определенных возражений. Без сомнения, некоторые из них находились под впечатлением того, как люфтваффе преуспели в снабжении Демянска, где 100 тысяч человек в течение месяцев обеспечивались по воздуху. Без сомнения, что также и это побудило Геринга дать невыполнимое обещание. Но так или иначе, кроме самого Гитлера, главными ответственными за катастрофу Сталинграда были Геринг, Морцик, Паулюс и все те, чье положение обязывало быть осмотрительным, но кто промолчал. И прежде всего это были те, кто предоставил Герингу ложную информацию.
Согласно некоторым свидетельствам, в техническом управлении и Генеральном штабе люфтваффе испытывали сомнения, особенно потому, что транспортный флот все еще в значительной степени был занят в операциях в Африке. Когда Ешоннек, как говорят, сказал об этом Герингу, тот оборвал его, резко заявив: «Это все отговорки. После обсуждения с фюрером я приказываю, чтобы вы говорили, что Сталинград может и должен будет снабжаться по воздуху».
На продолжавшиеся возражения Ешоннека Геринг ответил, что, лишь когда Гитлеру будет дана гарантия организации воздушного моста, Ешоннек сможет указать на все трудности операции. После этого Ешоннек уступил.
– Мой фюрер, – объявил он, когда пришло время, – мои командующие поручили мне сообщить, что люфтваффе будут доставлять необходимое снаряжение, но…
Он не смог продолжить, поскольку Гитлер сразу же прервал его:
– Хорошо. Я рад слышать это. И последнее, Ешоннек, вы, кажется, думаете только о «если» и «но».
Работа по организации воздушного моста была поручена генерал-майору Карганико,[169] под общим командованием Рихтхофена. Он должен был обеспечить снабжение 6 -й армии на таком уровне, чтобы ее боевая мощь «эффективно поддерживалась».
Для работы воздушного моста были образованы две базы снабжения, первая в Тацинской – для Ju-52, а вторая в Морозовской[170] – для Не-111.
Внутри Сталинградского кольца находились две истребительные группы эскадры «Удет»,[171] остатки группы «Штук» и четыре самолета-разведчика. Ко времени падения Сталинграда эти немногие самолеты сбили 130 русских машин.
Две эти базы снабжения, с которых самолеты должны были летать в Сталинградское кольцо, находились от него на расстоянии 200 и 250 километров соответственно. Внутри русского котла были доступны четыре аэродрома: Питомник, Бассаргино, Гумрак и Городище, но все они располагались за пределами Сталинграда, в степях.[172] Резкие морозы теперь сменились оттепелью, и большие массы снега превратились в слякоть, принеся оборонявшимся дополнительные трудности.
Два аэродрома снабжения не имели твердых взлетно-посадочных полос, и вокруг них не было никаких складов для хранения грузов. Запасы – бензин, боеприпасы и продовольствие – стали накапливать непосредственно на аэродромах. 30 ноября ответственным за все это был назначен генерал-майор Фибиг. Непрерывным потоком начали прибывать самолеты, и к 1 декабря там имелись приблизительно 250 Ju-52, около 100 Не-111 и 12 Ju-86. Позднее были опробованы четырехмоторные FW-200, но они оказались неподходящими для этих целей, так же как и четырехмоторные Не-177. Они требовали слишком большого обслуживания.
С самых первых дней работы воздушного моста стало ясно, что доставить требуемое очень большое количество грузов, даже при хорошей погоде, невозможно. В то же самое время русские, конечно, не позволяли снабжению по воздуху продолжаться беспрепятственно. Они сконцентрировали свои самолеты, чтобы помешать этому насколько возможно, в небе непрерывно шли воздушные бои, а постоянные бомбежки аэродромов создавали воронки, которые было необходимо засыпать, и дезорганизовывали отправку и прием самолетов. Ни один тяжело загруженный самолет был сбит и разбился со своим драгоценным грузом.
Как только самолет приземлялся на аэродроме назначения, к нему, не теряя времени, подкатывали грузовики, и начиналась разгрузка, затем в самолет заносили раненых, которых он благополучно вывозил обратным рейсом. Но не всегда все шло так гладко. Трудности на базах снабжения все возрастали. Ужасный холод, который снова установился, затруднял запуск двигателей, остро не хватало технического оборудования всех типов, особенно нагревателей, и объем снабжения начал сокращаться. Пайки в Сталинграде были сразу сокращены на две трети, с 3 декабря сражавшиеся люди получали по два куска хлеба (приблизительно 225 граммов) и кружку жидкого супа. Начался тревожный рост числа заболеваний, и число заболевших и раненых составляло в среднем тысячу в день.
Генерал-майор Фибиг и его люди знали, что поставлено на карту и как отчаянно Сталинграду требовалось снабжение, и они делали все возможное, чтобы воздушный мост продолжал работать. Очень часто самолеты со снаряжением летели сквозь туман и снег. Вскоре стекло фонарей кабин замерзало и пилоты слепли, в то время как толстый слой льда, нараставший на крыльях, заставлял тяжелогруженые машины терять аэродинамические характеристики, поэтому не один самолет разбился по дороге. Часто отдельные самолеты пробивались сквозь сильные снежные бури, летя вслепую к Питомнику, где, когда они прибывали, взлетно-посадочных полос не было видно в снегу. Кроме того, из-за нехватки продовольствия люди были истощены и работа шла очень медленно. Часто самолет приземлялся на то, что казалось чистой полосой, только для того, чтобы не попасть в воронку от бомбы, скрывавшуюся под предательски ненадежной коркой льда и снега. И еще одна машина разбивалась.
Оказалось невозможным обеспечить регулярное и систематическое снабжение окруженной армии. Неустойчивая погода и ужасный холод оказались более сильными, чем самая сильная воля. Во многих случаях полет откладывался из-за плохой погоды, когда транспортные самолеты уже стояли на аэродромах готовые к взлету, с работающими двигателями. Однако такое случалось, лишь когда погода была по- настоящему невыносимой. Фактически машины много раз взлетали и совершали полеты при погоде, которая в обычных условиях расценивалась как непригодная для полетов. Иногда самолеты в день выполняли по семь полетов в Питомник. Но случалось, что погодные условия оказывались настолько плохи, что они не могли приземлиться и должны были возвращаться обратно на базу со своим отчаянно необходимым грузом. По дороге перегруженные самолеты часто разбивались из-за обледенения крыльев, из-за которого машины теряли управление, и одинокий столб черного дыма поднимался вверх, чтобы через некоторое время развеяться на ветру, и, наконец, снежный холм отмечал могилу очередного самолета и его экипажа.
Цель в 200 ежедневных партий груза никогда не была достигнута; лучшим достижением стали 154 самолета с 289 тоннами и доставившие обратно тысячи раненых. Постепенно русские усиливали свои налеты, подвергая бомбежкам базы снабжения и аэродромы назначения, уничтожая на земле самолеты и запасы грузов.
12 декабря генерал Раус начал наступление с целью прорвать окружение.[173] 4-я танковая армия генерала Гота[174] продвигалась из района Котельникова, и девятью днями позже танки были уже в пределах 50 километров от кольца окружения, и оборонявшиеся в Сталинграде могли слышать залпы их пушек. В ночном небе вспыхивали сигнальные ракеты немецких наступающих частей, и снова появилась надежда.
Генерал Манштейн, один из самых крупных стратегов в немецкой военной истории, приказал генералу Паулюсу, который теперь формально был его подчиненным, предпринять попытку прорыва, чтобы соединиться с Готом, три бронетанковые дивизии которого ныне были оснащены новыми и более мощными танками «Тигр». Но Паулюс ничего не предпринял. В ответе Гитлеру он заявил, что горючего у него хватает только на то, чтобы продвинуться в направлении Гота, возможно, на 30 километров. После этого он получил распоряжение оставаться на месте. Этот приказ окончательно решил судьбу 6-й армии.
Теперь уже русское наступление стало угрожать армейским группам Манштейна и Клейста.[175] Что случилось бы с ними, если бы они в свою очередь оказались отрезанными до создания новой линии фронта? Два русских фронта с огромной численностью артиллерии осаждали Сталинград, и если бы они высвободились для других действий, то весь немецкий южный фронт оказался бы под угрозой катастрофы.
21 декабря русские танки прорвали слабый фронт на Чире и направились на юг, прямо к базе снабжения в Тацинской, в то же самое время угрожая второй базе в Морозовской, приблизительно в 40 километрах к востоку. Тогда в Тацинской были 180 самолетов, а в Морозовской – 150. Будь эти самолеты
