к земле. Все это оставалось позади, за едва заметной полоской пены, которую оставляла за собой шлюпка, перевозившая его на другой берег, быть может, навсегда. Его фигура была теперь еще более сутулой, морщины на лице углубились и стали еще заметнее, а глаза, утратившие блеск, были устремлены вперед, где уже наступали сумерки.
Война провинций Междуречья. Бегство от
преследователей
Пока Артигас вел отчаянную борьбу против португальцев, его союзники, каудильо в Литорале, пользовались всеми преимуществами добытой в битвах независимости. Власти Буэнос-Айреса были серьезно обеспокоены тем, что их торговые связи с каждым днем все больше и больше нарушались из- за политики Федеральной лиги. Они предпринимали самые различные меры, чтобы любым способом вновь завладеть внутренними портами страны, и прежде всего городом Санта-Фе ключевым пунктом внутренней торговли. В ноябре 1818 года правительство Буэнос-Айреса начало военные действия с целью подчинить себе эту провинцию. Губернатором Санта-Фе был в то время Лопес. Понимая, что его собственные ресурсы исчерпаны, и учтя выгодные условия, предложенные ему Буэнос-Айресом, Лопес согласился прекратить военные действия и заключить договор. 5 апреля 1819 года договор был подписан Лопесом, а со стороны Буэнос-Айреса — генералом Виамонте.
Ни Артигас, ни Рамирес, каудильо Энтре-Риоса, конечно, не участвовали в этом. Провинция Санта-Фе вторично предала дело единства Лиги, заключив сепаратный договор. Артигас тотчас же отправил в Кабильдо Санта-Фе послание, в котором писал: «Для меня было бы менее тяжким узнать о военном поражении, чем увидеть упадок духа, ранее вдохновлявшего наш союз». В этом же письме он просил дать ему войска для продолжения борьбы с португальцами (это был тот период, когда он намеревался осуществить третий план атаки на врага). Поведение правителя Санта-Фе, который предоставил свои порты в распоряжение нейтралистской власти, подрывало всю политику Лиги.
Примерно в это же время в Монтевидео приехал монархист Альвеар вместе с кучкой других политических авантюристов. Он задумывал организовать пиратскую экспедицию, которая должна была действовать в интересах Буэнос-Айреса. Главная же его цель заключалась в том, чтобы перетянуть на свою сторону лидера провинции Энтре-Риос Рамиреса, оторвать его от Артигаса и воспользоваться его силами для осуществления своих собственных давно лелеемых им планов восстановления монархии.
В июне 1819 года, после тридцати восьми месяцев беспрерывных неудач, ушел в отставку Пуэйрредон, постоянно колебавшийся между политикой распространения революции на другие американские земли, как об этом мечтал Сан-Мартин, с одной стороны, и защитой корыстных интересов портеньос — с другой. К тому же он устал от борьбы с Артигасом. Его заменил Рондо, который сразу же предложил заключить «длительный мир» с Санта-Фе и, если это возможно, с Артигасом. Он послал к Артигасу эмиссара, вновь предложив ему союз и мир во имя борьбы с общим врагом — испанцами. Артигас ответил посланием, в котором писал: «Сначала откажитесь от презренных планов вашего предшественника и внушите общественному мнению доверие! Сначала разорвите отношения с португальцами! Этими поступками вы сможете обеспечить успех дальнейших совместных шагов».
Артигаса по-прежнему больше всего беспокоило укрепление федерального союза провинций — объединение ресурсов в интересах общей обороны и сотрудничество для обеспечения «свободы всех и каждого», иначе говоря, осуществление его идей так называемой «большой революции». Зная, что сторонники Альвеара и португальцы готовят против него новые атаки, Артигас договорился с Рамиресом и Лолесом, и они, вновь объединившись, 1 февраля 1820 года разгромили централистские войска в Сепеде. Это была как бы компенсация за поражение при Такуарембо. Победители предложили Буэнос-Айресу изменить свою политику. Артигас же продолжал предпринимать меры для спасения Федеральной Лиги. В то же время, войдя в контакт с Сарратеа, Рамирес и Лопес от имени своих провинций договорились с Буэнос- Айресом. 23 февраля 1820 года в Пиларе было подписано соглашение. Его можно рассматривать как победу федерализма над ушедшей в прошлое реакционной формой диктаторского правления, оставшейся в наследство от испанского колониализма. В нем предусматривались такие важнейшие для самостоятельности провинций условия, как свободная навигация по рекам Парана и Уругвай и помощь войск Буэнос-Айреса силам Артигаса в его борьбе против португальцев. И все же в этом договоре не было истинного духа автономизма и программы Федеральной Лиги. Он скорее походил на список временных уступок, которыми Буэнос-Айрес хотел свести на нет дальнейшую борьбу Артигаса за социальные преобразования.
Копию этого договора Артигас получил, находясь в Мандисови. В нем полностью игнорировалось его участие и его роль в многолетней тяжелой борьбе за победу революции. Он снова берется за перо и пишет Рамиресу письмо, одно из последних в его жизни. Он анализирует содержание договора и заканчивает словами: «Получив этот удар, я, не колеблясь, решил попытаться спасти провинцию Энтре-Риос от вашего всесильного влияния, равно как и от диктаторских тенденций Буэнос-Айреса». Рамирес, предвидевший такую реакцию Артигаса, желая сорвать предполагавшееся нападение его на португальцев, задержал в Ла-Бахаде ружья, которые Артигас посылал в Корриентес.
И Рамирес и Лопес действовали только в своих личных интересах. Артигас уже не мог ждать от них никакой помощи. Поняв это, он написал в Санта-Фе, но ответа не получил. Молчание это показало ему, что он остался теперь в полном одиночестве. Его последние союзники отказались от него и хотят теперь любой ценой навсегда покончить лично с ним и с его системой.
Незадолго до поражения в Такуарембе Артигас написал своему старшему сыну Мануэлю письмо, в котором давал ему наставления относительно его собственной судьбы и судьбы своей семьи — Мельчоры и ее детей. Он писал это письмо, не зная, как в дальнейшем сложится его жизнь. Мануэль находился в Кегуае, где жила также и Мельчора. Земли своего имения Артигас оставлял им обоим. Двадцатилетнему Мануэлю, который уже был женат, он поручал заботиться о своей второй семье. «Я поручаю тебе, — писал Артигас, — особенно беречь моего младшего сына Сантъяго, к которому прошу относиться как к брату. Не допускай, чтобы он терпел нужду, помогай ему. Если Мельчора пожелает уехать в другое место, не разрешай ей ни при каких условиях брать с собой ребенка; ты знаешь, что я буду содержать ее, пока она будет здесь жить, и прошу тебя ей во всем помогать и не стеснять ее ни в чем. Она может распоряжаться всем, кроме судьбы Сантъяго, которого я поручаю тебе». Далее он давал распоряжения о том, как вести хозяйство, как поступить со скотом и повозками. Он велел также раздать кое-что нуждающимся.
Артигас вернулся в родную провинцию. Он снова остановился в Мандисови, где получил ответ от Мануэля, сообщавшего о том, как он выполнил его распоряжения.
В следующем своем письме, напоминающем завещание, Артигас снова повторяет свою последнюю волю: «Думаю, что на средства, посланные тебе ранее, и на те, что посылаю теперь, ты сможешь содержать свою семью, а также твоего младшего брата и четырех наших слуг — дядюшку Панчо, дядюшку Хорхе. Орнеро и Франсискильо, которых ты должен обеспечить всем необходимым, даже если для этого придется продать часть скота».
В Кегуае Мануэль и Мельчора, получившие эти письма, все же ждали свидания с Артигасом, чтобы окончательно решить дальнейшую свою судьбу.
А в Монтевидео влачила жалкое существование несчастная безумная Рафаэла Росалия. С ней жили ее мать и сын Хосе Мариа, которому уже минуло пятнадцать лет. Только изредка, через кого-нибудь из родственников, удавалось ему получить известия о своем отце, переживавшем самые критические часы своей жизни. Столь же печальное положение было и в старинном родовом имении Касупа, где в доме, построенном еще дедом Артигаса, доживал свой век восьмидесятишестилетний дон Мартин Хосе Артигас. За больным ухаживал его верный слуга. У старика не осталось никакого имущества, и он жил в полной нищете. А его сын, протектор и вождь Восточной провинции, многие годы отдавший революционной борьбе, так и не смог создать для отца возможность безбедно и достойно дожить последние годы.
В Мандисови к Артигасу приехала Мельчора с детьми, чтобы проститься с ним. Артигас объявил Мельчоре, что расстается с ней, быть может, навсегда. Он покидает поле борьбы и будет искать убежища, пока еще неизвестно где, быть может, даже в Парагвае. Сохранились свидетельства того, что Мельчора умоляла разрешить ей сопровождать его. Но Артигас был непреклонен, он хотел уехать один. Мельчора в
