— Весьма польщен, — сказал я, собираясь встать.
— Сидите! — приказал он.
Я повиновался. Официант проскользнул между столиками и предстал перед майором.
— Желаете еще что-нибудь, мсье?
— Бутылку виски.
Тот исчез в дыму.
— Вы ведь выпьете со мной?
Официант вернулся с темно-коричневой бутылкой на подносе. Открыл ее и поставил перед нами. Майор Смард щедро плеснул в мой стакан.
— Ваше здоровье! — бросил майор.
— Ваше здоровье, — ответил я робко.
Он с явным удовольствием отхлебнул глоток.
— Мне хочется работать с вами, — продолжал майор Смард. — Ваше положение в университете, уверенность в том, что в недалеком будущем вы при нашей поддержке получите должность в системе образования, — все это позволит нам развивать взаимовыгодные отношения.
— Сейчас я уже не уверен, что мне нужно то, что вы предлагаете.
— Кто же заставил вас переменить мнение? Ваши друзья?
— Я больше не желаю вмешиваться в то, что меня не касается.
— Эта история с вашим юным другом, полицейским… Я слышал, что там многое было не слишком-то красиво, особенно со стороны Хшиши и Рыбы.
Я пропустил его реплику мимо ушей и сказал:
— Я такой же, как все, а может, и хуже других. Вроде этих типов, которые только и думают, как бы поплясать да потрахаться, вкусить жизни перед тем, как умереть.
— Вы могли бы схитрить.
— Не понимаю.
Музыка зазвучала громче. Все устремились на танцпол. Затхлый запах пота волнами повалил в зал. Люди на ступеньках устало глядели на охваченных возбуждением танцующих. Какая-то девушка выплясывала в центре круга, образованного примерно десятком мужчин, в красном, в голубом, в дыму, в ритме музыки. Она была похожа на Неджму, Звезду.
Майор Смард тоже за ней наблюдал.
— Играть, как я, — снова заговорил майор, стараясь оторваться от этого зрелища. — Поскольку ничто иное не имеет смысла.
— А как же зло, с которым вы боретесь?
— Я не борюсь с ним. Я ему служу.
— Я полагал, что вы заботитесь о безопасности государства.
— Главное, чтобы оно не менялось!
— Мне этого не хочется.
— Тогда чего же вы хотите, молодой человек?
Я воздел руки к небу.
— Справедливости, Бог мой! Толики справедливости!
— Спокойно, спокойно, — повторил майор, обращаясь со мной как с ребенком. — Ее-то я изо всех сил и призываю. Справедливости, снова справедливости, всегда и везде — справедливости. Справедливость на завтрак, на обед и на ужин.
— Не издевайтесь надо мной!
— Я начинаю понимать вашего приятеля- полицейского, — прошептал он. — На каком свете вы живете?
Я встал.
— Сядьте, прошу нас, — сказал он сухо. — Я не циник, каким вы меня считаете. Я информированный человек. В отличие от вас я с самого начала знаю, что затевается.
Майор схватил меня за пуговицу куртки.
— Посмотрите на меня и скажите: вы считаете, что я один действую таким образом?
Я не ответил.
— Некоторые только подумывают, не заключить ли им сделку с дьяволом, а другие уже подписывают с ним договор, — сказал майор.
— Вы из тех, кто подписывает?
— Как и те, кто вами управляет и тем самым защищает вас. Как те, кто изображает из себя поборников справедливости. Как те, кто идет справа от вас и кто поднимается слева.
— Этот номер уже не пройдет. Время заговоров миновало.
— Речь не об этом, молодой человек. Я говорю о тех, кто покупает оружие, и о тех, кто им его продает. О людях, которые обмениваются оружием и в то же время объявляют друг другу войну.
— Не могу в это поверить.
— Вы верите, что я могу убить вас, прямо здесь, на глазах у всех, и выйти сухим из воды?
— Да.
— Значит, мы поняли друг друга.
— Кто же и когда остановит нас?
— Самому Богу-отцу это не под силу. Поймите меня. Я занимаюсь своим делом. Возделываю, так сказать, свой сад.
— Кладбище вы возделываете.
— Все лучше, чем оказаться удобрением для него, — сказал майор Смард, гордый отпущенной остротой.
Женщина, похожая на Неджму, возникла из клубов дыма на танцполе. Она направилась к нам и села напротив меня. Майор Смард был с ней знаком.
— Как дела? — спросил он, положив руку на ее обнаженное бедро.
— Хорошо, милый.
— Хосин, позвольте вам представить… — сказал майор не очень уверенно. — Я… что-то я подзабыл твое имя. Тебя зовут…?
Брюнетка сурово посмотрела на него, потом, переведя взгляд на меня, смягчилась.
— Наримена.
