самые либеральные европейски концепции.
Первый параграф первой статьи провозглашает «основные и неотъемлемые» права граждан, которые «родятся свободными и равными», обязанность государства защищать личность, и, наконец, право народа, если эти пункты не выполняются, «менять правительство и предпринимать необходимые меры для собственной безопасности, процветания и счастья». Таким образом, освящается в высшей степени революционный тезис о вмешательстве народа (не как определенного класса, а как массы в целом) в дела управления.
В другом параграфе первой статьи речь идет о свобода религии и утверждается тезис о том, что «никакой гражданин не может быть преследуем или ограничен в своих правах по причине того, какой веры, он придерживается». Проблемы культуры сформулированы в параграфе третьем, в котором объявляется основной и главный закон: «необходимость и обязанность всех жителей, рожденных в этой провинции, уметь читать и писать».
В первой главе, в которой сформулированы основные принципы государственного устройства, утверждается полный, не ограниченный суверенитет народа. Параграф пятый гласит, что различные законослужители и служащие правительства являются исполнителями воли народа, ибо всякая власть исходит от народа. Так утверждал до Артигаса Морено, а еще ранее учитель обоих — Руссо. Этот принцип исключал любой другой, который мог бы способствовать возникновению классовых привилегий. Так как титулы и чины не могли рассматриваться как наследственные и не могли передаваться детям или родственникам, представлялось абсурдным и неестественным предположение, что человек может родиться судьей или законодателем.
Отсюда естественно вытекала мысль, изложенная в следующем параграфе: «люди, принимающие или ищущие какие-либо титулы, или дворянство, или почести от иностранных королей или государств, лишаются своего гражданства».
Таковы вкратце некоторые из принципов, изложенных в проекте конституции, об осуществлении которых мечтал Артигас.
Теперь вернемся к событиям, развернувшимся после падения Монтевидео. Так как Артигас начал мобилизацию своих сил с целью окончательно ликвидировать маневры централистов Буэнос-Айреса, Альвеар, покинув Монтевидео и сделав вид, что он отправляется в Буэнос-Айрес, на деле высадился в Колонии и приказал Солеру, чтобы тот соединился с ним в Колье (Росарио). Оттуда он направился в Пасо- де-лос-Торос на реке Рио-Негро, где и встал лагерем.
Тогда Артигас разделил свои силы: Лавальеху он послал к Солис- Гранде, Риверу — в Пасо-дель- Куэльо, а Оторгеса — в долину Мармараха. Оттуда-то начал атаки на город Мальдо-надо. 10 сентября 1814 года он был взят. Артигас развернулся вдоль холмистой цепи Арерунгуа и начал собирать и укреплять свои силы, чтобы сорвать план Альвеара; своим летучим отрядам он приказал прервать его коммуникации с Монтевидео. Кроме того, он предложил своим офицерам из Литораля усилить военные действия против Буэнос-Айреса, а своему секретарю Баррейро дал задание вступить в переговоры с португальцами в Рио- де-Жанейро.
Альвеар, разделив свои силы на несколько частей с целью поодиночке разбить артигасовские войска, задумал предпринять решающее наступление. Колонна под командованием Дор-рего разбила отряд Оторгеса и заставила его отступить в Бразилию. Однако настоящего успеха эта кампания Альвеара не имела; причиной этого было отсутствие связи между его офицерами.
В ответ последовала быстрая реакция Артигаса, который предпринял целую серию атак и контратак. Одновременно блестящую кампанию развернул Ривера. К этому следует добавить, что из войск Альвеара началось дезертирство солдат, на которых нападали крестьяне, сочувствовавшие Артигасу; они захватывали лошадей и продовольствие противника.
Обстановка, сложившаяся на театре военных действий в 1814 году, ясно показывала, что имеется реальная возможность полной ликвидации сил Буэнос- Айреса в Восточной провинции. Самым серьезным событием этого года была операция, проведенная Риверой: Преследуемый Доррего, он сумел, однако, атаковать его с тыла во время одного из своих маневров. (Эти маневры вообще были характерны для тактики Риверы: зачастую он во время своих операций не знал, преследует ли он врага или, наоборот, противник преследует его.) В результате сорок солдат противника были убиты, многие взяты в плен; самому Ривере удалось ускользнуть и обосноваться лагерем в Кегуае.
Развитию этих благоприятных военных факторов во многом мешали ссоры, разгоревшиеся среди офицеров Артигаса. Собрав их всех в Корралесе, он призвал их к порядку. Вновь объединившись, они дали новый бой своим противникам — портеньос, положение которых было тогда весьма неважным. Политика, которую они проводили в Восточной провинции, — политика террора, расстрелов, арестов, — не принесла им ожидаемых результатов. Тем временем в других провинциях — в Литорале и дальше, вплоть до Рио- Гранде (Бразилия) и Парагвая, сторонники федерализма укреплялись все больше и больше. В этих условиях требовалось одно: нанести последний удар сторонникам Буэнос- Айреса, тем более что даже между ними самими не имелось единства. Об этом есть прямое свидетельство верховного правителя Буэнос-Айреса Посадаса, который в письме Солеру сообщает о своем беспокойстве существующим положением и даже спрашивает, не является ли все происходящее «делом сумасшедших».
Последний удар был нанесен в битве при Гуайабосе, в которой против Доррего выступили все артигасовские командиры — Ривера, Руфино Бауса, отличившийся при Серрито, и Лавальеха; каждому из них было в ту пору не более тридцати лет. Битва была жаркой, с бешеными атаками и контратаками. 10 января 1815 года она закончилась полным разгромом армии Буэнос-Айреса.
За день до этого Альвеар, который уже успел вызвать негодование своих офицеров безудержным властолюбием (он попытался стать главнокомандующим армии в Верхнем Перу), был принужден срочно вернуться в Буэнос-Айрес. Его дядюшка Посадас, устав быть послушным инструментом в руках своего племянника, в тот же день отказался от поста верховного правителя. Ложа Лаутаро благодаря маневрам Монтеагудо не нашла лучшей замены Посадасу, как тот же Альвеар.
Эти события ускорили сдачу Монтевидео войскам Артигаса. Правительство Буэнос-Айреса, а тем более Солер, назначенный губернатором, не смогли этому воспрепятствовать; их армия разваливалась, солдаты и офицеры этого города дезертировали. Артигас дал команду приблизиться к Монтевидео и 8 февраля остановился в Кастро, как раз напротив города. Портеньос попытались договориться с противником, чтобы избежать поражения Альвеара. Но, по указанию Артигаса, его войска, окружившие Монтевидео, даже не допустили прохода посланцам Буэнос-Айреса — Николасу Эррера и Лукасу Обесу, которых они считали «иностранцами на своей родине». Ответ Артигаса был лаконичен: никто больше, чем он и его народ, не мечтает о мире, но для этого необходимо одно условие — эвакуация войск Буэнос-Айреса из Монтевидео и провинции Энтре-Риос.
Побежденный и разочарованный Солер отказался от губернаторского поста, который занял Игнасио Альварес Томас. Провозгласив лозунг: «не оставить ни грамма пороха», — он забрал и увез все, что только можно было. В такой обстановке произошел «третий официальный разгром Монтевидео». Под вечер 23 февраля солдаты-портеньос и толпа жителей принялись срывать двери и окна в здании Кабильдо, уничтожать мебель и ящики с документами. Таким образом пытались они приостановить ход истории.
На следующий день при участии Оторгеса и группы жителей собрался Кабильдо; Хуан Мария Перес от имени всех присутствующих обратился к народу с призывом провести новые выборы органов городского самоуправления, так как в нынешнем его составе оно представляло собой ставленников правительства Буэнос-Айреса, и было недопустимо оставлять их. Это предложение было принято немедленно.
27 февраля в город вошли войска Артигаса во главе с Хосе Льюпесом, одним из самых преданных ему офицеров, полностью разделявшим его идеи. Хосе Льюпес, высокий, с большой бородой, одетый как улан, шагал впереди под звуки барабана, неся знамя дивизии.
Оборванные солдаты Льюпеса шли медленным шагом, с Удивлением оглядываясь по сторонам. Одежда их состояла из простого пончо, или накидки, свисавшей с плеч, а шея была покрыта тряпкой. Седла были сделаны из грубой кожи или сырых овечьих шкур. Так выглядело войско патриотов, которое вызвало удивление немногих зевак, еще остававшихся в городе. Как сообщает хроника, войско было встречено скорее с насмешками, чем с радостью. В толпе, однако, раздавались а приветственные возгласы.
Льюпес взял на себя военное управление городом, а Гарсиа де Суньига, избранный, как и другие
