казалось, скакнуло на него. Затем оно распалось на точки и пятна света, которые мелькнули и без вреда пронеслись сквозь него. Потом так же резко мир восстановился, и таинственный, заполненный синим сиянием дверной проем разверзся перед полуросликом.
Вблизи он чувствовал, что мерцающий, неустойчивый свет заключал в себе изначальное зло, такое же, как нечестивое дыхание адских драконов или сама сущность Бримстоуна. Он жег глаза и сводил внутренности. И все же он подошел ближе.
Павел схватил его за плечо.
— Не входи туда, идиот. Или, хотя, давай.
— Убери от меня свою грязную лапу, — сказал Уилл, отодвигая руку товарища. — Я чувствую, что это опасно, но после месяцев охоты, по крайней мере, собираюсь посмотреть прежде, чем контрзаклинание разрушит его вдребезги, или что оно там сделает.
Очевидно, каждый чувствовал то же самое, все десятеро подошли, толкаясь и вытягивая шеи, чтобы поглядеть в проем. Дживекс прицепился вверх тормашками за дверной косяк, чтобы посмотреть через головы его более крупных компаньонов.
Внутри хранилище было просторное, как и проход. Строители выложили золотом на черном мраморном полу сложный пентакль и использовали истинное серебро и драгоценные камни, чтобы создать картину ночного неба на стенах и потолке. Огромный рубин со струящимся хвостом из сердолика олицетворял Убийцу Королей, комету, которая в прежние времена служила предвестником бешенства.
Кроме драгоценностей и мифриловой луны на стенах были яркие отверстия размером с кулак — порталы, как распознал Уилла, испещрявшие эбеновую поверхность через неравные интервалы. Из миниатюрные врат вырывались вспышки силы, порождая вредоносный, постоянно изменявшийся свет. Рваные светившиеся завитки изгибались и хлестали взад и вперед, зажигаясь то в одной части комнаты, то в другой, но всегда оканчиваясь в одной и той же точке: парившем над самым центром пентаграммы черном амулете со свешивавшейся цепочкой.
— Во имя великолепия рассвета, — выдохнул Павел, — теперь я знаю, как Саммастер сделал это.
— А я, — сказал Тэган, — в первую очередь заинтересован, чтобы вы разрушили это. Поэтому, если вы не возражаете…
Что-то заскребло по камням. Исследователи обернулись и увидели, что змееподобные твари в коридоре тоже поворачиваются.
Дорн наблюдал, как Тамаранд опалил дракона хаоса пламенным дыханием. Огонь испепелил крылья змея ада, и тот упал. Тамаранд повернулся, будто хотел спикировать за ним. Но когда на него набросился воющий дракон, он взмахнул крыльями и развернулся, чтобы встретить новую угрозу.
Дракон хаоса потерял половину высоты, затем сумел раскрыть свои почерневшие, съежившиеся крылья. Возможно, несмотря на все дыры, которые Тамаранд прожег в них, они смогли замедлить падение. Змей все же тяжело упал вниз, потом перевернулся на лапы и бросился на противников на земле: Рэруна, Бэримель, и Джаннату.
Так быстро, как только мог — а быстро не получалось — Дорн, побежал им на помощь.
Бэримель и Джанната стреляли кусками льда и лучами света из своих жезлов в искажавшуюся и постоянно менявшуюся морду дракона. Рэрун метнул свой гарпун в плечо рептилии.
Чешуя дракона хаоса стала зеленой там, где Тамаранд не обуглил ее до постоянно гноившейся черноты, а вокруг глаз выросли шипы. Он отвел назад голову и выплюнул ядовитый пар.
Рэрун и храмовые волшебницы попытались убраться с его пути. Скорее всего, на них были наложены защитные чары. Все же они согнулись от кашля, а дракон хаоса прыгнул и приземлился прямо перед ними.
В этот момент сестры были беспомощны, а Дорн был все еще слишком далеко. Румяное лицо Рэруна покрылось пузырями, а синие глаза налились кровью и слезами, но он выпрямился, схватил свой ледоруб и напал на дракона хаоса так яростно, что тот не имел другого выбора, кроме как сосредоточить внимание на нем, в то время как Джанната и Бэримель, спотыкаясь, отступали от него.
Рэрун ударил по передней ноге. Существо подняло раненную конечность, цвет которой менялся от красного к синему, и топнуло. Дварф отступил и снова нанес удар. Дракон потерял равновесие, а он ударил его в третий раз, как лесоруб, валящий дерево.
Но нога не поддалась. Змей вертелся, кусался и бил когтями, и Рэрун отскочил назад. Дракон хаоса рванулся за ним и заставил отступать.
С воинственным криком Дорн промчался разделявшее их расстояние и напал на существо сбоку. Его меч, погрузился глубоко в кровавое пятно там, где Тамаранд прожег чешую. Дракон хаоса пошатнулся, а затем развернулся в его направлении.
Дорн отскочил назад. Отступил в сторону, когда змей потянулся за ним когтями. Ударил и снова увернулся, борясь с собственными рефлексами на каждом шагу.
Он не мог заслоняться железной рукой. Ее не было больше. Он должен был держать меч перед собой, угрожая дракону и парируя.
Он не мог находиться прямо перед существом, полагаясь на броню. Ее тоже больше не было. Он должен был бороться как Рэрун и остальные: разить змея, когда тот нападал на кого-то еще, и делать все возможное, чтобы защититься всякий раз, когда дракон обращал внимание на него.
Возможно, потому, что Рэрун великолепно сражался, или потому что дракон хаоса уже был ранен, но, так или иначе, действуя совместно, охотники остались в живых и еще немного поранили рептилию. До тех пор, пока одна из сестер — не отрывая взгляда от дракона, Дорн не видел, которая — наколдовала оглушительный вопль, который оторвал большую часть плоти от черепа существа и верхней половины его шеи. Тварь шлепнулась набок, дергаясь в предсмертной агонии.
Рэрун быстро прошел мимо трупа к Дорну.
— Собираешься дальше сражаться? — спросил дварф.
— Да.
— Тогда у меня есть кое-что для тебя. — Рэрун схватил запястье Дорна и сотворил колдовство. На мгновение запах зелени и земли наполнил воздух, и сила начала покалывать руку человека. После этого он почувствовал себя более проворным и более уверенно держался на ногах.
— Теперь будем убивать драконов, — сказал Рэрун.
Хаварлан в ярости и смятении наблюдала, как Саммастер разрывает и уничтожает ее серебряных одного за другим. Возможно, это был конец Когтей Правосудия. Она привела не всех своих последователей в это ужасное место, но она взяла лучших, сердце братства, и уже большинство из них лежат на земле раздавленные и мертвые.
Она позвала Бримстоуна, который парил поблизости.
— Ты знаешь лича, — сказала она. — Как нам противостоять волшебству? Как до него добраться?
— Я не знаю, — сказал вампир. — Возможно, если мы позовем Нексуса…
— Мы не можем! Мы уже и так оторвали слишком много воинов от борьбы с драконами ада. Посмотри в небо! Что случится, если отступит он или Тамаранд?
Саммастер создал дюжину теней в форме челюстей. Они ударили Ажака, роясь вокруг него как сердитые пчелы, и погружая игольчатые клыки в его чешую. Дракон ревел от боли, а лич смеялся.
—
Она уже различала концентрические сферы защиты, окружавшие место его расположения. Когда она промчалась сквозь первую, боль пронзила все ее тело от носа до кончика хвоста.
Не позволяя этому помешать ей, не потрудившись посмотреть, как глубоко защита ранила ее, она пронеслась вперед. На вторую преграду.
На сей раз, агония пронзила само ее существо. Из горла полилась кровь, а левый глаз ослеп. Ее сердце сильно колотилось, и, что хуже всего, что-то внутри ломало кости и резало мускулы, управлявшие ее крыльями. Они отнялись, и она упала. Она зарычала, выплевывая кровь и куски сломанных зубов, напрягаясь, чтобы заставить крылья двигаться, и, наконец, они захлопали и понесли ее вперед.
