– Тогда, я надеюсь, ты достаточно взрослый, чтобы сидеть спокойно, пока я буду зашивать это?
Кортни покосилась на свою рану. Она не видела ее без покрова грязи и обрывка тряпки, но по боли и количеству крови, засохшей на руке, знала, что это был вовсе не маленький порез. Но при виде глубокой рваной борозды она почувствовала, как к горлу подступает тошнота, и быстро отвернулась.
– Боюсь, рана очень глубокая. Тебе повезло, что не задета артерия и кость, по-видимому, цела. – Доктор увидел, что Кортни закрыла глаза и с трудом сглотнула. – Можешь снять рубашку, пока мы не начали. Потом я найду тебе что-нибудь чистое из одежды.
– Нет! – быстро возразила она, и слабость ее мгновенно улетучилась. – Нет, я... – Кортни плотно сжала губы и отвернулась.
– Как хочешь, – пожал он плечами. – Хотя я не могу понять, почему отсутствие запаха может быть истолковано твоими товарищами как трусость. Вот, возьми это.
– Зачем? – Кортни хмуро посмотрела на деревянный брусок, который доктор ей протянул.
– Будешь держать его в кулаке и сжимать, – мягко ответил он. – Или, если захочешь, можешь кусать его, когда я начну. Даже у самых храбрых людей есть предел боли, которую они способны выдержать молча.
Кортни перевела взгляд с лица доктора на кусок дерева.
– Между прочим, меня зовут Мэтью. Мэтью Рутгер. Возможно, тебе доведется услышать, как меня ласково называют Ротгат[1], но не обращай на это внимания. Они отлично понимают, что их жалкие жизни зависят от моего мастерства. Поэтому они знают, когда стоит им проиграть в кости, какое бренди я люблю по вечерам и каких, женщин предпочитаю. Тебе поможет, если ты вдохнешь.
Кортни сделала вдох и крепко зажмурилась. Он говорил, чтобы отвлечь ее, чтобы она не обращала внимания на иголку с ниткой, вонзающуюся в ее тело, но это ему не удалось. Почувствовав, как у нее по лбу стекает пот, Кортни так сильно ухватилась за край стула, что ее руки задрожали, а пальцы свело судорогой.
– Я уже заканчиваю, – утешил ее доктор. – Еще два... один... готово!
Кортни громко выдохнула, и ее тело сотрясла дрожь. Ее рука отчаянно дрожала, и только через несколько минут у нее прояснилось зрение и в висках перестало стучать. Глухой мальчик коснулся ее плеча и протянул ей кружку рома.
– Выпей, – предложил Рутгер, – худшее уже позади.
Кортни взяла кружку и двумя жадными глотками проглотила крепкий напиток, который опустился в ее пустой желудок как пушечное ядро. Пока она старалась восстановить дыхание и способность мыслить, доктор закончил бинтовать ей руку.
– Лучше? – с улыбкой спросил он.
– Да, я... – Она запнулась, чувствуя, что, кроме них, в комнате теперь появился кто-то еще. Оглянувшись на дверь, Кортни увидела высокого светловолосого американского офицера, небрежно прислонившегося к косяку.
– А-а, – доктор проследил за ее взглядом, – лейтенант Баллантайн. – Это визит вежливости, или ты нуждаешься в моих услугах?
– Ни то ни другое. – Лейтенант сделал шаг вперед, и при его приближении Малыш Дики неожиданно испуганно попятился от стола. – Я просто шел в трюм посмотреть, удобно ли разместили наших гостей. Мальчик готов присоединиться к ним? – спросил он, кивком указав на Кортни.
– Я залатал ему руку, если ты это имеешь в виду, но не уверен, что готов отправить его в трюм.
– Он сражался так же яростно, как все они, – пожал плечами Баллантайн. – Мне кажется, он заслужил право разделить с ними награду.
– Адриан, ради Бога, он же еще ребенок!
– Разве мы все не были когда-то детьми?
– И посмотри, к чему ты пришел, – вздохнул Рутгер. – Быть может, дав ему хоть полшанса...
– Размягчился к старости, да, Мэтью? – У Баллантайна опустились уголки рта. – Или это просто желание приютить еще одного бездомного?
– Я не называю размягчением попытку дать мальчику шанс. Ты отлично знаешь, что случится с ним, если он проведет следующие два месяца запертым в трюме, как крыса.
– Чего ты от меня хочешь? – с легкой насмешкой спросил Баллантайн. – Чтобы я убедил капитана взять его в качестве слуги?
– Нет, – поморщившись, покачал головой доктор. – Но может быть, ты устроишь его на камбуз, или позволишь ему работать у мастера по парусам, или у плотника хотя бы в дневное время. Такое практиковали раньше и получали хорошие результаты.
Лейтенант пристально посмотрел на Малыша Дики, который безуспешно пытался спрятаться от него в темном углу, а затем, прищурившись, окинул равнодушным взглядом рваную рубашку Кортни.
– Твой... друг на берегу... это твоя единственная родня?
Изумруды ее глаз вспыхнули темным огнем невысказанного гнева: «Как будто вас это волнует, как будто кого-то из вас это волнует!»
– Отвечай, мальчик. У тебя есть еще кто-нибудь на этом корабле? Еще кто-нибудь из родственников?
– Нет. Вы, мерзавцы, хорошо сделали свою работу! – огрызнулась Кортни.
– Понятно. – У лейтенанта окаменело лицо. – Мэтью полагает, что ты заслуживаешь снисхождения. А
