отчаянии возвратилась в Кегуай оплакивать короткие счастливые месяцы жизни с Артигасом.
В первые дни апреля 1820 года Артигас уже был в Пурификасионе. Отсюда он написал в Кабильдо Корриентеса, сообщив о движении авангардных частей Рамиреса в направлении Консепсиона, куда он, со своей стороны, отрядил своего офицера, индейца из Мисионеса по имени Сити. В Пурификасионе он получил полное проклятий письмо от Рамиреса и ответил ему в последний раз.
Сити с отрядом в восемьсот солдат начал бой около Арройо-Гранде. Индеец сражался как зверь, одержал победу и жестоко разгромил и разграбил Консепсион; впоследствии Артигас сурово упрекал его за это. Покинув свой лагерь в Авалосе, Артигас переправился через реку Мокорета, которая отделяет Корриентес от Энтре-Риоса, и здесь соединился со своей конницей численностью почти три тысячи человек. Он предполагал было обосноваться в Консепсионе, но Рамирес, авангард которого был разбит Сити, перешел реку Уругвай, начав преследовать Артигаса. 13 июня произошла схватка двух вождей. В авангарде артигасовских войск был Латорре, жаждавший отомстить за поражение в Такуарембо. Первым начал сражение Рамирес, молниеносно бросившийся в атаку на приближающуюся колонну противника. Удар был настолько яростен, что часть войска Артигаса была рассеяна и отступила. Рамирес преследовал ее до берегов Монтиэля. Здесь, в густых зарослях, Артигас сумел восстановить свои силы и, перейдя в контрнаступление, нанес Рамиресу ответный удар.
Рамирес направился в Ла-Бахаду. Происходило нечто удивительное — войско Артигаса как будто вырастало из-под земли. Оно пополнилось почти двумя тысячами солдат. Рамирес, однако, тоже получил подкрепление — к нему присоединились триста пехотинцев под командованием Лусио Мансилья.
Артигас продолжал свой путь на север, по пятам преследуемый Рамиресом. «С Артигасом и его системой надо покончить!» — танов был его лозунг. Понимая безвыходность своего положения, Артигас пытался отступать как можно более организованно. Он обратился за помощью к жителям Корриентеса, но, боясь Рамиреса, они отказали ему в ней. Зная, что промедление может привести к усилению сил Артигаса, Рамирес не дает ему ни малейшей передышки и идет буквально по его следу. На берегу Уругвая, в Юкери, Артигас оставил Перу Кути, одного из индейских офицеров — воспитанников Андре-сито, и четыреста жителей Мисионеса. Когда подошли войска Рамиреса, начался ожесточенный бой. Перу Кути не удалось сдержать превосходящие силы врага, и он был разбит.
С небольшим войском Артигас двинулся дальше. В Мандисови он оставил еще одного своего офицера-индейца, Матиаса Абаку, ближайшего помощника Андресито. Узнав, что Рамирес приближается к городу, Матиас Абаку ночью покинул Мандисови. Рамирес галопом пронесся по городу и помчался дальше. Этот жестокий коренастый варвар, с геркулесовой силой и бешеным темпераментом рвался вперед и вперед; казалось, что он не остановится до тех пор, пока враг его еще держится на своем боевом коне.
Преследование становится все ожесточеннее. 11 августа Артигас пишет членам Кабдльдо Корриентеса. Он отклоняет всякую помощь с их стороны, считая ее теперь бесполезной. «Я не хотел бы, чтобы лилась кровь в братоубийственной борьбе. Отныне я намерен распустить войско и покончить со всем». Как доказательство вероломства Рамиреса, он посылает перехваченное им письмо португальцев на имя своего противника.
Настигнув Абаку, Рамирес разбил его наголову и три дня спустя, обновив свою кавалерию, снова помчался по земле Корриентеса к северу, вслед за Артигасом. Он во что бы то ни стало хочет его загнать за Парану, чтобы лишить возможности вернуться сюда. Он буквально ворвался в Авалос, где на время обосновался Артигас, но тот сумел в последнюю минуту бежать с двенадцатью солдатами по направлению к Мисионесу.
30 июля эскадра Монтеверде разбила флотилию отважного ирландца Кемпбелла. В устье реки Корриентес произошло жестокое сражение, и все корабли Кемпбелла один за другим пошли ко дну.
Из Авалоса Рамирес тотчас же отправился дальше в сопровождении монаха Монтерросо, указавшего ему, где можно захватить больного Анисето Гомеса, одного из офицеров Артигаса, который с небольшой кучкой людей вез с собой все имевшиеся ценности. В Эскине Рамирес подтянул свои силы и стал готовиться к новому рывку.
Артигас двигался к Мисионесу. По пути к нему присоединялись индейцы, которые бросали свои дома и уходили за ним. Кажется чудом, что за несколько дней Артигасу удалось собрать вокруг себя восемьсот человек. Рамирес в ярости ускоряет преследование, не давая себе ни минуты передышки. Своему офицеру Пирису он поручает идти вперед. Пирис почти настиг Артнгаса, но по пути как из-под земли встают все новые и новые защитники поверженного вождя.
Объяснить это чудо легко — ведь на свете столько обездоленных, столько бедных, столько несчастных, для которых Артигас — отец и освободитель.
Пирис, рассвирепев, продолжает погоню, он скачет день и ночь вслед за Артигасом. Не желая проливать напрасно кровь, Артигас распустил свое последнее войско и с небольшой кучкой людей ускоренным маршем направился в Канделярию, к скалистым берегам Параны. Всякое сопротивление теперь уже просто невозможно; надо думать лишь о том, чтобы уйти от погони, уйти от смерти.
А преследователи все наступали и наступали — стервятники хотели во что бы то ни стало выклевать глаза тому, кто был живым символом народной борьбы. Пирис был неутомим: без передышки день за днем он двигался за своей жертвой, не давая ей ни минуты покоя. В течение одиннадцати дней этого бешеного преследования они сами вынуждены были питать-^ся мясом павших лошадей.
На одной из последних остановок перед Мисионесом к Артигасу явились два касика из Чако. Проделав длинный путь, они пришли предложить ему помощь индейских племен. Артигас заколебался, но после долгого раздумья отказался. Было поздно принимать эту жертву. Он двинулся дальше и, вступив на землю провинции Мисионес, направился к Канделярии.
Перед переправой через реку Парана Артигас получил два предложения: одно от португальцев, которые сообщили ему об амнистии и о возможности получить убежище в Рио-де-Жанейро до конца его жизни; второе аналогичное предложение исходило от правительства Соединенных Штатов, которое с уважением относилось к его борьбе и личным доблестям. Первое предложение Артигас гордо отверг: он не мог простить того, что многие из его офицеров до сих пор находились в застенках португальских тюрем и что по его родной земле как хозяева ходили те, кто так жестоко расправлялся с его народом. Скорее он мог бы принять предложение Соединенных Штатов, где его имя было популярно как имя борца за демократию. Депутаты конгресса США, посланные в свое время в Ла-Плату для изучения обстановки, отмечали, что именно Артигас и его гаучо являются мужественными защитниками прав народа и передовых государственных идей. Здесь его считали человеком выдающимся и талантливым. Ему предлагали пожизненно сохранить генеральский чин и пенсию. Однако и это Артигас отверг. Он предпочел остаться где-нибудь поблизости от своей родины, от своего народа. Возможно, что он все-таки продолжал строить планы на будущее.
Артигас остановился около Сан-Борхаса. С ним оставалось двести человек. Наутро он объявил свое окончательное решение — просить убежища в Парагвае. Сидя на коне, он собственноручно написал диктатору Парагвая Хосе Гаспару Франсии. Он просил у него убежища в любом уголке его страны и добавлял, что он отказывается от политической деятельности. На последней стоянке, в Транкера-де-Сан- Мигель, он собрал всех оставшихся солдат, и они вместе обсудили судьбу каждого из них. Подсчитали имевшиеся средства. Четыре тысячи песо (которые были бы так полезны его собственной семье) было решено отправить офицерам, попавшим в плен и находившимся теперь в тюрьме Рио-де-Жанейро. За пересылку этих денег взялся Франсиско де Сантос, который тотчас же уехал в Бразилию.
Артигас предоставил своим солдатам право самим выбрать свой дальнейший путь. Некоторые отправились в Иберу, другие в Лорето. Многие вместе с Артигасом и Абаку двинулись к Канделярии.
5 сентября 1820 года Артигас передал себя в руки гвардии, специально присланной Франсией из Парагвая. Вместе с ним перешли границу несколько близких ему людей: Абаку, сержант Ледесма и Хоакин Ленсина. Все они были перевезены в Асунсьон. Через пять дней об этом было сообщено Рамиресу.
5 сентября 1820 года! Такова конечная дата революции, самой глубокой и последовательной революции своего времени; революции, идея которой была намечена в знаменитом «Плане действий» Мариано Морено, основывавшемся на применении доктрин буржуазной революции к конкретным нуждам американской действительности; революции, целью которой была национальная независимость и вместе с тем экономико-политические преобразования. Эта революция была окончена. А ее вождь, своей гениальной интуицией предвосхитивший ее будущие свершения, этот человек, все потерявший, одетый в поношенную
