— Да, Михаил Сергеевич Муратов. Весьма способный исследователь, талантливый инженер. А что?
— Да нет, ничего. Нам бы, Иван Артемьевич, хотелось посмотреть этих людей, но так, чтоб не вызывать лишних разговоров.
— Они будут сейчас на планерке.
— Вот и отлично. С вашего разрешения, мы посидит здесь с Андреем Ивановичем, — сказал Королев. — А затем оставьте всех троих, заведите какой-нибудь разговор. После этого пусть останется инженер Муратов. Товарищ Гуков, да и я тоже, хотим задать ему несколько вопросов.
Инженер Муратов заметно нервничал.
Он вздрогнул, когда Андрей Иванович спросил его, знаком ли Михаил Сергеевич с Ириной Вагай, и с тех пор беспокойство не оставляло инженера.
— Да, — сказал он, — я был знаком с Ириной Вагай.
— И хорошо знакомы? — спросил Гуков.
Они беседовали в кабинете директора комбината вдвоем. Ружников любезно согласился предоставить им его, а Королев предложил Андрею Ивановичу провести эту встречу самому.
— Меня Муратов может знать в лицо, и потому незачем раньше времени информировать его о том, что его особой в связи с Ириной Вагай интересуется подобная организация. А ты можешь выдать себя за кого угодно.
Инженер Муратов на вопрос Андрея Ивановича ответил не сразу.
— Видите ли, — начал он, — наше знакомство с Ириной… Как вам сказать… Это было нечто особенное… А собственно говоря, какое вам до всего этого дело? На каком основании вы вмешиваетесь в мою личную жизнь?
Гуков успокаивающе улыбнулся:
— Извините, Михаил Сергеевич, вы правы. Я должен был представиться и объяснить существо дела, которое привело меня к вам. Я представитель прокуратуры области, из Каменогорска. К нам поступило заявление, анонимное правда, будто с Ириной Вагай произошел не несчастный случай. Пишут о том, что она якобы покончила с собой…
— Покончила с собой?! — вскричал Муратов. — Но ведь это же абсурд! Форменная чепуха!
— Почему? — спросил Гуков. — Почему вы так считаете? Что вам известно об этом? Говорите!
Михаил Сергеевич опустил голову.
— Я любил ее, — тихо произнес он. — Я очень любил Ирину.
Наступило молчание… Инженер Муратов поднял голову.
— Я закурю, можно? — спросил он, опустив руку в карман.
— Конечно, конечно, Михаил Сергеевич!
— Да, я любил Ирину Вагай, готов сейчас сказать об этом, если мои признания помогут вам объяснить ее загадочную смерть.
— Загадочную?
— Вот именно. Я не верю в несчастный случай, не верю и в самоубийство. Ирина слишком любила жизнь. Она многое любила, вот только меня…
— Но к вам она была более благосклонна, нежели к другим. Так, по крайней мере, утверждал Тимофей Старцев.
— А, этот щелкопер и фанфарон… Пустой, самонадеянный павлин. Ирина называла его «пан спортсмен», а он радостно улыбался при этом, не понимая, что над ним издеваются.
— Расскажите о погибшей подробнее. Может быть, рассказ ваш наведет на какие-то размышления. Вы уже сделали довольно ответственное предположение. Ведь если не было самоубийства и несчастного случая, то остается только одно. Но тогда возникает множество недоуменных вопросов. Словом, я внимательно слушаю вас, Михаил Сергеевич.
— Ирина была необыкновенной женщиной. Не думайте, что я субъективен в силу своего чувства к ней. Об этом вам скажут все. Талантливый режиссер, обаятельный человек, широкая натура, гостеприимная и умелая хозяйка, добрая и отзывчивая душа. Я хотел жениться на ней…
— Жениться?! — воскликнул Гуков. — Но ведь вы не свободны, Муратов, у вас жена и двое детей…
— Ну и что же? — с вызовом спросил инженер. — Разве это помеха для настоящей любви?
— Не знаю, — осторожно произнес Гуков. — Самому не доводилось попадать в подобное положение, а по чужому опыту судить не имею права.
— Вот именно, — горько сказал Михаил Сергеевич, — не имеете права. Вы порядочный человек, товарищ прокурор… Все остальные считают, что они вправе залезать в души человеческие прямо в сапогах. — Он снова закурил. — Ирина сказала, что любит меня, но только никогда не принесет зла другой женщине. Видите, какая душа была у этого человека? Я уехал в командировку, а когда вернулся…
Инженер Муратов опустил голову.
— Мы возвращались вместе, — тихо напомнил Гуков.
Михаил Сергеевич недоуменно вгляделся в него.
— Сидели рядом в самолете…
— И у вас в руках был томик Сименона, — сказал Муратов. — Теперь я вспомнил, где вас видел.
— Совершенно верно.
— Я тоже достал такой же, уже здесь, сегодня.
«О смерти Ирины он мог узнать еще позавчера, — подумал Андрей Иванович. — Мог ли я, находясь под впечатлением известия о гибели любимого человека, спокойно гоняться за книгой.
— Вам нравится детективная литература?
— Я собрал, пожалуй, все, что выходило у нас в стране на русском языке, — несколько хвастливо сказал Михаил Сергеевич. — Есть кое-что и на английском. Я неплохо знаю этот язык.
— Значит, у вас есть и кое-какие навыки криминалиста, — улыбнулся Андрей Иванович. — Не скажете ли мне в таком случае, какие наблюдения, факты, может быть, нечто замеченное вами в поведении Ирины Вагай, словом, что вынуждает вас подозревать в этой истории преступление?
— Ну что вы, какой из меня криминалист!… А тут даже и повода вроде нет, чтобы такое предположить. Я, знаете ли, исхожу из метода исключения. Ирина — прекрасный пловец, не могла она утонуть в этой луже. Она страстно любила жизнь, во всех ее проявлениях, и не способна была лишить себя жизни. Да и причин для того не было никаких. Мне хочется думать, что она, как и я, пошла бы ради нашей любви на все, но… Я взрослый человек, инженер, конструктор, всю жизнь имеющий, дела с точными расчетами, и отдаю себе отчет в том, что Ирина не бросилась бы ради меня куда угодно очерти голову.
— И все-таки, — спросил Гуков, — что заставляет вас предполагать убийство?
— Интуиция, наверно… Я не могу объяснить, почему пришла мне в голову подобная мысль. Правда, перед отъездом я замечал в Ирине некое беспокойство, будто она ждала неприятной вести или боялась чего… Я даже сказал ей об этом. Она беззаботно рассмеялась, мне показался искусственным этот смех, но мы оба только что пережили то самое объяснение, понятное дело, нервы у обоих были не в порядке. Потом я уехал.
— Мы подумаем и над вашим предположением, Михаил Сергеевич. А теперь расскажите о народном театре, ведь вы были там на главных ролях. Мне хотелось бы узнать о ближайшем окружении вашего режиссера.
Их беседа продолжалась еще около часа и закончилась просьбой Гукова не рассказывать никому об этой встрече.
Едва Муратов ушел, зазвонил телефон. Гуков подумал, что звонят директору, и трубку поднимать не стал. Телефон позвонил-позвонил и угомонился. Андрей Иванович ждал, когда придет Королев, но того все не было. Вдруг щелкнуло в динамике селекторной связи, и голос Королева недовольно проворчал:
— Ты, Андрей Иванович, что же трубку-то не берешь? Жду тебя в парткоме, этажом ниже. Заходи.
Гуков спустился к Королеву.
— Ну, — спросил Вадим Николаевич, — как тебе пришелся инженер Муратов?
