— Что именно? — спросил Маркус.
— Я имею в виду второй дом лорда Гэвинпорта. Судя по вашим словам, вы уже осмотрели его галерею во время недавнего маскарада, но ведь у него в Лондоне есть еще один дом, конечно, не такой большой и роскошный, как особняк, где вы побывали, но все же… Этот дом считается собственностью Оливии, его второй жены.
— Но я об этом доме ничего не знала, — пробормотала Изабель.
Виктория пожала плечами:
— Тем не менее, он существует. Этот дом — часть приданого Оливии, и он включен в брачный контракт. Но Гэвинпорт никогда не принимает там гостей, и я узнала о нем совершенно случайно. Узнала от моего брата Спенсера, пытавшегося купить этот дом.
— Возможно, что Гэвинпорт именно туда отправил похищенную картину, — в задумчивости проговорил Блейк. — Очень может быть, что он собирается хранить ее там до тех пор, пока не закончится расследование кражи и страховая компания не успокоится.
— Значит, я должен обыскать этот дом, — заявил Маркус. — Вы знаете, где он находится?
Виктория покачала головой:
— Нет, к сожалению. А Спенсер сейчас в Италии по делам Блейка.
— Не имеет значения, — сказал Маркус. — Я сумею узнать, где находится этот дом. И произведу там обыск.
— А как вы туда проникнете, если там не бывает приемов? — спросила Изабель.
— Пока не знаю. Но непременно найду способ войти туда.
Изабель с удивлением взглянула на своего жениха:
— Неужели вы хотите вломиться туда? А что, если вас поймают или, что еще хуже, ранят? — Заявление Маркуса привело ее в ужас. Ведь если Фредерик Гэвинпорт действительно прятал «Морское побережье с рыбаками» в этом доме, то, скорее всего, он держал там вооруженную охрану — чтобы ничего не случилось с его бесценным полотном.
Маркус лукаво улыбнулся:
— Вас беспокоит моя безопасность, дорогая?
— Да, конечно. Я бы никому не пожелала получить ранение при попытке доказать свою невиновность. К тому же вам не следует забывать о том, что мы с вами скоро обвенчаемся. Так вот, скандал, произошедший на аукционе в доме Уэстли, поблекнет по сравнению с тем, что может произойти, если моего жениха арестуют и бросят в Ньюгейтскую тюрьму.
Маркус с усмешкой пожал плечами:
— Если внешние приличия имеют для вас такое большое значение, моя дорогая, то не опасайтесь. Я не собираюсь в ближайшее время попадать в тюрьму.
Глава 17
После окончания обеда Изабель вышла из столовой, как разгневанный генерал, — шла, высоко держа голову и расправив плечи, а спина ее казалась прямой, как шомпол. «Битва», произошедшая между ней и Маркусом, — к тому же подогретая обильными возлияниями, — необычайно ее возбудила, и ей не терпелось продолжить спор. Но правила хорошего тона требовали совсем другого, поэтому ей пришлось отправиться в гостиную вместе с Викторией, мужчины же остались в столовой, чтобы насладиться портвейном. Изабель с Викторией уселись в удобные кожаные кресла, и графиня, с улыбкой взглянув на гостью, проговорила:
— Знаете, дорогая, у нас с вами очень много общего.
— Общего… в чем? — пробормотала Изабель, весьма озадаченная словами хозяйки.
— Он ведь вас привлекает — вопреки всему, не так ли? — Виктория снова улыбнулась.
Изабель еще больше удивилась. Удивилась проницательности хозяйки.
— Что вы имеете в виду?
Графиня пристально смотрела на нее своими огромными зелеными глазами.
— Вы находите Маркуса Хоксли привлекательным, а его неудержимо влечет к вам, но по каким-то причинам, пока еще мне неизвестным, вы, моя дорогая, подавляете свои чувства.
— Почему вы так считаете? — пролепетала Изабель.
— Потому что я чувствовала то же самое, прежде чем мы с графом поженились.
Изабель взглянула на собеседницу с недоверием:
— Но мне кажется, вы очень любите своего мужа. А Рейвенспир вас обожает — это написано у него на лице всякий раз, когда он смотрит на вас. Поверьте, любая женщина может позавидовать вашему браку.
Виктория с усмешкой покачала головой:
— Но так было не всегда. Когда-то я презирала Блейка — и в то же время меня влекло к нему. Я сама себя не понимала. Свое влечение к нему я считала слабостью и ненавидела себя за эту слабость.
— Но почему?
— Потому что я стала любовницей Блейка. Вернее, он вынудил меня стать его любовницей.
Изабель захлопала глазами, от изумления она лишилась дара речи.
— Обычно я не заговариваю об этом, — продолжала графиня, — но уж если вы собираетесь замуж за Маркуса, то я кое-что вам расскажу. Видите ли, Блейк ненавидел моего отца за его прошлые чудовищные грехи и хотел уничтожить его репутацию и разорить. Он скупил векселя отца на огромные суммы, так что отец не смог заплатить проценты по ним. И тогда Блейк пригрозил повысить проценты, если я откажусь в течение года жить с ним в качестве любовницы.
— Какая мерзость! — воскликнула Изабель. — Как же вы смогли его простить?!
Виктория со вздохом ответила:
— Сначала не могла. Хотя когда-то, в ранней юности, я была увлечена им. Что же касается его ультиматума, то сначала я, конечно же, отказывалась… А Блейк поклялся не прикасаться ко мне, пока я не соглашусь… И, в конце концов, я сдалась. Потому что меня влекло к нему все сильнее.
У Изабель перехватило дыхание. Обещание Блейка не прикасаться к Виктории чем-то напоминало ее соглашение с Маркусом. Во всяком случае, общее было в том, что ее влекло к Маркусу Хоксли, хотя она упорно пыталась противиться своим чувствам.
— А теперь, когда я посвятила вас в свои тайны, не расскажете ли и вы о своих? — спросила графиня. — Что происходит между вами и Маркусом?
Изабель медлила какое-то время. Наконец со вздохом проговорила:
— Вы правы в своих выводах, леди Рейвенспир. Я не хочу выходить замуж ни за Маркуса Хоксли, ни за любого другого мужчину. Я всегда хотела только одного: уехать в Париж и учиться изобразительному искусству.
— Да, понимаю, — кивнула графиня. — А после нелепого скандала на аукционе в доме лорда Уэстли, где ваше свидетельство спасло Маркуса, ваш отец настоял на этом браке, верно?
— Да, настоял. И Маркус почему-то не стал противиться, хотя мог бы…
— И теперь у вас такое чувство, что вы, выходя за него, вынуждены пожертвовать своими мечтами, не так ли?
Изабель покачала головой:
— Нет, я не собираюсь отказываться от своей мечты. Я непременно поеду в Париж.
Она умолчала об их с Маркусом договоре, но проницательная графиня вдруг взглянула на нее с лукавой улыбкой и проговорила:
— И теперь, как я догадываюсь, вы стараетесь подавить свои чувства. Но поверьте мне, это не так-то просто сделать. Вы ведь девочкой обожали Маркуса Хоксли, как я — Блейка, не так ли?
— Это было давно, восемь лет назад.
— Не имеет значения. Потому что вас и сейчас к нему влечет. Но вы, как я уже сказала, стараетесь подавить свои чувства.
Изабель заерзала в кресле, было ужасно неловко беседовать с графиней, видевшей ее насквозь,
