кувейтского кризиса я прилетал в Иран еще дважды.
Мои беседы с представителями Туниса, Ливии, Израиля и ООП
В сентябре в Москву продолжали прибывать представители различных арабских государств для обмена мнениями по кувейтскому кризису. Некоторые из них приезжали для разъяснения предложений соответствующих арабских лидеров о путях его урегулирования. Мы приветствовали арабские инициативы, даже если в деталях не во всем с ними были согласны, поскольку все они без исключения исходили из мирного решения проблемы, во-вторых, ясно давали понять Багдаду, что ему надо уходить из Кувейта и, в- третьих, предполагали отвод американских и других западных войск из зоны Залива.
6 сентября я принял специального представителя президента Тунисской республики, государственного министра и генерального секретаря партии Демократическое конституционное объединение Абдеррахима Зуари. Его цель состояла в том, чтобы изложить и пояснить нам тунисский план выхода из кризиса. Этот план включал все три вышеупомянутых элемента, но в нем были и свои особенности. Так, предлагалось, чтобы после вывода из Кувейта иракских войск там под эгидой ООН и контролем межарабских сил состоялись свободные парламентские выборы и новый парламент сам бы решил, принимает он или отклоняет объединение с Ираком, и определил бы статус правящей династии Кувейта. План также исходил из того, что новое кувейтское правительство должно будет договориться об аннулировании долгов Ирака Кувейту, выплате Ираку компенсации за ущерб от эксплуатации приграничных нефтяных месторождений и о линии прохождения границы с Ираком (подразумевалась передача Ираку островов Варба и Бубиян). Не трудно увидеть, что тунисский план имел достаточно выраженный крен в сторону Багдада, а в некоторых моментах даже шел вразрез с резолюциями СБ. Как выяснилось, этот план был передан Саддаму Хусейну специальным эмиссаром президента Туниса министром юстиции Нафати, но встречен прохладно. Реакция иракского лидера, по оценке тунисцев, не была обнадеживающей. Никаких ангажементов со стороны С.Хусейна они не получили. Со своей стороны, я подробно рассказал А.Зуари о том, что предпринималось Советским Союзом для поиска мирной развязки, подчеркивал значение продолжения активной работы арабов с Багдадом.
* * *
На следующий день (7 сентября) я обсуждал эту же тему со специальным представителем руководства Ливии Дж. Фирджани. Он приехал с планом своего лидера Муаммара Каддафи, который предусматривал замену иракских войск в Кувейте войсками ООН и замену американских и других западных войск на Аравийском полуострове войсками арабских и других исламских стран. Чтобы склонить Багдад к выводу войск, план предлагал передать Ираку остров Бубиян и кувейтскую часть нефтяного поля Румейлы. План также содержал пункт, сформулированный как «выплата долгов и компенсаций всем арабским сторонам, пострадавшим в результате возникших проблем», под которым можно было понимать все, что угодно. Был и пункт о Кувейте, где говорилось, что внутренние дела Кувейта определяются самим кувейтским народом (звучало это как аксиома, но в той исторической конкретике пункт вполне определенно прочитывался как завуалированный призыв к переменам).
План Каддафи имел еще ту особенность, что был единственным, содержавшим специальное положение по нефтедобыче. Каддафи предлагал, чтобы была выработана единая арабская нефтяная политика, обязательная для всех арабских нефтедобывающих стран. При этом предусматривалось, что если какое- либо из арабских государств отойдет от этой политики, то против него будут применены «законные меры сдерживания» (мне не доводилось слышать, чтобы какое-либо нефтедобывающее арабское государство поддержало эту идею).
Одно время ходила версия, будто С.Хусейн одобрительно отнесся к ливийскому плану, но потом стало ясно, что это совсем не так. И ливийский план, как и другие арабские прожекты, повис в воздухе. К тому же, по мере того, как Багдад все сильнее антагонизировал мировое сообщество своими действиями и в самом Кувейте, и в связи с ним, становилось все очевиднее, что ни о каких призах Ираку в виде территориальных уступок или финасовых вливаний речи быть не может. Наоборот, все активнее стали вестись разговоры об ответственности Багдада за агрессию, о реституциях и компесациях за причиненный Ираком ущерб. Со своей стороны, в беседе с ливийским спецпредставителем, как и накануне в разговоре со спецпредставителем Туниса, я делал акцент на том, что нужно искать такие политические решения, которые обеспечивали бы выполнение требований Совета Безопасности как аккомулирующих волю мирового сообщества, позволили бы остановить разрастание кризиса, начать его деэскалацию.
* * *
В сентябре мне довелось участвовать в подготовке визита в Москву министра иностранных дел Саудовской Аравии принца Сауда аль-Фейсала, но сам визит я пропустил из-за поездки в Тегеран. Фейсал провел обстоятельные переговоры с Э.А.Шеварднадзе и был принят М.С.Горбачевым. Главный результат визита – решение о полной нормализации советско-саудовских отношений и обмене дипломатическими представительствами на уровне посольств (дипотношения были прерваны еще в 1938 году). Сама жизнь требовала поддержания регулярных контактов между нашими странами, тем более в условиях острокризисной ситуации. Принц Фейсал заявил, что приветствовал бы участие советского контингента в составе МНС, подчеркивал значение роли СССР на Ближнем Востоке. Переговоры показали, что в наших отношениях с Саудовской Аравией открыта новая, притом многообещающая глава.
* * *
Перед поездкой в Тегеран я принял группу руководящих работников МИД Израиля, в которую входили заместитель генерального директора МИД И.Гаврин, заместитель генерального секретаря МИД Э.Бен-Цур и глава центра политических исследований МИД Д.Афек (до этого с ними состоялся обстоятельный разговор в Управлении стран Ближнего Востока и Северной Африки МИД). Цель их появления в Москве состояла в подготовке встречи министров иностранных дел СССР и Израиля в ходе открывавшейся 45-ой сессии Генеральной ассамблеи ООН. Ровно четыре года тому назад в сентябре 1986 года на мою же долю выпало организовывать самую первую встречу Э.А.Шеварднадзе с его израильским визави Шимоном Пересом. Было это в Нью-Йорке и тоже во время сессии Генеральной ассамблеи. Оттуда и берет отсчет постепенное выправление советско-израильских отношений.
С тех пор многое изменилось, в том числе были широко открыты двери для эмиграции советских евреев в Израиль, развернулись многообразные контакты, в Москве и Тель-Авиве открылись секции по защите интересов, рос товарооборот. Было ясно, что не за горами восстановление полнокровных дипломатических отношений. Но требовалось еще расчистить кое-какие завалы, над чем обе стороны настойчиво работали. Это и было основной темой разговоров в Москве с прибывшими израильскими дипломатами, а также такие «извечные» темы наших контактов и консультаций, как ослабление арабо-израильской конфронтации и ближневосточное урегулирование. К этому теперь добавилась и тема кувейтского кризиса.
Мы понимали, что в Израиле не могут не быть довольны тем, что один из их наиболее сильных и опасных противников – режим Саддама Хусейна нападением на Кувейт сместил фокус внимания с арабо- израильского конфликта на Персидский залив и при этом сам оказался в весьма затруднительном положении. И Москва, и Вашингтон не хотели, чтобы Израиль себя как-либо проявлял в этой непростой ситуации. Об этом разговор шел еще во «Внуково – 2». И в целом Тель-Авив пока довольно спокойно относился к пропагандистской линии Багдада, старавшегося с помощью угроз в адрес Израиля и утверждений типа «МНС – плод сионистского заговора» обострить арабо-израильский конфликт. К сожалению, действия Тель-Авива на оккупированных арабских территориях, возникавшие там время от времени кровавые столкновения осложняли обстановку. И мы не могли на это не реагировать как в Совете Безопасности ООН, так и в ходе своих прямых контактов с представителями Израиля. Шла речь о всем этом комплексе и на этот раз. В целом, как мне представляется, разговор был полезен и своевременен.
* * *
Почти сразу после возвращения из Тегерана мне пришлось вновь окунуться в ближневосточную тематику – на этот раз с палестинцами. В Москву на очередное заседание советско-палестинского комитета по Ближнему Востоку приехали члены Исполкома ООП Абу Мазен (Махмуд Аббас) и Ясир абд Раббо. Советскую часть этого комитета представляли руководящие работники УБВСА МИД. Финальная часть разговора состоялась у меня.
Выше уже говорилось о том, что на начальной стадии кувейтского кризиса руководство ООП заняло откровенно пробагдадскую позицию. Ее рецидивы давали о себе знать еще довольно долго. Например, в своем обращении к советскому руководству в конце августа Ясир Арафат предлагал Москве поддержать
