все же следует раскрыть (как мы это должны делать при анализе каждого индивидуального случая), какой именно импульс самого мужчины заставляет его считать разрыв гимена опасным предприятием, опасным настолько, что его может совершить безнаказанно только некто, обладающий могуществом, или посторонний, способный за вознаграждение рискнуть своей жизнью или мужским естеством [чему также имеются многочисленные свидетельства в исторической антропологии — М. Р.]. Разве не примечательно и достойно удивления, что, несмотря на такое огромное количество откровенных свидетельств, так мало внимания уделяется тайному страху мужчины перед женщиной?
Еще более удивительно, что сами женщины так долго могли не замечать его
Я еще вернусь к подробному обсуждению причин такого положения (то есть к причинам их собственной тревоги и снижения самооценки). Мужчина имеет вполне очевидный стратегический резон не выдавать своего страха. Но он пытается также всячески отрицать свой страх, даже перед самим собой. Это и составляет истинную цель усилий, направленных на поиск все новых 'доказательств' вредоносности женской сути в художественном и научном творчестве, на которые я уже ссылалась выше. Мы можем предположить, что даже прославление женщины мужчиной происходит не столько от стремления завоевать ее любовь, сколько от желания скрыть свой страх перед ней.
Аналогичные причины — поиск облегчения — лежат и в основе поведения мужчин, выставляющих напоказ свое пренебрежение к женщине. Позиция 'любовь и восхищение' означает: 'Мне нечего бояться такого восхитительного, такого прекрасного, более того, такого святого создания'.
Позиция 'пренебрежение' подразумевает: 'Слишком смешно бояться такого, как ни посмотри, жалкого существа'[96]. Этот путь успокоения своей тревоги дает мужчине особое преимущество, а именно: помогает поддерживать ему свою мужскую самоуверенность. Ему кажется, что она гораздо больше пострадает от признания страха перед женщиной, чем от признания страха перед мужчиной (отцом). Причина, по которой самоощущение мужчин так чувствительно именно по отношению к женщине, может быть понята только из хода раннего развития мальчика, к чему я вернусь позже.
В процессе психоанализа страх перед женщиной проступает совершенно четко
Мужская гомосексуальность имеет в своей основе (на самом деле — общее со всеми другими перверсиями) желание избежать женских гениталий и даже отрицать самое их существование. Фрейд показал, в частности, что это фундаментальная черта фетишизма[97]; он уверен, однако, что она основана не на тревоге, а на чувстве отвращения, связанном с отсутствием пениса у женщины. Я же думаю, что даже если это так, мы все равно вынуждены сделать заключение о самостоятельной роли тревоги. На самом деле перед нами — страх влагалища, тонко замаскированный под отвращение. Только тревога — как достаточно сильный мотив, способна удержать мужчину от стремления к цели, даже несмотря на то, что либидо настоятельно толкает его на союз с женщиной. Построения Фрейда не объясняют этой тревоги. Страх мальчика перед отцом по поводу кастрации — неадекватная причина для его страха перед существом, над которым это наказание уже осуществилось. За страхом перед отцом должен стоять другой страх, объект которого — женщина или женские гениталии. И этот страх, непосредственно связанный с влагалищем, безошибочно обнаруживается не только у гомосексуалистов и лиц с перверзиями, но и при анализе обычных мужских сновидений. Все психоаналитики знакомы со сновидениями такого сорта, так что я только кратко напомню их сюжеты.
Снится, например, как машина несется вперед, неожиданно падает в яму и разбивается на куски, как лодка скользит по узкому каналу и ее неожиданно втягивает водоворот, снится подвал с ужасными кровососущими растениями и дикими зверями, снится, как карабкаешься по трубе и вот-вот упадешь и разобьешься. Доктор Баумейер из Дрездена[98] разрешила мне изложить результаты опыта, позволяющего наблюдать метафорические проявления страха перед влагалищем. Экспериментатор играет в мяч с детьми во дворе лечебного центра, и спустя какое-то время показывает им, что мячик надрезан. Она разводит края разреза в стороны и засовывает туда палец, так что он оказывается там защемленным. Потом тоже самое предлагают сделать детям. Из двадцати восьми мальчиков только шесть сделали это без страха, а восемь невозможно было уговорить. Из девятнадцати девочек девять не выказали ни следа страха, остальные слегка затруднились, но ни одна не была этим сколько-нибудь серьезно встревожена. У меня нет сомнений, что за реально имеющим место страхом перед отцом, прячется страх перед влагалищем, или, на языке бессознательного — страх перед помещением пениса во влагалище женщины[99]. Для этого есть две причины.
В первую очередь, как я уже говорила, мужское самоуважение меньше страдает от страха перед отцом, и, во-вторых, страх перед отцом скорее осязаемый, нежели жуткий. Мы можем сравнить эти страхи как страх перед реальным врагом и страх перед привидением. Значительность, придаваемая тревоге в связи с 'кастрирующим' отцом, таким образом, тенденциозна, что было показано Гроддеком, например, в анализе случая сосания пальца в 'Struwwelpeter': 'отрезает' палец мужчина, но произносит угрозу мать, и используемый инструмент — ножницы — также женский символ. Из всего вышесказанного, я думаю, можно заключить, что, вероятно, мужской страх перед женщиной (матерью) или женскими гениталиями укоренен глубже и давит тяжелее, и поэтому более энергично вытесняется, чем страх перед мужчиной (отцом), и таким образом, попытка найти пенис у женщины представляет собой, в первую очередь и главным образом, конвульсивное желание отрицать существование грешных женских гениталий.
Есть ли онтогенетическое объяснение этой тревоги? Не является ли она (у человека) скорее интегральной частью мужского существования и поведения? Не проливает ли свет на нее тот факт, что самцы животных часто после спаривания впадают в состояние вялости, сонливости и даже погибают[100]? Не связаны ли любовь и смерть в сознании мужчин теснее, чем в сознании женщин, для которых соитие — потенциальное создание новой жизни? Не чувствует ли мужчина наряду со стремлением завоевать одновременно тайного желания угаснуть в акте соединения с женщиной (матерью)? Не это ли желание стоит за 'инстинктом смерти'?
А может быть это воля к жизни реагирует тревогой на такое желание?
Пытаясь объяснить эту тревогу в психологических и онтогенетических терминах, мы испытываем затруднение, если основываемся на представлении Фрейда об отличии инфантильной сексуальности от зрелой. По Фрейду оно состоит именно в том, что ребенок еще 'не открыл' существование влагалища. Согласно этому взгляду, мы не можем говорить о примате собственно гениталий в широком смысле, а вынуждены, чтобы быть точными, назвать это приматом фаллоса. Следовательно, действительно правильнее описывать период инфантильной генитальной организации как 'фаллическую фазу'[101].
Множество зафиксированных высказываний мальчиков в этот период их жизни не оставляет сомнений в справедливости тех наблюдений, на которых основана теория Фрейда. Но если мы посмотрим пристальнее на существенные характеристики этой фазы, нам трудно удержаться от вопроса, действительно ли описание Фрейда является исчерпывающим для инфантильной генитальности как таковой во всех ее специфических проявлениях, или приложимо только к ее сравнительно поздней фазе. Фрейд утверждает, что для мальчика характерна концентрация интереса, в отчетливо нарциссической форме, на его собственном пенисе: 'Движущая сила, которую эта часть мужского тела будет генерировать позднее в пубертате, в детстве выражается исключительно как желание исследовать суть вещей — как сексуальное любопытство'. Очень важную роль при этом играют вопросы, касающиеся наличия полового члена и его размера у других живых существ. Но, конечно, суть собственно фаллических импульсов, начиная с ощущений в самом органе, состоит в желании проникнуть. То, что эти импульсы на самом деле существуют, вряд ли вызывает сомнение; они проявляются слишком откровенно в детских играх и при анализе маленьких детей.
Опять-таки, трудно сказать, из чего состоит на самом деле сексуальное желание мальчика по отношению к его матери, если не из этих самых импульсов; и почему объектом тревоги, связанной с мастурбацией, должен быть именно отец ребенка как кастратор, если предположить, что мастурбация не является тем, что она есть аутоэротическим выражением гетеросексуальных фаллических импульсов. В
