Мюллер первым увидел направляющихся к ним вооруженных солдат.
— Amac! — крикнул он.
Все разбежались, и только Шелленберг, прикованный к Тете Фиге, не мог последовать за остальными — так они и лежали вместе: она под ним, а он на ней…
Керенский, подойдя к влюбленным, брезгливо посмотрел на них и сказал:
— Товарищи, ну как же можно в такой, черт подери, мороз заниматься любовью?
Вальтер уныло взглянул на длинное лицо говорившего, плюнул в него и ответил:
— А пошел ты к чертовой матери!
— Как? Вы же нас сами вызвали! А теперь посылаете черти куда!
Шелленберг удивленно посмотрел на Александра Керенского, представил в нем Александра Македонского, и в мгновение отцепился от красотки Фиги.
— Господа, это же американцы! Наше письмо дошло до них! Да здравствует американское правительство и героическая армия! — орал Шелленберг, на ходу застегивая ширинку.
Все снова сбежались и принялись целовать американцев. Мюллер прослезился и, не подумав, подарил Керенскому свою любимую ложечку, которая на цепочке болталась на шее. Тетя Фига тут же отдалась одному из солдат. Холтоф снял свои плавки и обменял их на отличные штаны, а у Айсмана от счастья лопнула повязка, и взору всех предстал совершенно здоровый глаз, пустивший скупую мужскую слезу. Пастор Шлаг, Кальтенбруннер, Карл Вольф и Вальтер Шелленберг не могли прийти в себя и лежали в бессознательном состоянии.
Прошел час, заревели моторы, самолет поднялся в бездонное голубое небо и скрылся в облаках, унося с собой жалких людишек, когда-то творящих политику Третьего и Четвертого Рейхов.
ГЛАВА 9. ШТИРЛИЦ И ПРЕЗИДЕНТ
Штирлиц мерным шагом шел по столице Соединенных Штатов Америки. Ничто не могло смутить советского разведчика. И даже форма полкового комиссара, надетая специально к празднику Советской Армии и Военно-морского Флота, нисколько не стесняла его — Максим Максимович Исаев был очень горд, идя по чуждым улицам империалистического города, тем, что жители Вашингтона смотрели на него, как на идиота.
Пройдя центральную улицу, Штирлиц вышел к Белому дому. Здесь он немного постоял, выкурил бразильскую сигару, затянул потуже ремень и маршем, c песней, направился к оплоту империализма:
Дуайт Эйзенхауэр, пьющий в это время утренний кофе, услышал песню и, высунувшись в форточку, c пятого этажа начал подпевать:
…Вэдии Бюдьенный нас смэлэе в бой
Штирлиц тепло, по-товарищески помахал ему ручкой.
— Hello! — поприветствовал президент США.
— Good morning! — ответил на приветствие Штирлиц.
— How are you?
— Very well! Do you speak Russian?
— Yes. And are you?
— И я тоже!
— Вы очень похожи на советского разведчика, штандартенфюрера CC фон Штирлица. Это вы?
— Нет, это не я. Я — полковник Исаев. Вы меня с кем-то перепутали.
— Говорите громче, ничего не слышно, — заорал президент, когда мимо Белого дома проезжал советский танк.
— Что?!
— Говорите громче!
— У вас тут наши танки ходят! — порадовался Штирлиц за свою Родину.
— Это подарок из Москвы.
— Говорите громче!
— Что?
— Говорите громче! — надрывал глотку Максим Максимович.
— Вы ко мне?
— К вам.
— По какому вопросу?
— Говорите громче!
— Что?!
— Говорите громче, ничего не слышно!
— Я тоже ничего не слышу! — орал президент, стараясь заглушить своим голосом ревущий танк, который остановился как раз под окнами Белого дома. Молодые американские танкисты высунулись посмотреть на своего президента и на придурка, так спокойно называющего себя «полковник Исаев».
Максим Максимович, решив, что в таких условиях вести переговоры с главой правительства США невозможно, вытащил из правого кармана галифе разрывную гранату, выдернул кольцо и c криком «Ура», бросил в танк.
Танкисты, как зайцы, разбежались врассыпную, а на месте, где раньше стоял танк, образовалась глубокая воронка.
— Отличные у вас гранаты, — угрюмо сказал президент и прикусил себе язык.
— Не жалуемся, — радостно сказал Штирлиц, вытирая сажу со лба.
— Так вы ко мне?
— К вам.
— По какому вопросу?
