очага под просторным дымоходом. Много лет тому назад, когда тогдашний хозяин дома привычно отдыхал после дневных трудов на одном из этих уютных сидений в уголке камина, большой черный пес регулярно занимал противоположное. Этот пес во всех деталях напоминал уже знакомого нам пса-призрак. Много месяцев таинственный посетитель сиживал вечерами напротив фермера, отравлял фермеру заслуженный отдых. В конце концов, не видя от визитера никакого вреда и привыкнув к его присутствию, фермер стал относиться к нему как к члену семейства. Правда, соседи часто советовали выгнать демонического незваного гостя, но фермер, не желая вступать в противоборство, шутливо отвечал: «А зачем? Он ничего мне не стоит: ничего не ест и ничего не пьет, ни к кому не пристает. Он самое тихое и скромное существо в доме». Однако как-то ночью фермер, выпивший с соседом лишнего и необыкновенно раздраженный его колкостями по поводу черного пса, решил сделать так, чтобы никто больше не подвергал сомнению его смелость. Он вернулся домой в ярости и, едва лишь завидев пса на его обычном месте, схватил кочергу и бросился к своему таинственному компаньону. Разгадав намерение фермера, пес вскочил с привычного места и помчался наверх, преследуемый взбешенным фермером. Пес ворвался на чердак, и оказавшийся там же преследователь увидел, как призрак подпрыгнул и исчез через потолок. Одураченный фермер разъярился еще больше, ударил кочергой по потолку там, где исчез пес, и сверху свалился старинный сундучок. Когда сундучок открыли, там оказалось много золотых и серебряных монет времен правления короля Карла I. В доме пса больше никогда не видели, но по сей день он появляется в полночь в аллее, ведущей к этому дому, давно названной «Дог-Лейн» («Собачья аллея»), а маленькая придорожная гостиница и сейчас зазывает проезжих грозной вывеской «Черный Пес». Даже в 1856 году одна уважаемая, здравомыслящая женщина рассказала писателю, что сама видела пса-призрак: «Как-то вечером мы с мужем возвращались в Лайм по Дог-Лейн и дошли почти до середины, и вдруг я увидела впереди зверя размером примерно с собаку. «Что это?» – спросила я мужа. «Ты о чем? – удивился он. – Я ничего не вижу». Я так испугалась, что больше не могла вымолвить ни слова, ведь зверь был уже в двух-трех ярдах от нас и стал величиной с бычка, хотя выглядел, как черная лохматая собака с горящими глазами, точно, как мне описывали Черного Пса. Он прошел совсем близко от меня, и на всем его пути становилось холодно и сыро. Я боялась раскрыть рот, но не смогла удержаться и оглянулась ему вслед. Я увидела, как он становится все больше и больше, пока не стал ростом с дерево, а затем словно раздулся в большое облако и растаял в воздухе. Как только я смогла заговорить, то тут же попросила мужа взглянуть на часы, и было пять минут после полуночи. Муж сказал, что не видел ничего, кроме тумана, поднимающегося с моря». Такие случаи демонстрируют, как даже разумный человек может стать жертвой самообмана, ибо во всех жизненных ситуациях эта женщина отличалась удивительным здравомыслием и рассудительностью. Она также была прилично образованна для человека ее среды, в чем автор этих строк мог убедиться сам, так как она в течение нескольких недель прекрасно исполняла в его доме обязанности сиделки, не проявляя никаких признаков нервозности либо робости.
Предшествующие легенды описывают демонов, принимавших образ псов. Теперь мы приведем несколько примеров того, как человеческие души в наказание обращают в подобные привидения.
Во времена короля Якова I в Девоншире славилась своей красотой, богатством и разными талантами некая леди Говард. Однако было у нее и множество плохих качеств. Среди прочего она проявляла необыкновенную жестокость по отношению к своей единственной дочери и обрела прискорбную привычку избавляться от своих мужей, коих у нее было не менее четырех. В конце концов и ее настигла смерть, и за все земные прегрешения ее душа была обращена в собаку и принуждена каждую ночь с полуночи до рассвета бежать от ворот Фицфорда, ее бывшей резиденции, до парка Оукхэмтон и приносить в пасти назад одну-единственную травинку. И так до тех пор, пока в парке не останется ни одной травинки. Задание это она не смогла бы выполнить до конца света. Как такие подробности узнавали простые смертные – местные жители, мы не знаем и даже не смеем строить догадки. В следующей истории наши сельские психологи привели гораздо больше деталей.
В деревеньке Дин-Коум в Девоне жил-был ткач, славившийся своим искусством. После долгого процветания он умер и был похоронен. Однако на следующий день его увидели сидящим за ткацким станком в его комнате, и он работал столь же прилежно, как при жизни. Его сыновья обратились к викарию. Тот подошел к подножию лестницы и услышал перестук челнока ткацкого станка в комнате наверху.
– Ноулз, – крикнул викарий, – спускайся; тебе там не место.
– Хорошо, – ответил ткач, – я спущусь, как только закончится уток (челнок, полный шерсти).
– Нет, – сказал викарий, – ты довольно поработал; спускайся немедленно.
Когда призрак спустился, викарий бросил ему в лицо горсть земли, которую прихватил с церковного двора, и призрак сразу же превратился в черного пса.
– Следуй за мной, – приказал викарий, и пес последовал за ним к лесу.
Когда они вошли в лес, «словно все деревья сомкнулись от сильнейшего ветра». Затем викарий взял дырявую ореховую скорлупу и подвел пса к пруду под водопадом.
– Возьми эту скорлупу, и, когда вычерпаешь ею пруд, может быть, обретешь покой, но не раньше!
До сих пор и в полдень, и в полночь можно видеть, как трудится пес.
Трудно представить, почему прилежный ткач был приговорен к такому наказанию. Многие собаки- призраки, считавшиеся душами грешников, обитали на берегах рек и озер и иногда выли так страшно, что все, кто их слышали, падали без чувств.
Поговаривают, что, кроме одиноких псов-привидений, в разных районах Англии и Уэльса, но главным образом в горах иногда видят целые призрачные стаи и слышат их вой. Повсюду их описывают совершенно одинаково, только называют по-разному. На севере их зовут «Псы Габриэля (Гавриила)»; в Девоне – «Уиск», «Йеск», или «Болотные псы»; в Корнуолле – «Дьявол и его Данди-псы». Однако мало кто сознавал, что видел этих псов, хотя в господствовавших суевериях они представлялись огромными, с черной окровавленной шерстью, горящими глазами и оскаленной пастью. Обычно их только слышали: они словно проносились мимо по воздуху, преследуя добычу. Их трудно увидеть, так как псы стараются выбирать темные ночи, когда небо затянуто тучами. Воют они, как английские чистопородные гончие, только визгливее и страшнее. Неизвестно, откуда взялось имя «Псы Габриэля (Гавриила)», ибо повсеместно их считают злыми духами, охотящимися за душами мертвых, либо верят, что их дьявольский вой предсказывает чью-то скорую кончину. Так мистер Холленд из Шеффилда описывает в своем сонете суеверие, распространенное в Йоркшире:
Вордсворт, ссылаясь на другую разновидность этого суеверия, похожую на немецкую историю о Диком Охотнике, пишет так:
О тех бесплотных псах рассказывают множество странных и забавных историй, особенно в уединенных областях Девона и Корнуолла. Например, такую: как-то ветреной ночью один пастух возвращался домой через болота Корнуолла и услышал вдали собачий лай, в коем он признал отчаянный вой дьявольских Данди-псов. До дома оставалось еще три или четыре мили, и он в ужасе поспешил вперед так быстро, как позволяла предательски хлюпающая под ногами почва. Однако скорбный вой собак и дьявольские крики Охотника все приближались и приближались. После долгой гонки они появились так близко от пастуха, что он обернулся, не удержавшись. При виде Охотника и собак несчастного объял ужас. Охотник был страшен: черный, с огромными горящими глазами, рогами и хвостом, с длинным охотничьим копьем в когтистой лапе. Собаки – огромная свора – покрыли болото черным ковром, насколько видели глаза, каждая изрыгала огонь и грозно лаяла. Что было делать бедному крестьянину? Ни домика поблизости, ни скалы, ни дерева – никакого убежища, и ему оставалось лишь оставаться на месте во власти рассерженных дьявольских псов. Вдруг у него в голове мелькнула счастливая мысль. Ему когда-то говорили, что ни один злой дух не устоит перед силой молитвы. Он упал на колени и не успел произнести первые слова молитвы, как собаки замерли, затем
