Мать всех эльфов, мать их…
Звенели свирели и флейты. Временами из полукруга эльфиек выступала одна из зрительниц – и уводила кого-то из эльфов из круга. Разочарованного, поникшего, раздосадованного…
Иван смотрел на танцующих.
Сотня.
Полсотни.
Два десятка.
Дюжина.
Пятеро.
Двое.
Лесной Коммандер Ариэль и Младший Командующий Ваминэль.
Оба в его мундирах.
Иван ощутил гордость, смешанную со стыдом. Он и впрямь был лучшим. Он понимал эльфов лучше, чем они сами себя понимали.
Ваминэль в классическом мундире. Все идеально, все традиционно.
Ариэль в его дерзком наряде, одновременно и старомодном, и новаторском.
– Пришло новое время… – прошептала эльфийка за спиной Ивана.
И будто услышав ее слова, другая эльфийка вышла – и увела вздрагивающего от рыданий Ваминэля.
Ариэль остался один перед троном королевы.
Зал взорвался рукоплесканиями.
Ариэль медленно крутил головой – Иван понял, что он ищет его взглядом, и чуть-чуть привстал на цыпочках. К счастью, стража если и заметила движение, то посчитала его за желание получше все разглядеть.
Иван улыбнулся Ариэлю.
И одними губами прошептал:
– Господин эльф?
Лицо Ариэля исказилось яростью, страхом… и опустошением. Он будто обмяк.
– Ты и впрямь стал почти эльфом, портняжка… – прошептала на ухо Ивану эльфийка. – Слушай… а ты не мог бы сшить мне бальное платье?
Иван не успел ответить. Королева медленно поднялась с трона. Протянула гигантскую руку – и обхватила Лесного Коммандера за пояс. Подняла в воздух, перевернула – головой вниз, ногами вверх…
Наступила тишина.
– Наш ветеран… – сказала королева. Голос ее гремел на весь зал, но при этом был удивительно мягок. – Наш герой. Старое поколение, старое время – они дадут начало новому миру. Миру эльфов.
Иван вдруг подумал, что королева держит Лесного Коммандера будто бокал с шампанским, произнося тост. И улыбнулся.
– Тебе выпала великая честь, избранник, – сказала королева, обращаясь к Ариэлю. – Будь счастлив…
И рука королевы понесла Ариэля к лицу – к открывающейся пасти, полной острых клыков…
– Пауки… – прошептал Иван с равнодушной брезгливостью. Ему почему-то было интересно, собирается ли королева сожрать эльфа целиком или ограничится гениталиями.
Но он почему-то был уверен, что не узнает ответа.
Ариэль болтался в руке королевы, приближаясь к пасти, попасть в которую мечтал любой эльф.
Любой правильный эльф, не живший столетиями среди людей.
Ариэль был уже у самого рта, когда из его безвольно болтающихся рук выскользнули-выстрелили длинные когти.
– Ненавижу! – закричал Ариэль, взмахивая руками.
Когти пропороли шею королевы и слева, и справа. Секунду ничего не происходило и Иван испугался, что артерии проходят слишком глубоко даже для эльфийских когтей.
А потом из шеи королевы ударили фонтаны голубовато-зеле–ной крови.
От рева сотряслись стены. Взмахом руки королева швырнула Ариэля через весь зал – прямо в толпу орущих эльфиек, сомкнувшихся над предателем. Огромное тело, сотрясая пол, шагнуло вперед. Закрутилось, давя кинувшихся на помощь эльфов, заливая их потоками крови. Голова королевы запрокидывалась то на левый, то на правый бок, и кровь фонтанировала все сильнее. Эльфийка за спиной Ивана заверещала и кинулась к королеве, по пути небрежно отшвырнув портняжку к стене.
Стена была теплая, живая. Она вздрагивала, по ней шли судороги – будто корабль умирал вместе со своей госпожой. Иван, прижимая ладони к ребрам – при каждом вздохе грудь отзывалась болью, – подумал, что это оказалось бы совсем уж чудесным подарком эльфов.
Соль… железо… мед…
Какая ерунда.
Мечты и желания – вот самая ядовитая отрава на свете.
Жалко, что Лёня так и не узнает, насколько хорошим портным оказался Иван…
Королева упала и теперь билась в затихающих конвульсиях. Руки ее колотили по пытающимся подойти эльфам, и огромные, будто сабли, когти разрывали их на части. Из толпы вдруг выскользнул Ваминэль – Иван с удивлением увидел, что лицо эльфа залито не только кровью, но и слезами. Младший Командующий что-то высматривал. Увидел Ивана – и побежал к нему.
Иван, до последнего вглядываясь в разодранный мундир, досадливо подумал, что отложные карманы все-таки надо притачивать двойной строчкой.
Вадим Панов
Дипломатический вопрос [14]
Странная все-таки штука – человеческий мозг.
Многим ученым кажется, что они отлично разобрались в его устройстве, знают, как он функционирует и что означает пульсация каждой клетки. Ученые уверены, что хитрые формулы и термины, которые они щедро рассыпают в статьях и монографиях, дают ответы на все вопросы.
Есть еще шарлатаны, которые заявляют, что познали все нюансы сознания, что овладели глубинными законами, связывающими каждого человека – и миллионера, и бродягу – с Великим Космосом. И многие люди им верят.
А сгусток серого вещества, что прячется в хрупкой оболочке из кости, продолжает делать свое дело. В автономном режиме управляет сложнейшей биологической машиной под названием «человек», механикой и химией жизнедеятельности, реагирует на внешние раздражители, подает предупредительные сигналы хозяину. И оберегает психику от слишком сильных потрясений.
Любой произошедший с тобой кошмар забывается, сглаживается, ретушируется. Иногда этот процесс отнимает некоторое время, иногда он происходит практически мгновенно. Иногда память о пережитом ужасе возвращается, иногда он исчезает из твоей жизни навсегда. Заложенная в мозг программа требует, чтобы сознание хозяина оставалось ясным и спокойным, ибо психическое здоровье является одним из важнейших показателей нормальной работы всего организма, и мозг делает все, чтобы завуалировать кошмар. Превратить трагедию в кино…
В кино, которое случилось не с тобой.
Бор думал, что ему будет сниться завал. Мягкая тяжесть, сковавшая тело. Неподвижность. Думал, что ему будет сниться исчезающий воздух и та красная лампочка аварийного освещения, что тускло моргала где-то справа. Ведь на то оно и аварийное, это освещение, чтобы работать даже тогда, когда помещения бункера сдавило, словно гигантским прессом. Бор думал, что ему будет сниться безнадежность. Не паника, а тоскливое понимание приближающегося конца, символом которого стали вспышки справа. Отключить лампочку Бор не мог, отвернуться тоже, поэтому он почти сутки смотрел, как его могила периодически освещается красным. Несколько раз он проваливался в забытье. Несколько раз плакал, принимался кричать, надеясь привлечь внимание спасателей. Два раза начинал считать вспышки.
Когда его вытащили, Бор был без сознания, в себя пришел через трое суток, и, осознав, что жив, почти сразу подумал, что каждую ночь будет видеть во сне пережитое: неподвижность, уходящий воздух и
