… Просто задерни шторы, ладно?
Виконт со смешком осушил стакан и отошел от окна.
– У тебя уже была возможность осмотреть тело Эрншоу?
Хирург покачал головой:
– Констебль из Танфилд-Хилл еще допивал кружечку эля у меня на кухне, когда примчался твой лакей с известием, что Тома подстрелили. С утра первым делом займусь преподобным.
Себастьян налил себе еще выпить.
– Удивлюсь, если тело священника многое нам расскажет.
– Констебль что-то говорил о колотой ране?
– Похоже на то.
Доктор разделался со своим бренди одним длинным глотком.
– Точь-в-точь, как у сэра Нигеля Прескотта.
– Да, только пастора ударили не в спину, – виконт приподнял графин с безмолвным вопросом.
– Нет, спасибо, мне уже хватит, – отказался хирург, вставая. – Ты утром снова поедешь в Танфилд- Хилл?
– Да.
Гибсон кивнул и направился к двери, но, остановившись, оглянулся:
– Будь осторожнее.
ГЛАВА 27
Утро занималось облачное и неспокойное, холодный не по сезону северный ветер свистел в дымоходах и гонял по улицам мусор.
Перед тем, как уехать из дома, Себастьян зашел проведать Тома и обнаружил, что тот сидит на постели, раскрасневшийся и сердитый.
– Царапина-то ерундовая совсем, – заявил мальчик. – Пусть Морей отдаст мне штаны…
Виконт дотронулся до лба раненого – горячий.
– Лежи и не вставай – это приказ.
– Но серые не любят Джайлса…
– Я не беру коляску. Поеду в Танфилд-Хилл на Лейле. Один, – Девлин не собирался подставлять под пулю еще одного слугу. – А ты останешься в постели до разрешения доктора Гибсона.
– Но…
– Никаких «но», – это было сказано тоном офицера, когда-то усмирявшим недовольный ропот закаленных в боях солдат.
Вспыхнув багровым румянцем, Том повесил голову.
– Слушаюсь, милорд.
* * * * *
Под хмурым, ветреным небом деревушка Танфилд-Хилл лежала непривычно тихая и настороженная. Когда Себастьян ехал рысцой по главной улице, какая-то женщина в накинутой на голову темной шали бросила в его сторону обеспокоенный взгляд и теснее прижала к себе стоявшего рядом ребенка. «Убийство в деревенской церкви меньше чем за одну неделю двоих священнослужителей не могло не напугать местных жителей», – подумал виконт.
Девлин отыскал постоялый двор «Собака и утка», угнездившийся в излучине мельничного ручья, как раз за погостом. Это было простое двухэтажное кирпичное здание, построенное в начале восемнадцатого века, с вымощенным задним двором, защищенным с одной стороны платной конюшней, а с другой – каретным сараем.
– Ну да, – с удовольствием вступил в беседу Джеб Купер, принимаясь чистить арабскую кобылу Девлина сразу за широкими воротами конюшни. – Было времечко, я служил грумом у самого сэра Нигеля Прескотта.
У конюха, худощавого, жилистого мужчины ростом чуть ниже среднего и возрастом лет пятидесяти были густые и курчавые коротко стриженые седые волосы и костлявое лицо, заросшее недельной щетиной.
– Я и не удивился, прослышав, что хозяин все эти годы был мертв, – заметил Купер. – Сразу подумал, что с ним что-то нехорошее приключилось, когда нашли Леди Джейн.
– Леди Джейн? – непонимающе нахмурился виконт.
– Лошадь сэра Нигеля, серая в яблоках и с белыми носочками. Такую красотку было еще поискать. Хозяин сам ее объезжал.
Себастьян прислонился спиной к выбеленной стене, скрестив руки на груди.
– А кобылу потом нашли бегавшей по пустоши?
– Верно, на следующее утро.
– И тогда вы решили, что на сэра Нигеля напали ночные грабители?
–Я-то? – глянул на виконта конюх поверх лошадиного крупа. – Не-а. Ни минуты в такое не верил.
– Почему?
– Не могло такого случиться, чтоб Леди Джейн убежала и хозяина бросила. Она ж ему как дите была. Если бы сэр Нигель был ранен, ни в жисть бы его не оставила.
– Как долго вы прослужили в Прескотт-Грейндж?
– Почти десять лет.
– А почему ушли?
