визите в Москву. Арьяни высказал пожелание, чтобы Йемен оставался в качестве «нейтрального посредника», что, думаю, надо было понимать в том смысле, что Сана хотела бы продолжать дистанцироваться от обеих сторон межарабского противостояния и по мере возможностей избегать занимать самой в нем четкие позиции.
С Йеменом мы продолжали, по понятным причинам, тесно контактироваться в Нью-Йорке, Москве и Сане. В ноябре мне самому довелось побывать в йеменской столице.
О некоторых аспектах нашей повседневной работы
Кувейтский кризис, метеором ворвавшись в международную жизнь и прямо или косвенно затронув интересы всего мирового сообщества, вызвал резкий скачок дипломатической активности как по каналам двусторонних связей между государствами, так и по линии международных организаций. Наша страна оказалась очень близко к эпицентру событий не только в географическом смысле (от Кавказа Ирак отделяют всего несколько сот километров), но и политически (в силу наших отношений с Ираком и США как главными антагонистами в этом конфликте и роли и ответственности СССР как постоянного члена Совета Безопасности). Эти и другие обстоятельства объективно обусловили необходимость для Москвы с начала и до конца кризиса занимать по отношению к нему самую активную позицию. У нее было много составляющих и целый веер направлений работы. Она велась не только МИДом, но и другими ведомствами, и, конечно, президентом. Но я буду говорить о том, что мне ближе – о МИДе.
Приоритетными и самыми трудоемкими направлениями были иракское и американское. На иракском у нас было две задачи – убедить Багдад уйти из Кувейта и вызволить из Ирака наших людей. Понятно, что если бы удалось решить первую задачу, то отпала бы вторая. Но так как перспективы первой были не ясны и становились все более шаткими, то и острота второй росла по мере затягивания кризиса. С иракцами работа велась постоянно, прежде всего через иракское посольство в Москве и советское в Багдаде, через послания М.С. Горбачева и через прием в Москве и направление в Багдад эмиссаров.
На американском направлении главная задача состояла в том, чтобы исключить военное решение (но тут все упиралось в Багдад) или по крайней мере его максимально оттянуть в надежде, что в Багдаде одумаются, и выиграть время для эвакуации советских граждан из Ирака. Поскольку Багдад своими действиями ставил Совет Безопасности перед необходимостью реагировать и принимать все новые и новые резолюции, тесный контакт и сотрудничество между СССР и США были не только насущной потребностью, но и отвечали интересам каждой из сторон. Мы настойчиво добивались, чтобы решение всех принципиальных вопросов, связанных с кризисом, происходило в рамках Совета Безопасности, а не было отдано на откуп Вашингтону или антииракскому альянсу как таковому. Контакты с США были постоянными и осуществлялись через диппредставительства в Москве, Вашингтоне и Нью-Йорке, а также непосредственно между руководителями внешнеполитических ведомств по телефону, путем обмена посланиями и личных встреч.
На повседневной основе велась работа со всеми арабскими странами независимо от того, какую позицию они занимали по отношению к кризису. Главная цель – стимулировать активный поиск самими арабами мирного выхода из кризиса и их коллективный политический нажим на Багдад. Москва поддерживала идею решения проблемы в арабских рамках, хотя и не очень верила в такую возможность. Первоочередное внимание уделялось работе с Египтом, Сирией, Саудовской Аравией, ООП, Йеменом. Москва с готовностью принимала многочисленных арабских визитеров, чей возросший интерес к позиции СССР и сотрудничеству с ним отвечал и нашей линии на усиление влияния Советского Союза в арабском мире и особенно в той его части, которая долгое время оставалась для нас закрытой – Аравийском полуострове. Кувейт как жертва агрессии неизменно получал от нас полную политическую поддержку.
Особое место в период кризиса заняла работа с Ираном, Турцией и Израилем. От их позиции во многом зависел сам ход кризиса, его характер и масштабы. Важно было не допустить втягивание в него этих стран, удержать кризис в максимально узких географических рамках, не дать привнести в конфликт религиозную мотивацию. Если с Ираном и Турцией работа шла достаточно интенсивно, то и Израилем ввиду отсутствия с ним дипотношений, политические контакты носили эпизодический характер. Однако наличие других учреждений позволяло все же в случае необходимости срочно доводить нужную информацию и оценки до израильского руководства.
Кувейтский кризис был «дежурным блюдом» в наших контактах с индустриально-развитыми странами. Практически все из них, включая далекую Японию, проявляли к нему живейший интерес и либо сами вошли в состав коалиции, либо оказывали МНС финансовую поддержку. Особо плотно приходилось работать с Францией и Великобританией как постоянными членами СБ. С Францией дела шли лучше. Она, как и СССР, выступала за скрупулезное соблюдение прерогатив Совета Безопасности, чего нельзя сказать о Великобритании. Имелись и другие отличия, сближавшие Францию с нами. Хотя в целом она никогда не отходила далеко от американской линии. Значительное внимание с нашей стороны уделялось Германии, а также Италии как стране-председателю Европейского сообщества, учитывая, что в рамках ЕС все время шли дискуссии по поводу кувейтского кризиса и методов его решения.
Серьезное значение для Москвы имело взаимопонимание с Пекином. Как и Советский Союз, Китай сразу же прекратил поставки оружия Ираку. Совпадение или близость позиций наших стран облегчали обеим положение в Совете Безопасности и в большой «пятерке». На протяжении всего кризиса Москва и Пекин держали руку на пульсе друг друга и по большей части действовали единообразно.
В целом работа по кризису велась с очень широким кругом государств и всеми международными объединениями, способными оказывать влияние на его течение, – Движением неприсоединения, Организацией исламская конференция, Лигой арабских государств и другими. Генеральный секретарь ООН Перес де Куэльяр регулярно получал от Москвы информацию о наиболее значимых наших переговорах с иракцами и оценки текущего момента. Через свои диппредставительства, а также в Москве мы старались разъяснять позицию нашего государства и выяснять точку зрения партнеров. Это предполагало систематическую и добротную информационную подпитку наших посольств и других учреждений, анализ и обобщение поступающих из них материалов. Очень большая доля этой работы легла на плечи наших сотрудников из Управления стран Ближнего Востока и Северной Африки, выступавшего внутри МИДа в качестве головного подразделения во всем, что было связано с кувейтским кризисом. Многие вопросы готовились совместно с Управлением международных организаций, Управлением информации, Управлением США и Канады, Управлением стран Среднего Востока и другими территориальными и функциональными подразделениями МИДа. Не помню, чтобы при этом возникали противоречия или трения. Мидовский аппарат действовал слаженно и четко. За этим следил и сам министр, и руководитель его секретариата И.С. Иванов (будущий министр иностранных дел России).
В Москве у меня редкий день обходился без встреч с представителями дипкорпуса, чаще всего это были послы Ирака, Кувейта, США, Великобритании, Франции, Китая, Ирана, Турции. Отнюдь нередкими гостями были также послы Германии, Италии, Индии, Югославии (эта страна председательствовала в Движении неприсоединения), практически всех арабских государств и стран, входивших в Совет Безопасности. Регулярно проводились брифинги для групп послов, подбиравшихся по тому или иному признаку (европейские, африканские и т.д.). Просьб о приеме порой бывало так много, что я не мог удовлетворить все заявки. Тогда, особенно если дело было срочное, послов принимали другие заместители министра иностранных дел СССР; чаще всего это приходилось делать Владимиру Федоровичу Петровскому. Ему это было тем более с руки, ибо он курировал участие СССР в ООН и других международных организациях и был в курсе всех событий, развертывавшихся вокруг кувейтского кризиса в Совете Безопасности и на сессии Генеральной ассамблеи ООН. Многие контакты замыкались на руководство Управления стран Ближнего Востока и стран Северной Африки (УБВСА), прежде всего на его начальника Василия Ивановича Колотушу, его первого заместителя Анатолия Ивановича Филева, других заместителей начальника и руководителей отделов. Работы хватало всем.
Но в первую очередь кувейтским кризисом очень много приходилось заниматься самому Эдуарду Амвросиевичу. Основной груз работы тащил именно он. Мы же по мере сил и возможностей ему помогали. Министр часто брал решения на себя, что очень упрощало и ускоряло дело, но по наиболее крупным, принципиальным вопросам, как и положено, направлял предложения и соображения министерства президенту СССР либо обговаривал их с ним по телефону. Готовились такие материалы, как правило, в УБВСА, реже силами нескольких подразделений МИДа. Затем они обсуждались, корректировались с моим участием, после чего представлялись министру. Если вопрос требовал межведомственных согласований, то
