повыше. — Я думал, мы поднимем тост за наш долгий и плодотворный союз, но я вижу, что не только тост, но и сама мысль об этом, вероятно, немного преждевременны.
Взгляд Рене метнулся к открытой двери в холл, но широкие плечи Винсента загородили весь дверной проем. Она отступила назад и споткнулась. Винсент шел прямо на нее, ногой закрыв за собой дверь.
Рене отступила еще на шаг к кровати; дальше идти было некуда. Она не успела запахнуть плащ как следует, и он соскользнул с плеч, обнажив белую шею.
— Хорошо, хорошо. — Винсент встал перед ней, стиснув зубы. — Сейчас посмотрим, что там у вас в сумке?
Он отшвырнул бокалы, и Рене вздрогнула, услышав звук разбившегося о стену стекла. Бутылка упала на пол, но осталась цела. Винсент схватил саквояж и распахнул его. Бархатная коробочка с драгоценностями лежала сверху, и, увидев ее, он нервно икнул и комната наполнилась кислой вонью и витиеватыми ругательствами.
— …дешевая маленькая воровка, — закончил он длинную тираду и недоверчиво покачал головой. — Ты ничем не отличаешься от любой другой лживой сучки.
Сверкая глазами, Эдгар Винсет схватил коробочку и заметил холщовый мешочек. Он уже начал вынимать его, когда Рене рванулась вперед, пытаясь проскользнуть мимо него, но он поймал ее и толкнул так сильно, что колени у нее подогнулись и она упала спиной на кровать. Девушка скатилась на один край и снова попробовала прорваться, но на сей раз мужлан размахнулся и ударил ее. От боли Рене на секунду потеряла сознание. Наблюдая краем глаза за ошеломленной Рене, пытавшейся подняться, Винсент развязал мешочек и вытряхнул содержимое в руку. При виде брошки челюсть у него отвисла, и он пропустил момент, когда Рене встала на ноги; он снова размахнулся и ударил ее изо всех сил кулаком, вложив в этот удар всю злость.
Рене едва не ослепла от боли, неловко упав на плечо. Из глаз посыпались искры, все вокруг потемнело. Сквозь боль она слышала, как ругается Винсент, потом он вцепился ей в волосы и стал трясти, буравя узкими глазками и размахивая перед носом брошкой.
— Где ты взяла это, сука? Где ты взяла?
Несмотря на мучительную боль, лишившую ее сил, Рене не смотрела на брошь, она тихонько отодвигалась к другому краю кровати, пытаясь высвободиться из цепкой руки Винсента.
Резко дернув ее за волосы, он снова притянул Рене на середину кровати и навис над ней; потом он намотал ее пряди на кулак, коленом уперся ей в живот и крепко прижал девушку к матрасу.
— Я спрашиваю тебя еще раз, — прохрипел Винсент, — где ты взяла это? А впрочем, не важно. Не говори. Я знаю где. Я должен задать другой вопрос: как ты получила это и что отдала ему взамен?
Рене почувствовала омерзительный плевок на лице и вспыхнула, словно костер. Гнев пятнадцати благородных поколений запылал мощным пожаром, кровь в венах мадемуазель Рене д'Антон восстала, и она с вызовом заявила торговцу:
— Я могу о том же самом спросить вас. Где вы взяли это? Откуда у вас рубины? Я ведь знаю, как вы их получили, месье. Я знаю, чья на них кровь и чья кровь была пролита, чтобы вы смогли заработать на смерти людей!
Эдгар Винсент зло усмехнулся:
— Итак, ты узнала, сучка, о нашем небольшом предприятии, не так ли? И что ты делала, пробуя урвать для себя кусок прибыли? Ты, глупая сучка, могла бы иметь в десять раз больше этого, если бы подождала два дня.
— Но я должна была выйти замуж за тебя, рыбный торговец, а я больше не в силах выносить твое отвратительное зловоние!
Винсент смотрел на нее с ненавистью, его лицо раздулось, скулы побелели, и он опять ударил ее, два раза наотмашь. От одного удара губа Рене лопнула и рот наполнился кровью.
— Шлюха! — прорычал он. — А я думал, ты леди. Прекрасная, благородная леди, с которой надо обращаться нежно и терпеливо. — Он угрожающе приблизился к ее лицу. — Вот Рос удивится, когда узнает, почему провалилась его затея! Ты была с Капитаном Старлайтом, он ел с твоей руки. Он съел, наверное, и еще кое-что, держу пари. Ты должна быть хороша в постели. Чертовски хороша — за двести тысяч фунтов, которые стоят эти безделушки.
Он бросил брошь на постель, Рене подобралась в ожидании удара, но он вытащил алмазную булавку для шейного платка из горстки монет, которые отбросил, и зажал ее в кулаке.
— И это? Ей-богу, а за это под кем ты потела? Черт побери, — он оскалился и посмотрел на нее сверху, — я что, выходит, единственный, для кого ты не раздвигала свои ноги?
— Нет! — закричала Рене неистово. — Я еще не спала с садовником и с чистильщиком канав!
Он снова ее ударил, и на этот раз зрение вернулось к Рене, она увидела перед глазами что-то блестящее. Это был нож с длинным, тонким, заостренным к концу лезвием.
— Мы посмотрим, будет ли этот маленький язычок таким же острым к концу ночи, — прошипел Винсент. — Вот мы пришпилим его здесь, — он всадил нож в угол деревянного столбика кровати, и металл завибрировал, — вот, легко дотянуться, если понадобится для стимула, не так ли? Если я решу, что ты не стоишь и пенни той суммы неприятностей, которые ты нам доставила, ты познакомишься со всеми десятью способами, какими можно зарезать человека, и тебе самой захочется умереть.
Он выпрямился и стал расстегивать пуговицы на жакете и жилете. Рене еще раз дернулась в отчаянии к краю кровати, но он схватил ее и опрокинул на спину. Его руки шарили по ее груди, он упал на нее, как хищное животное, он рвал тонкий шелк, зарываясь ртом в обнаженную белую плоть. Хрипя, он стягивал бриджи, но ему мешали юбки, и он отбивался от ее рук и ног, потому что Рене отчаянно сопротивлялась, стараясь сбросить с себя ненавистную вонючую тушу.
Он был огромный, пьяный, и в ответ на каждый взмах ее руки он размахивался и бил ее тяжелым кулаком. Рене кричала, или ей казалось, что она кричит, а он кусал ее грудь, но вдруг, пока еще смутно, она услышала другой звук и увидела другую тень, надвигавшуюся на кровать. Рот Антуана был распят в крике; этот крик явился к нему из другого кошмара, когда он увидел, как его мать пинают на мокрой булыжной мостовой Парижа, как ее забивают до смерти; он вновь пережил тот ужас, и он… закричал.
Антуан бросился к широкой спине Эдгара Винсента, вцепился в него, как собака, зубами и ногтями. Торговец взревел и поднялся, отшвырнув мальчика с такой силой, что он бы размозжил голову, ударься о стену. В новом порыве гнева он повернулся обратно к Рене. Его бриджи были приспущены, и налитое кровью лицо не предвещало ничего хорошего.
Рене встала на колени и выдернула из столба тонкий нож. Она держала его, зажав в руках.
— Не подходите ближе, месье, — прошипела она.
— Что ты собираешься делать? Пропороть мне горло? Воткнуть его в кишки? Или ты хотела бы кастрировать меня? — Винсент подошел к краю кровати. Он с яростью смотрел на Рене, на кровь, сочившуюся из ее губы, на красные полосы на груди, пылавшие под порванным шелком.
Рене полоснула его ножом сбоку, когда он подался вперед, но он не почувствовал боли и даже не заметил раны на руке. Удар бутылкой по затылку свалил его сразу. Он дернулся, всей тяжестью навалившись на Рене. Из разбитой бутылки на кровать хлынуло вино, осколки стекла осыпали покрывало.
Несколько секунд никто не шевелился. Антуан поднял зазубренное горлышко бутылки и приготовился повторить удар, но Винсент лежал неподвижно, словно мертвец, поперек кровати. Кожа на затылке лопнула, словно перезревший плод, густой, вялый ручеек крови сочился на воротник. Рене лежала, задыхаясь, ее ноги были прижаты телом Винсента.
— Антуан! — кричала она. — Антуан! Помоги мне! Я не могу пошевелиться!
Мальчик бросил бутылку и бросился к сестре. Вдвоем они сдвинули Винсента, потом, откатив его в сторону, столкнули с кровати, и он шлепнулся на пол с унылым глухим стуком. Рене забилась в рыданиях, цепляясь за брата. Он помог ей отойти от кровати и подвел к столику перед зеркалом. Она села на стул, а Антуан пошел в гардеробную за полотенцем.
Ее платье было изорвано и спущено до талии. Она попробовала соединить края и вдруг поняла, что все еще держит в руках нож. В последний раз она посмотрела на тело Винсента, потом разжала пальцы, и нож упал на пол.
Антуан вернулся с полотенцем и стал стирать с лица сестры следы вина и крови.
