— Я не буду никакой истории рассказывать. — Нет, это мало похоже на ее собственный голос.
— Что? Громче, пожалуйста!
— Это касается только меня. Я не буду рассказывать. Я позвонила, чтобы успокоить Сергея.
— Давно вы знакомы? — жадно спрашивает журналистка.
— Он был моим… — Люба хочет сказать «пациентом», но спохватывается: они же такое шоу из этого слепят! — другом. Да, был моим другом. Еще до того, как познакомился с Людмилой. Это я их познакомила.
— Как? Где? Пожалуйста, поподробнее!
— Какое это имеет значение! — сердится Люба. — Сейчас рядом со мной сидит один человек… — О, черт! Люди и впрямь катастрофически глупеют, когда что-то говорят в прямом эфире!
— Он милиционер. То есть оперуполномоченный. То есть…
— Вы хотите сказать, что подключились к расследованию?
— Я… Он говорит, что Люсе ничего не угрожает.
— Откуда такая информация? Вы сотрудничаете со следственными органами? Вы ведете частное расследование?
— Сергей, держись! С ней все будет в порядке! — И Люба, не выдержав, бросает трубку на рычаг.
— Нервы надо лечить, — бурчит Стас. — Ну и что они поняли из твоего бреда? Тоже мне: психолог!
— Выключи этот чертов телевизор! И телефонный шнур выдерни из розетки! Я тебя прошу!
— Завтра твоя блистательная речь будет на первых полосах газет, — усмехается Стас. Телевизор он не выключает, только приглушает звук.
— А теперь рассказывай. Что ты узнал?
— О «Мнемозине». Оказывается, уже несколько месяцев на этой фирме работает ОБЭП. Кстати, ты знаешь, что такое сервер?
— Ну, разумеется. Говоря по-простому, главный компьютер.
— Вот-вот. Сейчас же вся информация, касающаяся счетов, балансов, клиентов, то есть вся финансовая документация, хранится в компьютере.
— Ну, разумеется.
— Так вот: если на фирму приходит ОБЭП, этот самый сервер опечатывается. С ним ничего не имеют права сделать. Главное: не имеют права уничтожать информацию. Это уголовно наказуемое дело. Когда пришел ОБЭП, сервер «Мнемозины» был арестован и опечатан. Информацию в нем никто не уничтожал, но… Когда попытались ее проанализировать, получилась сущая абракадабра. Все перепутано: фамилии клиентов, названия городов, номера счетов. А через эту «Мнемозину» меж тем отмывались немалые деньги. Соображаешь?
— Нет.
— И я тоже. Но, в общем, как-то во всем этом замешан Алексей Градов. И мне очень интересно, какое он собирается сделать признание. — Стас громко зевает: — Слушай, уже три часа ночи! Может, подремлем пару часиков?
— А когда он, интересно, собирается делать признание?
— Как только улетит самолет в Майами.
— Я серьезно.
— Да и я не шучу. Ложись. Встанем часиков в восемь, подождем. Я ради такого случая взял отгул.
Они устраиваются рядышком, на диване. Телевизор работает всю ночь.
Среда, канал ММ-2, прямой эфир
Люба просыпается первой. Идет на кухню варить кофе. Телевизор по-прежнему работает.
На канале ММ-2 комната Людмилы Ивановой. Люська-Апельсинчик дремлет на своей кровати, прикрыв голые ноги одеялом.
Алексей Градов в своей комнате. Он уже не спит. Или еще не спит? Сидит на стуле, о чем-то напряженно размышляет, смотрит на часы. Потом достает свой органайзер, нажимает какие-то кнопки. Органайзер? Он же подарил его Зосе! Значит, забрал обратно, когда она умерла. Нашел время забавляться игрушками!
Люба снова идет на кухню, приносит оттуда поднос с завтраком. Поскольку с Градовым ничего интересного не происходит, снова показывают, как в своей кровати мирно спит Люська-Апельсинчик. Так операторы и переключаются попеременно с комнаты Алексея Градова на комнату Людмилы Ивановой, показывая телезрителям, что оба участника «Игры» живы-здоровы иникаких опасных действий по отношению друг к другу не предпринимают.
Десять часов утра. Камера включается в комнате Алексея Градова. Тот по-прежнему сидит на стуле, вытянув длинные ноги. Сидит неподвижно, прикрыв глаза, и как будто дремлет.
И тут наконец до Любы доходит.
— Стас! Тень! — истошно кричит она.
— Что? Какая тень! — Тот испуганно протирает глаза, садится на кровати.
— Тень! Стас! Тень! Он «украл» полчаса времени, не меньше! Я видела!
— Что? Что ты видела?
Теперь мне все понятно! Он с помощью своего органайзера каким-то образом подключается к сигнальному кабелю. Или к управляющему? Скорее, к управляющему.
— Что ты понимаешь в кабелях? — Стас выразительно делает ударение на последний слог.
— Немного понимаю. Олег когда-то рассказывал, чем сигнальный кабель отличается от управляющего. Точно: он подключился к управляющему. Прошло целых полчаса, а тень такая же! Ты понимаешь, Стас? Такая же! Это значит, что Градов отключил камеру в своей комнате! Видишь, он по- прежнему сидит на стуле! Я знаю! У меня это в привычку вошло!
— Сидеть на стуле?
— За тенью следить! Так вот: этого просто не может быть! Чтобы целых полчаса тень оставалась без изменения! Он заблокировал камеру. Она сохранила в памяти последнюю картинку: Градова, сидящего на стуле. Эту картинку и показывают нам. Но его в этот момент нет в комнате! Где он, Стас, где?! Он давал органайзер Зосе. Та, приняв решение, не захотела, чтобы ее остановили. В то время как все видели Зосю лежащей на кровати, она себе уже вены в ванной вскрывала! Значит, он мог сделать это и тогда, в спортзале: поработать с канатом! И супинатор мог сломать, зайдя в комнату к Люське. И много чего еще мог. Он же может в любой момент стать невидимкой! А ты еще говоришь, что он не убийца! Стас, смотри! Тень!
Градов по-прежнему сидит на стуле, но теперь у него снова в руках органайзер.
Люба подбегает к телевизору, пальцем показывает Стасу на тень от стула:
— Посмотри! Какой резкий скачок, а? Откуда? Где он был? Где?! Люсенька!
Камера показывает комнату Апельсинчика: та неподвижно лежит на кровати. Одеяло съехало с ее ног, и розовые пятки торчат наружу. Кажется, что Люська не дышит.
Не дышит?! Люба бледнеет и рукой берется за сердце. Упавшим голосом шепчет:
— Стас, мы опоздали.
И в это время Люська шевелится и подтягивает голую ногу обратно под одеяло. А камера сразу же переключается на другую комнату: там происходит активное движение. Алексей Градов резко поднимается со стула и начинает складывать в сумку свои вещи.
— Что это он? — недоумевает Люба. — Зачем?
Камера, находящаяся снаружи, показывает, что возле особняка полно народа. Две милицейские
