прекратили стрельбу ядрами, перейдя на картонные футляры, наполненные порохом, свинцовыми шариками, гвоздями и острыми обломками железа. После каждого залпа горцы падали волной, отцы валились на сыновей, братья на братьев, и их жуткие раны были страшнее любого кошмарного сна.
Издавая боевые кличи, горцы упрямо двигались вперед, яростно потрясая зажатыми в кулаках мечами, топорами и серпами. Когда до противника осталось всего пятьдесят ярдов, Александера оглушил грохот орудий и мушкетов, а сразу после него взрыв отчаянных воплей шотландцев, падающих на землю. Залпы англичан оттеснили клан Хаттан вправо, и Алекс вдруг увидел, что бок о бок с ним в атаку мчится рослый и устрашающий Магилливри. С разбега они врубились в первые ряды англичан, которые от неожиданности забыли об оружии и попятились, тесня тех, кто находился позади.
Алекс наносил удары налево и направо, его лицо, руки и ноги мгновенно покрылись алыми брызгами. Его товарищи сражались так же яростно, но стоило им уничтожить один ряд противников, как его место занимал следующий. К тому же вскоре стало ясно, что кто-то научил англичан отражать атаки горцев. Они уже не съеживались при виде горцев, вооруженных мечами, а бросались на них со штыками, целясь в самые уязвимые места. Чтобы нанести удар, шотландцу требовалось поднять руку, и при этом весь его правый бок оказывался незащищенным.
Алекс испытал потрясение, убедившись, что простой смены позы и тактики хватило, чтобы успешно отражать натиски горцев, и хотел предупредить своих. Но в этот момент солдаты Камберленда попытались взять Камеронов, Макинтошей и Атоллов в кольцо, сделать их жертвами перекрестного огня. Горцам не осталось ничего другого, кроме как отступить – хотя если бы все якобиты действовали слаженно, им удалось бы удержать завоеванные позиции. Лорд Джордж Меррей, конь которого был убит выстрелом, отступил одним из последних – без парика и шляпы, перепачканный кровью и грязью, он прикрывал отступающих товарищей и каким-то чудом выжил под огнем вновь сомкнувших ряды англичан.
Отступившие, но слишком гордые, чтобы обратиться в бегство, шотландцы сыпали проклятиями и размахивали окровавленными мечами. Некоторые из них погибли сразу, как только англичане возобновили стрельбу, других затоптали при отступлении.
Стюарты потеряли почти сотню человек, пытаясь отвоевать свое знамя, захваченное пехотинцами Камберленда, и в конце концов его сорвал с древка и вынес с поля боя обернутым вокруг талии один из самых ловких и отважных защитников.
Кланы отступили туда, где землю сплошь покрывали тела убитых и раненых. Среди них, крепко сжимая в руке меч, ползал Дональд Камерон и разыскивал еще живых друзей. Его самого нашли и вынесли с поля брат и еще один воин с отсеченной кистью руки.
А на левом фланге, перед которым порыв ветра ненадолго развеял дымовую завесу, старый ворчун Макдональд из Кеппоха увидел, что остаткам армии мятежников угрожает опасность со стороны драгунов Камберленда. Кеппох выслал свой отряд вперед в галантной попытке преградить дорогу кавалерии герцога, но шотландцев было слишком мало, чтобы сдержать натиск всадников. Дважды раненный из мушкета, вождь Макдональдов так и не отступил и был затоптан драгунами насмерть.
Дождь и град прекратились, нечему было прибить дым к земле, и воздух стал густым, сернисто-желтым. Казалось, весь торфяник пришел в движение – множество раненых корчились и бились в агонии. Там и сям пострадавшие, пытающиеся уползти или встать на ноги, становились легкой добычей драгунов, ожесточенно рубивших их на куски.
Лорд Джордж Меррей, раненный десяток раз, воспользовался тем, что Камберленд не мог пустить в дело артиллерию или пехоту, рискуя нанести ущерб кавалерии, и подал кланам сигнал отступать по дороге к Инвернессу. Растерявшийся принц, перепуганный резней, ехал за ними, вымаливая прощение. Полуголые, перепачканные кровью горцы, повинуясь резкому приказу лорда Джорджа, схватили лошадь принца под уздцы и увели подальше от поля боя, туда, где рыдающему всаднику не грозила опасность.
Кое-где на равнине еще вспыхивали схватки, но в целом бой был закончен. Солдаты правительственной армии, еще недавно всерьез опасавшиеся за свою жизнь, в отместку устроили врагам настоящую бойню. Они не позволили якобитам мирно отступить и унести раненых: повинуясь приказам командиров, они преследовали отступающих мятежников и безжалостно добивали беззащитных раненых, оставшихся на поле.
Горцы, еще способные держать оружие, отбивались, отступая к дороге и с трудом отражая мечами наскоки драгунов. В числе защитников отступающей армии якобитов были и Александер Камерон и Магилливри, изменившиеся почти до неузнаваемости, но охваченные бешенством и отчаянием и готовые отомстить за кровь друзей.
Первая волна драгунов накатила с ошеломляющей яростью. Один за другим якобиты падали замертво или обращались в бегство. Раненный, притиснутый к низкой каменной стене и окруженный десятком ухмыляющихся англичан, светловолосый Магилливри схватил с одной из повозок топор и сумел проломить головы семи врагам, прежде чем его обезоружили. Ободряемые офицером, кавалеристы долго глумились над телом доблестного капитана клана Хаттан, напоминая скорее мясников, чем солдат.
Увидев, что случилось с храбрым Магилливри, Алекс бросился к драгунам, первым же ударом снес голову одному из них, а вторым рассек грудь другому.
Майор Гамильтон Гарнер не сразу узнал перепачканного кровью и порохом безумца, размахивающего мечом и осыпающего драгунов бранью. Еще два подчиненных майора скорчились на земле, прежде чем Гарнер велел остальным убрать оружие и отойти.
Алекс обернулся, вцепившись обеими руками в рукоять меча. Его черные глаза горели ненавистью. Пот и кровь струились по его лицу, руки, ноги, грудь и спина были покрыты бесчисленными кровоточащими ранами. В ушах еще звенело после канонады, но крик Гарнера каким-то образом проник сквозь завесу убийственной ярости и заставил Алекса круто обернуться.
– Камерон, мерзавец, это ты! – Сабля Гарнера тускло блеснула под серым небом. – Я же говорил: мы еще встретимся. На этот раз мы будем драться, пока один из нас не умрет.
Майор внезапно сделал выпад, взмахнув саблей. Алекс отбил ее в сторону, лязгнула сталь. Майор пошатнулся, но сумел увернуться от ответного удара.
– Вижу, ты не утратил ловкости, – прохрипел Гарнер, довольный предстоящим интересным поединком и возможностью взять реванш.
– Да и ты, майор, ничуть не изменился: ты все тот же напыщенный индюк, каким был в Дерби. – Алекс оскалился, кося глазом на девятерых драгунов, которые пытались окружить их кольцом. – Ты хорошо вымуштровал своих зверюг. Боишься снова проиграть?
– Никому не трогать этого человека! – рявкнул Гарнер, останавливая драгунов. – Он мой!
