новизной и разнообразием (типового строительства, как мне показалось, в странах Залива просто не существует). Это же примерно можно сказать и о столице Бахрейна Манаме, хотя там доход на душу населения был почти в два раза ниже, чем в Катаре (но и населения было побольше). Самый же высокий показатель дохода был в то время в ОАЭ – около 20 тысяч долларов США на человека.
Конечно, заезжий дипломат, как я, останавливаясь в отличных отелях, посещая дворцы правителей, местные МИДы и составляя впечатление о городе из окна автомобиля, видит только лицевую сторону жизни, а не ее изнанку. Но и лицевая сторона тоже способна сказать о многом. Нефтяные деньги, ведь, тоже можно тратить по-разному. Здесь их расходовали с размахом, но по-умному, то есть на дело и задумываясь о том времени, когда нефтяные ресурсы начнут мало-помалу иссякать.
Руководители стран Залива, с кем мне довелось встретиться и беседовать, показались мне людьми сведующими и вполне современными, несмотря на их традиционное аравийское одеяние и непременные и тоже традиционные головные уборы, в которых они оставались даже в помещениях.
Перечислю тех, кто меня принимал: в Дохе – эмир Катара шейх Халифа Бен Хамад Аль-Тани, наследный принц шейх Хамад Бен Халифа Аль-Тани, министр иностранных дел Мубарак Аль-Хатер; в ОАЭ – президент ОАЭ шейх Заид Бен Султан Аль-Нахайян, зам премьер-министра шейх Султан Бен Заид Аль- Нахайян, министр иностранных дел Рашед Абдалла, госминистр по иностранным делам шейх Хамдан Бен Заид Аль-Нахайян; в Бахрейне – и.о. главы государства наследный принц шейх Хамад Бен Иса Аль-Халифа и министр иностранных дел Мухаммед Бен Мубарак Аль-Халифа.
Больше всех мне, пожалуй, запомнился президент ОАЭ шейх Заид Аль-Нахайян и запомнился благодаря контрасту между внешностью и содержанием. Читатель, может быть, знает, что территория нынешних эмиратов в первой половине XIX века у европейцев именовалась Пиратским берегом. И вполне заслуженно, ибо морским пиратством там занимались профессионально (около 800 судов успешно промышляли морским разбоем), пока Англия не доказала к середине века, что владычица морей все-таки она, и не установила контроль над Пиратским берегом, получившим и новое название – Договорный берег. Так вот шейх Заид благодаря весьма впечатляющему орлиному профилю, косоглазию и поджарости, если не сказать костлявости, фигуры, и своей бедуинской одежде вполне убедительно и без всякого грима мог бы сниматься где-нибудь в Голливуде в роли какого-нибудь персонажа из арабской сказки «Али Баба и 40 разбойников». А вот как он начал разговор со мной (цитирую по своей записной книжке): «Я, как и, видимо, наши советские друзья удовлетворен характером двусторонних отношений, которые, уверен, будут успешно развиваться в духе взаимного уважения и равенства. Начинания Михаила Горбачева затрагивают судьбы миллионов людей. Они масштабны. И как всякие великие дела, эти начинания могут быть по достоинству сполна оценены историей лишь со временем. Мы намерены внести свой вклад в эти великие дела через сотрудничество с СССР. Я буду поощрать деловых людей эмиратов к развитию широких связей с Советским Союзом. Мы готовы разделять с СССР его горести и радости, участвовать в экономическом подъеме страны…».
У нас был долгий разговор, для которого некоторая выспренность его начала, вовсе не оказалась характерна. Беседа была сугубо деловой и конкретной, как и вся деятельность шейха Заида, который успешно продолжал править эмиратами и десять лет спустя, когда пишутся эти строки. Он, действительно, немало способствовал развитию связей с нашей страной, только мы, к сожалению, не всегда оказывались сами на высоте положения, особенно после развала Союза. Конкретными были разговоры и в других точках. В Бахрейне мы договорились об обмене посольствами, обсудили возможности начать военные поставки (речь шла о боевых машинах пехоты). Но главной темой был, понятно, кувейтский кризис. Все арабские страны Залива были настроены против каких-либо уговоров Саддама Хусейна, категорически были против любых ему уступок, выступали за жесткое следование резолюциям Совета Безопасности и за принятие финальной резолюции ультимативного характера. При этом не оставалось сомнений, что страны Залива ставку делали именно на войну, так как больше всего опасались остаться один на один с Ираком, если бы он сохранил в неприкосновенности в результате ухода из Кувейта всю свою военную силу. Они понимали, что мы по многим причинам стоим за другой выбор, поэтому со своей стороны упор делали на трагическое положение Кувейта, на невозможности бесконечно ждать, когда же экономические санкции заставят Ирак выполнить требования мирового сообщества. В странах Залива считали, что на санкции Багдад, учитывая характер политического режима, может не обращать внимания еще долгое время, продолжая параллельно «переваривать» Кувейт.
Беседы также показали, что страны Залива всерьез озабочены проблемой будущей безопасности в регионе. Кувейтский кризис катализировал размышления на этот счет, поскольку показал, что в существующих в данном районе условиях ничей суверенитет не может быть застрахован от посягательств. Словесные атаки Багдада против ОАЭ, его откровенная враждебность к существующим в малых странах Залива системам власти, требования по части перераспределения богатств убедили местные элиты, что в лице Ирака они имеют опаснейшего претендента на гегемонию в регионе, который не оставит их в покое, если кувейтская авантюра сойдет ему с рук. Поэтому все без исключения страны Залива направили свои воинские контингенты в Саудовскую Аравию и предоставили свои территории для базирования МНС (аэродромы, порты, складские помещения и т.д.). Бросился в глаза повышенный интерес стран Залива к ООН, особенно ее Совету Безопасности, который впервые за многие годы, по их оценке, демонстрирует свою эффективность перед лицом крупного международного кризиса. В свете этого мои собеседники твердо высказывались за то, чтобы любые дальнейшие шаги предпринимались через Совет Безопасности и в строгом соответствии с Уставом ООН. Полагали, что в этом случае можно будет надеяться на действенную помощь и поддержку со стороны ООН и в будущем, если в них возникнет вновь потребность у стран Залива.
Из отдельных высказываний собеседников можно было заключить: они исходят из того, что иностранные вооруженные силы в конечном счете уйдут и что основную ответственность за безопасность в регионе придется взять на себя самим его странам. Но в какие это может вылиться формы и выльется ли, ясности, по-моему, на этот счет ни у кого не было. Но значение нашего политического присутствия в регионе страны Залива, безусловно, уже почувствовали и поняли, что развитие отношений с СССР, чем они долго пренебрегали, в их же собственных интересах. Это обнадеживало.
О том, чего страны Залива больше всего в данный момент хотели от СССР, свидетельствует, на мой взгляд, характер освещения местными СМИ моей поездки. Привожу, как пример, выдержки из публикации газеты «Галф ньюз» за 23 ноября 1990 года, основанной на моей беседе с журналистами:
«На вопрос, каким образом можно мирно разрешить кризис в свете отказа Ирака выполнить резолюции, требующие его ухода из Кувейта, Белоногов заявил, что его страна верит в возможность урегулирования кризиса в Заливе с помощью дипломатических и других мирных средств…, «не исключая, однако, и военного пути». «Наша цель состоит в том, чтобы интенсифицировать усилия по мирному решению, прежде чем прибегать к иным средствам». «Есть несколько способов мирного решения, в том числе с помощью экономических санкций против Ирака», – сказал он. «Введенные экономические санкции, отметил Белоногов, уже начали «кусать» Ирак, но им требуется больше времени, чтобы заставить его уйти из Кувейта». «Советский Союз продолжает держать дверь открытой для диалога с иракским руководством». Белоногов отметил, что советские должностные лица, и в том числе президент Михаил Горбачев, обсуждали с американскими коллегами идею рассмотрения в Совете Безопасности ООН кризиса в Заливе и принятие им новой резолюции. Отвечая на вопрос, будет ли целью такого заседания рассмотрение военного решения, Белоногов сказал: «Я не имею в виду непременно военное решение… Но мы должны подать Ираку сильный сигнал, определив крайний срок для вывода его войск из Кувейта». Он не стал дальше развивать эту тему. «Мы, сказал он, должны так или иначе убедить Саддама Хусейна и иракский народ в необходимости уйти». На вопрос о том, какую позицию его страна займет, если мирным путем не удастся убедить Ирак уйти из Кувейта, Белоногов ответил, что Устав ООН содержит на этот случай необходимые положения, добавив, что Совет Безопасности примет соответствующее решение. Говоря об итогах своей поездки по региону и переговорах с его официальными лицами, он подчеркнул, что «решимость стран региона восстановить суверенитет Кувейта очень сильна».
Десять дней, отпущенные мне министром на поездку в регион, пролетели очень быстро, тем более, что командировка оказалась очень насыщенной и интересной как в политическом, так и просто в познавательном плане. Одно дело судить о ситуации только по реляциям послов, заявлениям государственных и политических деятелей, справкам и другим подобным материалам, и совсем другое, если
