– Вот, мальчик, возьми. – Улыбнувшись, он протянул ей кружку. – Пей, этим ты не нарушишь никаких ваших законов.
Каюта вдруг закачалась у нее под ногами, и, к собственному ужасу, Кортни почувствовала, что ее охватила дрожь. Она зажмурилась, чтобы избавиться от искушения, но когда открыла их, оно все еще было перед ней. Американец подошел ближе – он догадался о ее слабости и воспользуется этим, чтобы укротить ее, уговорить, а потом забросать вопросами.
– Мне ничего не нужно от вас, янки, – прохрипела Кортни. Во рту у нее было так сухо, что, когда она говорила, язык, казалось, царапал нёбо. – Я только хочу, чтобы со мной обращались так же, как и с другими заключенными.
– Но ты не такой, как другие заключенные, – многозначительно произнес Баллантайн. – Ты сын Дункана Фарроу и будешь удостоен особых почестей от капитана, если он узнает, что ты находишься на борту.
– Так почему вы не доложите ему? – прошептала она, стараясь не думать о вкусе воды, которую лейтенант все еще протягивал ей.
– Я не сказал ему, потому что он с одинаковым успехом может как повесить тебя на ближайшей нок-рее, так и доставить на суд властям.
– И это вас волнует? – с издевкой усмехнулась Кортни.
– Вовсе нет. – Он улыбнулся и сел на край письменного стола. – Во всяком случае, не так, как это будет волновать тебя.
– Я буду смотреть на это просто как на еще одну демонстрацию правосудия янки.
– Ваши люди получили такую форму правосудия, какую заслужили. – Горечь в ее голосе зацепила какую-то струнку в душе Баллантайна. – Пиратство, грабеж, белое рабство, убийства – вряд ли все это заслуживает снисхождения.
– Мой отец не убийца! – последовал возмущенный ответ. – Он не имеет никакого отношения к рабству и никогда не требовал выкупа за захваченную команду янки.
– А за французскую или испанскую?
– Он поступал с ними так же, как они поступали с нами. И я надеюсь, в ближайшем будущем вы тоже получите подобный урок.
– Но ты не отрицаешь пиратство как таковое – нападения на караваны судов и захват кораблей силой. – Баллантайну надоело держать кружку, и он поставил ее на стол. – Или, быть может, у вас есть способы правосудия и для таких случаев?
– Вы, янки, уже нашли такие способы, – сухо заметила Кортни. – Я уверена, вы называете их каперством.
– Ты, мальчик, слегка искажаешь истину.
– Неужели? Ваши торговые суда вооружены и открывают огонь по французским и испанским кораблям, разве не так? Они подстерегают грузы пряностей и сахара, идущие из Вест-Индии, а захваченных африканцев продают вам как рабов для работы на ваших хлопковых плантациях. Скажите мне, янки, как можно назвать этот справедливый порядок? – Кортни с удовольствием наблюдала, как яркая краска заливает лицо лейтенанта.
– У тебя характер твоего отца, мальчик, – пробормотал он после напряженного молчания. – Но пожалуй, достаточно. Скажу откровенно, моему хорошему настроению приходит конец. Мне нужны ответы, и я хочу получить их сейчас, или, помоги мне Господь, ты станешь вспоминать клетку как подарок.
– Вы не запугаете меня, янки. – Кортни расправила плечи. – И вы зря тратите слова, если думаете, что ваши угрозы заставят меня струсить.
– Нам уже многое известно о... занятиях твоего отца. – Скрестив на груди мускулистые руки, Баллантайн смотрел на Кортни холодным жестким взглядом. – Мы знаем, что Дункан Фарроу работал на Юсефа Караманли, пашу Триполи. Мы также знаем, что он вел дела с Райсом Магометом Раутом, правителем Алжира. Странное сочетание партнеров, потому что эти два деспота – заклятые враги.
– Это правда? – тихо спросила Кортни. – Я не знал.
– И ты не знал, что твой отец прорвал заслоны, которые надежно изолировали обоих арабов?
– Дела моего отца – это только его дела.
– Я делаю их своими.
– Тогда желаю вам удачи, – невозмутимо отозвалась Кортни. – Она вам очень понадобится.
– Корабли Дункана Фарроу уничтожены, его цитадель в руинах, его жизнь кончена. Игра проиграна. – Пристально всматриваясь в упрямо сжатые губы мальчика и серьезные зеленые глаза, Адриан чувствовал невысказанный вызов – только вызов, но не капитуляцию. – Тебе не остается ничего, кроме как позаботиться о собственной судьбе, и ничего не стоит на твоем пути к выживанию, кроме твоих глупых представлений о долге. Как я помню, последний приказ, который отдал тебе дядя, был – выжить любой ценой. Полагаю, последнее желание Дункана Фарроу было бы таким же. Если ты не хочешь сделать это ради себя, то по крайней мере сделай это ради них. – Это был жестокий удар, нанесенный с холодным расчетом, и Баллантайн стал противен самому себе за то, что был вынужден прибегать к подобным методам. Но мальчику следовало осознать, что теперь он остался один, что он нигде на этом корабле не найдет сочувствия. Меньше чем через три дня его высадят на берег в пограничной зоне Гибралтара – либо чтобы повесить, либо чтобы надолго заключить в тюрьму, – если он не предпримет что-нибудь такое, чтобы себя спасти. – Итак?
– Мой отец не умер, – хрипло прошептала Кортни. – Я отказываюсь вам верить. – Блестящие глаза с настолько расширившимися зрачками, что остался лишь тонкий зеленый ободок, приковали Баллантайна к месту.
– Твой отец и Гаррет Шо мертвы, – повторил он ледяным тоном.
– Нет.
– «Дикий гусь» уничтожен, как и «Ястреб». Караманли сдал их обоих. Кто-то предал Фарроу, и на
