из могущественнейших пэров Англии говорит о себе: «всего-навсего я». — Мне нравится оранжерея. Это мое любимое место в поместье.
— Мое тоже — Он медленно подошел к ней. — Например, здесь можно укрыться от всех.
— Вам редко удается побыть одному, не правда ли? В поместье Стоуни- Кросс-Парк всегда полно гостей.
— Я могу выкроить часок, чтобы отдохнуть в одиночестве.
— И что вы делаете, когда один?
Ей вдруг показалось, что все происходит во сне она разговаривает с Уэстклифом в оранжерее, смотрит, как соломенно-желтые лучи фонарей играют на его лице, подчеркивая резкость черт, несущих в то же время отпечаток утонченности.
— Я читаю, — сказал он серьезно, — гуляю, иногда плаваю в реке.
Она вдруг представила его голым, и ее щеки вспыхнули. Как хорошо, что в оранжерее темно! Уэстклиф заметил, что она примолкла, но истолковал ее молчание по-своему.
— Мисс Боумен, я должен извиниться за то, что случилось сегодня в саду, — хрипло сказал он. — Не знаю, какая муха меня укусила? Я в растерянности. Вероятно, это был миг временного помешательства, он больше не повторится.
Лилиан слегка остолбенела при слове «помешательство».
— Отлично, — сказала она, — извинения приняты.
— Можете быть спокойны, ведь вы же знаете, я никоим образом не нахожу вас привлекательной…
— Понимаю Достаточно, милорд.
— Если бы мы остались вдвоем на необитаемом острове, мне бы и в голову не пришло приблизиться к вам.
— Понимаю, — резко ответила она. — Вы будете повторять это снова и снова?
— Я просто хочу, чтобы вы поняли: все произошедшее было чистой случайностью Вы не та женщина, которую бы я захотел.
— Отлично.
— Если хотите знать…
— Вы выразились достаточно ясно, милорд, — перебила Лилиан, угрюмо нахмурив брови. Несомненно, таких докучных извинений ей слышать еще не приходилось. — Однако, как говорит мой папа, искреннее извинение имеет свою цену.
Уэстклиф посмотрел на нее настороженно.
— Свою цену?
Казалось, даже воздух потрескивает между ними от напряжения.
— Да, милорд. Очень просто открыть рот, сказать несколько слов и покончить с этим, не правда ли? Если вы действительно чувствуете, что виноваты, вам надо искупить свою вину.
— Я всего-навсего вас поцеловал, — запротестовал граф.
— Поцеловали против моей воли, — произнесла она суровым тоном, напустив на себя вид оскорбленного достоинства. — Вероятно, есть женщины, которым нравятся ваши романтические порывы, но я не из их числа. И я не привыкла, чтобы меня хватали в охапку и насильно целовали, когда мне совсем не хотелось…
— Вы отвечали на поцелуи, — возразил Уэстклиф, скорчив злорадную гримасу.
— Неправда!
— Вы… — Уэстклиф замолчал и выругался. Какой прок от спора с ней!
— Я бы могла охотно простить и забыть, если… — продолжала Лилиан медовым голосом и сделала паузу.
— Если? — мрачно сказал он.
— Если вы сделаете для меня одну малость.
— И что же?
— Просто попросите вашу матушку, чтобы она оказала покровительство мне и моей сестре в течение этого сезона.
Он вытаращил глаза. «Ничего себе! Это переходит все границы!» — Нет.
— Она могла бы просветить нас в тонкостях британского этикета.
— Нет!
— Нам нужен покровитель, — настаивала Лилиан. — Мы с сестрой не сможем добиться успеха в Лондоне, если у нас не будет покровителя. Графиня — влиятельная женщина, всеми уважаемая. Мы наверняка добьемся успеха, заручившись ее поддержкой. Думаю, вы знаете, как упросить ее нам помочь.
— Мисс Боумен, — холодно перебил ее Уэстклиф, — сама королева Виктория не сможет сделать двух нахальных дикарок достойными леди. Это невозможно. Не слишком ли высока цена за то, чтобы угодить вашему отцу? Вряд ли ради этого стоит вовлекать матушку в тот ад, который вы в состоянии устроить.
— Я предвидела, что вы можете так ответить.
Лилиан сомневалась, хватит ли у нее духу последовать инстинкту и пойти на огромный риск. Есть ли шанс после неудачных результатов проверки волшебной силы духов? А вдруг волшебство все-таки подействует на Уэстклифа? Но если нет, она будет выглядеть полной дурой. Набрав побольше воздуха в легкие, она шагнула к нему навстречу.
— Очень хорошо, вы не оставляете мне выбора. Если вы не согласны нам помочь, Уэстклиф, я всем расскажу о том, что случилось сегодня в саду. Полагаю, ваших знакомых это изрядно позабавит. Всегда такой благовоспитанный и суровый, лорд Уэстклиф не может сдержать желания при виде развязной американской девчонки с дурными манерами. Вы не сможете этого отрицать! Вы ведь всегда говорите только правду!
Уэстклиф приподнял бровь и бросил на нее взгляд, пытаясь испепелить ее на месте.
— Вы слишком высокого мнения о своей привлекательности, мисс Боумен.
— В самом деле? Докажите, что я вас не привлекаю.
Несомненно, ей удалось пробудить в нем феодальные замашки многочисленных предков, когда они наказывали непокорных крестьян.
— Каким образом?
Лилиан понимала, что отступать нельзя. Во рту у нее совсем пересохло, но она выдавила из себя:
— Я хочу, чтобы вы меня обняли, как сегодня днем, в саду. И мы посмотрим, сможете ли вы удержать себя в руках на этот раз.
Он презрительно посмотрел на девушку.
— Мисс Боумен, я вижу, мне придется выразиться прямо. Я вас не хочу. Произошедшее в саду было ошибкой. Больше ошибок не будет. А теперь, с вашего позволения, мне надо идти к гостям.
— Трус.
Он резко обернулся, внезапно охваченный яростью. Лилиан поняла: так его еще никто не оскорблял.
— Что вы сказали?
Он окатил ее ледяным взглядом, пронзая насквозь.
— Ясно, что вы боитесь дотронуться до меня. Боитесь, что опять потеряете самообладание.
Глядя мимо нее, граф недоумевал. Не ослышался ли он? Потом снова взглянул на Лилиан, на сей раз с откровенной враждебностью.
— Мисс Боумен, вам так трудно понять, что у меня нет ни малейшего желания вас обнимать?
Лилиан вдруг догадалась: Маркус так бы не разозлился, будь он уверен в своей способности сохранить самообладание. Вдохновленная этой мыслью, она подошла к нему совсем близко. Тело напряглось, и она это сразу же заметила.
— Вопрос не в том, хотите вы или нет, — ответила она. — Я хочу проверить, сможете ли вы меня отпустить после того, как обнимете?
— Невероятно! — выдохнул он, глядя на нее словно владетельный лорд, вызванный на дуэль простолюдином.
Лилиан неподвижно стояла, ожидая, поднимет ли он перчатку. Примет ли вызов? Уэстклиф шагнул к ней. Насмешливая улыбка исчезла с лица Лилиан, рот сковала судорога, сердце глухо стучало, готовое вот-вот выскочить из груди.
Достаточно было взглянуть ему в лицо, чтобы понять, что сейчас будет. Она не оставила ему шанса. Чтобы доказать ей, как она ошибается, ему придется выполнить эту дурацкую просьбу. И если у него получится, Лилиан никогда не сможет смотреть ему в лицо.
«Ох, мистер Неттл! Я надеюсь только на ваши духи! Пусть случится чудо».
Двигаясь с пугающей медлительностью, Уэстклиф положил руки ей на талию. Лилиан почувствовала, что ей нечем дышать. Сердце отчаянно билось. Его широкая ладонь легла между тесно сведенных лопаток, другой рукой он держал ее за талию. Граф касался девушки так осторожно, словно она была сделана из какого-то летучего материала. И когда он мягко привлек ее к себе, Лилиан показалось, что ее кровь закипает. Она почувствовала, как пружинят мышцы его спины.
— Вы этого хотели? — сказал он ей на ухо.
Ее ножки чуть не выскочили из туфель, когда она вдруг почувствовала его дыхание на своих волосах. Не говоря ни слова, Лилиан удрученно кивнула, понимая, что проиграла. Сейчас Уэстклиф с легкостью отпустит ее, и ей придется вечно терпеть его безжалостные насмешки.
— Теперь вы можете отпустить меня, — шепнула Лилиан с грустной усмешкой.
Но он не шелохнулся. Его темноволосая голова склонилась ниже. Лилиан услышала его прерывистый вздох и поняла, что Маркус опять почувствовал аромат духов. Вдыхал он медленно, словно завсегдатай притона, набирающий полные легкие наркотического дыма.
«Духи», — обрадовалась Лилиан.
Значит, дело не в ее воображении! Духи опять обрели волшебную силу. Но… почему волшебство действует только на Уэстклифа? Почему?
Она вдруг почувствовала, что его объятия стали еще крепче. Лилиан задрожала, ей пришлось выгнуть спину дугой.
— К черту! — яростно прошептал Уэстклиф.
Лилиан не успела понять, что же происходит, как он прижал ее к стене. Обвиняющим взглядом он блуждал по ее лицу, задержавшись на полураскрытых губах, боролся с собой еще минуту, а потом сдался. Прошептав проклятие, Уэстклиф жадно поцеловал ее.
Он целовал ее так, словно ее губы источали изысканный вкус и он хотел его распробовать. Колени Лилиан подгибались. Ей казалось, что она вот-вот упадет. «Ведь это Уэстклиф», — пыталась напомнить она себе. Человек, которого она ненавидит. Но его поцелуи становились все жарче, и она не смогла не ответить. Ища у него опоры, Лилиан встала на цыпочки. Теперь они были одного роста. Вдруг ее ноющие бедра ощутили прикосновение упругой плоти, скрытой под тканью брюк. Осознав, в чем дело, Лилиан вспыхнула и попыталась вырваться из его объятий, но Уэстклиф не отпускал. Одной рукой он ухватил ее за ягодицы, целуя все яростнее. Его язык исследовал влажные шелковые глубины ее рта. Она задыхалась. Потом его рука легла ей на грудь, на шнуровку
