США к решению кризиса невоенными мерами, и в этом смысл сегодняшней встречи с Бейкером. Но, предупреждал я посла, не следует недооценивать возможности возникновения ситуации, когда США прибегнут к силе.
Смысл всего сказанного сводился к одному – поскорее уходите из Кувейта. Посол обещал тотчас же информировать Багдад о нашем разговоре. У него самого ничего нового для нас не было.
* * *
Собственно говоря, мы не питали особых надежд на легкое и быстрое разрешение кризиса после того, как Ирак своими заявлениями и объяснениями в Багдаде и ООН раскрыл суть своего замысла в отношении Кувейта. Теперь уже практически вся страна находилась под иракской оккупацией, и в ней всем распоряжались только военные чины и спецслужбы Ирака. Это вытекало и из наблюдений советских людей в Кувейте, из которых, к счастью, никто не пострадал. Поступившие из посольства депеши свидетельствовали о совершенно неожиданном и неспровоцированном характере вторжения и о том, что в самой стране до этого в политическом плане все было абсолютно спокойно. Иракские утверждения о кувейтской революции и приходе там к власти нового правительства, на помощь которому якобы и поспешили иракские войска, выглядели как чистый вымысел.
Все это, естественно, не могло не отразиться на встрече руководителей внешнеполитических ведомств СССР и США, которая состоялась вечером 3 августа в московском аэропорте «Внуково – 2». В своих книгах Э. Шеварднадзе и Дж. Бейкер делятся мыслями и переживаниями, правда, не сколько по поводу содержания состоявшейся между ними беседы, сколько самого факта их рандеву на этой ранней, но критически важной стадии кризиса, когда закладывалась сама основа дальнейшего советско-американского взаимодействия в связи с ним. Хотя принципиальное отношение к действиям Багдада и требования к нему каждая из сторон определила и выразила совершенно самостоятельно еще накануне, встреча во Внуково дала возможность сопоставить эти позиции, обменяться информацией, прояснить намерения друг друга в связи с кризисом, условиться о взаимодействии, его параметрах и основных направлениях усилий. Как свидетельствует сам Бейкер, Шеварднадзе получил от него заверения насчет того, что США не собираются переходить к военным акциям и не будут ставить советскую сторону перед неожиданностями. Исключение было оговорено лишь на случай, если потребуется срочно спасать своих граждан.
В совместном заявлении по итогам встречи акцент был сделан на полном и немедленном осуществлении резолюции 660 Совета Безопасности. Новый элемент, подсказанный обстановкой, состоял в подчеркивании необходимости восстановления в Кувейте законной власти. В адрес Багдада было сделано предупреждение, что «международное сообщество не может и не будет мириться с агрессией или способствовать ей».7 На состоявшейся во «Внуково – 2» пресс-конференции Э. Шеварднадзе усилил это предупреждение, заявив, что если резолюция 660 Совета Безопасности не будет реализована, в повестку дня встанет вопрос о другой резолюции, чтобы иметь основу для принятия соответствующих мер. При этом он подчеркнул, что у СССР нет планов военного вмешательства.
Хочу выделить один момент. Бейкер в своих мемуарах так излагает позиции сторон и подготовку к встрече, что у читателя невольно складывается впечатление, будто содержавшийся в заявлении совместный призыв к всеобщей приостановке поставок оружия Ираку исключительная заслуга американской дипломатии, которой чуть ли не за уши пришлось вытягивать Советский Союз согласиться на него. Бейкер ни словом не обмолвился, что СССР в одностороннем порядке и за день до встречи во «Внуково – 2» уже принял и объявил решение не поставлять оружие Ираку. Пойдя на это первым, Советский Союз по логике вещей самым прямым образом оказался заинтересованным в том, чтобы и другие поставщики оружия последовали его примеру. Проблема поэтому заключалась вовсе не в призыве к другим, а в том, чтобы этот призыв не повис в воздухе. Вот почему Э. Шеварднадзе и ставил перед Бейкером вопрос о позиции Франции – второго по величине после СССР поставщика оружия Ираку. И лишь когда Бейкер фактически дал гарантию, что Париж откликнется позитивно и что американский эмиссар уже направлен с аналогичной задачей к третьему по величине поставщику – Китаю, в проекте совместного заявления были сняты скобки с абзаца, содержавшего упомянутый советско-американский призыв к третьим странам.
И коль скоро я упомянул о мемуарах Джеймса Бейкера, хочу сказать, что они интересны, содержательны, но тенденциозны (или претенциозны) в том смысле, что в них очень сильно чувствуется стремление подать весь ход событий после начала кризиса как некое американское шоу, где главным режиссером выступал сам госсекретарь США. Говоря это, я вовсе не хочу умалить роль Соединенных Штатов – она действительно была большой и в ряде отношений ведущей. Очень активно и во многих случаях правильно действовал и Бейкер, за что ему, как говорится, честь и хвала. Но другие государства по большому счету вели себя по отношению к кувейтскому кризису тем или иным образом не потому, что так хотелось Вашингтону, а руководствуясь прежде всего собственным пониманием того, что требовала ситуация и как это соотносилось с национальными интересами и ответственностью страны. Сказанное в полной мере, в частности, относится к тому, как действовала Москва. Но это же можно сказать о Пекине, Токио, Париже и десятках других столиц.
Встреча во «Внуково–2», где было условлено о тесных советско-американских консультациях по кувейтскому кризису, положила начало долгой и интенсивной серии контактов, которые осуществлялись в Москве, Вашингтоне и Нью-Йорке, а также через обмены посланиями и телефонные разговоры между главами государств и руководителями внешнеполитических ведомств СССР и США. Достаточно сказать, что только в августе 1990 года между Э. Шеварднадзе и Дж. Бейкером состоялось 11 таких телефонных бесед. В этом плане на мою долю пришлись в основном контакты с послом США в Москве Джеком Мэтлоком. Их было много, бывало, что встречались даже дважды в день. О некоторых я еще расскажу.
Тем временем на Западе и в арабском мире
У себя в МИДе мы тщательно отслеживали реакцию в мире на иракское вторжение. В этой работе мы опирались на официальные заявления высших должностных лиц государств, сообщения наших посольств, агентств печати, высказывания представителей дипкорпуса в Москве, другие источники. Почти сразу стало ясно, что Запад практически единодушен в категорическом неприятии иракской акции. При этом правительства стран Запада не только публично давали ей самую жесткую политическую и правовую оценку, но и принимали практические меры, направленные на защиту экономических и финансовых интересов Кувейта и оказание давления на Ирак. Не дожидаясь решения ООН о введении против Ирака санкций, многие страны ввели их в одностороннем порядке, а страны Европейского сообщества приняли на этот счет и коллективное решение, о чем нас информировал посол Италии как страны – текущего председателя ЕС.
В Америке же события развивались так. Утром 2 августа президент Буш вылетел в штат Колорадо, где ему предстояло присутствовать при вручении премии Аспенского института Маргарет Тэтчер и самому там выступить. Практически все западные исследователи сходятся в том, что встречи Буша и Тэтчер в Аспене и их долгие беседы сыграли очень крупную роль в определении позиции американского президента по кувейтскому кризису и путям его преодоления.
К этому моменту М. Тэтчер уже 11 лет стояла во главе правительства, прочно закрепив за собой репутацию «железной леди» – жесткого решительного политика, готового на самые крутые меры ради защиты британских интересов. Война за далекие Фолклендские острова, которые Аргентина попыталась было отобрать у Великобритании, стала своего рода символом политического кредо Тэтчер. Этому кредо она оставалась верна и теперь, когда вторжение Ирака в Кувейт породило угрозу дальнейшего подрыва позиций Англии в зоне Персидского залива, и так уже изрядно размытых после второй мировой войны. Ее рецепт был категоричен – силе нужно противопоставить силу и заставить Багдад, если потребуется оружием, вывести свои войска из Кувейта. Тэтчер, не колеблясь, предложила Бушу английские войска для участия в коалиции против Саддама Хусейна. В своей аспенской речи она заявила, что вторжение «бросает вызов каждому принципу ООН» и что, если мы позволим ему удаться, то ни одна маленькая страна больше никогда не будет чувствовать себя в безопасности, так как «воцарится закон джунглей».8
Тогда ли в Аспене или днем – двумя позже Дж. Буш принял для себя окончательное решение дополнить политическое и экономическое давление на Багдад еще и массированным военным, не столь уж существенно. Важно, что курс на военное противостояние Ираку был взят. Но его материализация сразу же уперлась в проблему плацдарма. В качестве естественного и наиболее удобного места сосредоточения и развертывания войск могла выступить только Саудовская Аравия – единственная страна, которая граничила с Кувейтом и имела к тому же собственную границу с Ираком. Отдав распоряжение о
