Какие силы столкнулись в противоборстве, приводящем к появлению жертвы или череды жертв? Что стоит за преступлением? Каковы мотивы у тех, кто рискнул поднять руку на ближнего, пролил кровь человеческую?
С одной стороны круто замешанный сюжет, острый конфликт, анализ развернувшихся событий. С другой — исследование житейских ситуаций, в основе которых действительная человеческая боль, реальные люди, ими могли и можем оказаться и мы с вами.
И когда говорим о главном герое детектива, то нам небезразлично: вызывает ли сыщик у нас чисто человеческие симпатии или нет».
Но есть ли указанные параметры у западного детектива? Далеко не всегда. И как сказал один из критиков, разбиравших литературные образы отечественного детектива: «Наш парень покруче Рэмбо будет…»
Кстати о Рэмбо.
С точки зрения судебной психиатрии сей кумир русской молодежи, уже замордованной масс- культурой, есть типичный психопат и параноик. Вы только всмотритесь в его поведение! Жесткие поступки Рэмбо не мотивированы абсолютно ничем. Это глубоко больной человек, опасный для общества тип, которого следует лечить в условиях строгой изоляции.
Что же касается героев Шварцнеггера, то все они на одно лицо. Тупая машина, состоящая из гипертрофированных мышц, которая сеет смерть налево и направо. Игры в фильмах с этим культуристом нет никакой, даже намека на игру… Фильмы, как впрочем, почти всё, созданное Голливудом, бездарны во всех трех ипостасях: драматургической, режиссерской, актерской…
Современные русские литература и кинематограф, театр и музыка, изобразительное искусство — величайшее достижение человечества. Речь идет как раз о том, что создавалось в доперестроечную эпоху, в период, кощунственно названный хулителями Отечества застойным.
Вот уж поистине — с больной головы на здоровую… Именно сегодня мы видим не только застой, но и движение вниз. Право издавать массовым тиражом Луку Мудищева или голубые откровения махрового педераста — вовсе не есть свобода творчества.
Педераст, он и в Африке педераст… Большого ума для этого рода деятельности не требуется. Пусть эта проблема волнует Соединенные Штаты, где каждый третий мужчина является гомосеком. Пусть у Билла Клинтона болит на этот счет голова… А с собственными педиками разберемся сами.
— Спасибо, Станислав Семенович, за содержательную беседу. Ваша незаурядная жизнь так богата событиями и фактами, что мы не сумели обсудить и тысячной доли того, о чем я хотел бы вас спросить.
Беру на себя смелость рассчитывать на продолжение беседы с вами.
— Ради Бога! Грешен: люблю поговорить за жизнь… И обхожусь при этом без традиционной бутылки. Можно, оказывается, и в дружеских беседах, и в коммерческих делах обходиться душистым чаем. Да ежели еще с вареньем…
Что же до моей биографии, то по большей части она вмоих книгах, я уже говорил об этом. Люблю собственный морской роман «По дуге большого круга, или Возвращение в Итаку». В нем много личного… Нравятся мне мои фантастические романы «Преступление профессора Накамура» и «Дело о Бермудском треугольнике», романы о контрразведчике Леденеве, повествование о северных летчиках «Альфа Кассиопеи», горжусь и тем, что написал эпопею о трагедии Второй Ударной армии, роман «Мясной Бор».
Хотел бы выделить рассказы «По небу полуночи ангел летел», «Женщина для старпома», «Эти желтые дюны», «Гаврилыч», «Вы снились мне на Лабрадоре», исторический роман о Евпатии Коловрате «Память крови», пьесы «Сельдяной Король» и «Гостиница Гавань». Вот и стихов моих вы еще не читали…
Вообще, любая книга — кровное мое дитя, и все они мне дороги, все — родные…
— Вы прочитали «Мою борьбу»? — спросил меня Адольф Гитлер.
Станислав Гагарин смутился.
Я вспомнил, как целую неделю находился в эйфорическом состоянии, когда случайно купил «Майн Кампф» на русском языке у книжного лотошника в Трускавце. Пятнадцать тысяч купонов выложил, ни на минуту не поколеблясь!
Действительно, как можно писать роман о Гитлере, не удосужившись проштудировать главный труд его жизни… Читал книгу в Трускавце, читал в поезде, а вот прибыл на Власиху, отложил в сторону и до сего времени к «Майн Кампф» не возвращался.
— Сотню страниц осилил, — честно признался фюреру.
В книге было не менее шестисот страниц, узкие поля, увеличенный формат, словом, по объему — воениздатовский вариант «Мясного Бора».
— Пока и этого хватит, — спокойно заметил Адольф Алоисович. — В бытность свою вождем немецкого народа, я хорошо знал, что ближайшие соратники фюрера не прочли и пары страниц из «Моей борьбы», а в глаза автору расхваливали книгу товарища Гитлера до небес. Я же делал вид, будто верю этим ничтожествам.
Последнее обстоятельство меня угнетало куда больше, нежели лицемерие товарищей по партии. Никогда не любил притворяться! А приходилось, партайгеноссе сочинитель, приходилось…
— И я не скрываю разочарования, когда узнаю: тот, кому подарил очередной роман, так и не удосужился его прочитать.
И, естественно, меняю к этому козлу отношение.
— А сами вы каждую книгу прочитываете? Из тех, что вам дарят? — спросил, лукаво улыбаясь, Гитлер.
— Разумеется, нет, — ответил я, и оба мы рассмеялись.
— Не берите в голову, — как-то совсем по-русски, в последнее время в речи Гитлера немецкий акцент вовсе не обнаруживался, сказал Адольф Алоисович. — Не дочитали сегодня, дочитаете завтра… Собственно говоря, задумывал книгу я, а затем диктовал ее Рудольфу Гессу, и мыслил собственное сочинение никак не бестселлером для дорожного развлекательного чтения, хотя и старался излагать собственные мысли просто.
«Да, — подумал я, — интуиция подсказала мне взять в дорогу не объемное сочинение Гитлера, а вдвое меньший сборник Эриха Фромма «Душа человека», где помещена и работа ученого «Концепция человека у Карла Маркса». И тезисы по защите мыслей Маркса от их глобальной по времени и пространству фальсификации произвели на меня впечатление разорвавшейся бомбы. Неужели никто из нынешних марксистов, тот же Зюганов или, допустим, именующий себя философом профессор Эдуард Володин не читали Фромма?»
— Увы, — ответил мне Адольф Алоисович, доказав еще раз собственную способность читать чужие мысли. — Вы себе и представить не можете, как примитивны и ограничены, безынтеллектуальны и русские, и немецкие профессоры… Равно как бездарны и дуболомны и те, и другие генералы. О немецких я знаю по собственному опыту, о русских узнал, живя и действуя эти недели в России.
Умных людей на земле много, партайгеноссе… Но, как правило, эти люди не получили достаточного образования, а самообразовываться, как делал это всю жизнь я или продолжаете делать вы, у них не получилось.
Он вынул из нагрудного кармана безрукавой рубашки с погончиками массивные серебряные часы, открыл их, мельком взглянул на циферблат и щелкнул крышкой, водворил часы, прихваченные за прорезь клапана цепочкой, на место.
— Мы знаем, что вам хотелось искупаться в Волге, — усмехнулся фюрер, — а свекра дочери, Александра Юсова, просить об этом не рискнули: он ворчит по поводу каждого километра, когда везет вас на «Москвиче».
