наблюдали за тем, как Республиканская гвардия танками и вертолетами расправлялась с восставшими, причем кроваво и беспощадно. А ведь если бы руководство США захотело, американским ВВС хватило бы дня, чтобы с самого же начала остановить расправу. Но это не вписывалось в геополитику Вашингтона. В тех условиях для целостности Ирака С. Хусейн и его режим были объективно нужны. Из этого союзники и исходили.
В принципе США, конечно, были бы не против, чтобы С. Хусейн исчез с политической арены и в Ираке вместо баасистской власти установилась власть военных. После того, как основные силы восставших на севере и юге Ирака были разгромлены и угроза распада Ирака потеряла остроту, Буш фактически призвал иракских военных избавиться от С. Хусейна, но те на это не пошли. Однако коалиция не считала, что она остается от этого так уж сильно внакладе, ибо сам факт сохранения в Ираке режима, который за десять лет развязал два крупных военных конфликта, давал основание – во избежание новых попыток экспансии – установить над Ираком меры особого контроля. Так что Саддам Хусейн в этом смысле в чем-то даже устраивал коалицию. Показательно также, что когда президент Ирана Хашеми-Рафсанджани публично призвал иракцев сбросить режим С. Хусейна, то никакой поддержки со стороны коалиции этот шаг Тегерана не встретил. Скорее, наоборот, насторожил. Предпринятые же Соединенными Штатами и некоторыми другими странами меры по сдерживанию репрессивных действий Багдада против курдов и шиитов осуществлялись уже практически «под занавес» восстаний и преследовали не столько политические, сколько гуманитарные цели по требованию общественности самих же западных стран.
В первые дни после войны
В Москве объявление о прекращении военных действий было встречено с большим облегчением. А.А. Бессмертных на пресс-конференции 28 февраля назвал его крупным и важным событием, чем оно, безусловно, и являлось. Он заявил, что мы приветствуем освобождение Кувейта, восстановление его независимости, суверенитета и территориальной целостности, возвращение в страну его законного правительства. Впервые международное сообщество, – отметил министр, – проявило свою единую волю перед лицом захвата одного государства другим. Завершение военного конфликта является результатом коллективных усилий всех государств, которые приняли участие в поиске урегулирования и которые сочли возможным объединиться для того, чтобы предотвратить появление в будущем конфликтов подобного рода, захвата одних стран другими. В создании этого исторического прецедента приняли участие многие государства, в том числе Советский Союз, который последовательно проводил линию на политическое решение. Каждая страна, участвовавшая в этом движении, по мнению министра, может претендовать на успех своей политики и одновременно ни одна из них не должна утверждать, что именно она этот успех обеспечила. Коснулся министр и советско-иракских отношений. Он отметил, что они в течение кризиса претерпели изменения. От отношений близкой дружбы и сотрудничества в самых разных областях они перешли в довольно своеобразные отношения, когда Советский Союз выступил на стороне сил, которые стремились к тому, чтобы Ирак вывел свои войска из Кувейта. Однако наши отношения с Ираком, как было подчеркнуто, будут развиваться и дальше. Начнется новая эпоха. Все мы извлекли из этого конфликта серьезный урок, который будет учитываться, и не только в плане международных усилий, но и конкретных связей с конкретными государствами зоны Персидского залива.
Круг задач, который предстояло решать, очерчивался советской стороной следующим образом:
ѕ полностью исключить возобновление каких-либо военных действий в зоне конфликта;
ѕ начать в Совете Безопасности глубокое рассмотрение вопросов окончательного политического урегулирования ирако-кувейтского конфликта;
ѕ начать разработку и согласование посткризисного устройства в регионе, имея в виду создание системы безопасности, которая гарантировала бы недопущение в этом регионе военных столкновений на будущее;
ѕ заняться вместе с арабскими государствами, Израилем, со всеми сторонами в конфликте урегулированием ближневосточной проблемы, являющейся первоисточником нестабильности в регионе, отсутствия доверия и гонки вооружений.
28 февраля состоялось последнее на моей памяти заседание президентской Комиссии по Персидскому заливу. Горбачева на ней по какой-то причине не было. Речь шла о развитии событий и наших текущих задачах: подготовке к предстоящему приезду в Москву Дж. Бейкера и как это использовать для активного продвижения наших идей и планов, касающихся урегулирования в регионе, о возвращении советского посольства в Кувейт; о подготовке некоторых политических шагов в отношениях с арабскими странами и некоторых других вопросах.
Кувейтский кризис подходил, таким образом, к концу. В общей сложности он длился почти семь месяцев, из которых первые пять с половиной ушли на уговоры Багдада, а следующие полтора – на то, чтобы заставить его силой сделать то, что он обязан был предпринять с самого начала – уйти из Кувейта. Наземная фаза «Бури в пустыне» продолжалась ровно 100 часов. Она была рассчитана на пару суток больше, но они не потребовались.
На следующий день (это была пятница, 1 марта) я пригласил в МИД посла Кувейта А.Ю. Дуэйджа. Он весь лучился от радости и не скрывал своих эмоций. Впервые за семь месяцев мы встретились в моем кабинете не для сугубо деловой беседы, не для обмена информацией о событиях то печальных, то более приятных, а чтобы поздравить друг друга с долгожданным и успешным завершением тягостной эпопеи, начавшейся 2 августа.
Но и на этот раз не обошлось без официальной части. По поручению президента СССР я просил передать эмиру Кувейта и кувейтскому народу наши поздравления в связи с освобождением страны и восстановлением ее суверенитета, территориальной целостности и независимости. Мы понимаем, – сказал я, – какие чувства испытывает сегодня народ Кувейта – радость по поводу освобождения родины и одновременно глубокую горечь при виде причиненных разрушений. Впереди большая работа по восстановлению страны, залечиванию ран, нанесенных агрессией. Однако мы уверены, что правительство и народ Кувейта успешно справятся с нелегкими задачами, опираясь в том числе на сочувствие и поддержку международного сообщества, которые так ярко проявились в тяжелые дни оккупации.
Я передал также личные поздравления и приветствия министра иностранных дел СССР его кувейтскому коллеге и напомнил, что во время его визита в страну М.С. Горбачев пригласил эмира посетить Советский Союз с официальным визитом. Теперь, когда Кувейт вновь свободен, пора переводить этот вопрос в практическую плоскость. По поручению советского руководства я изложил послу некоторые конкретные соображения на этот счет.
Дуэйдж, сославшись на состоявшийся у него накануне телефонный разговор с наследным принцем, премьер-министром Кувейта, выразил большую благодарность Советскому Союзу за участие в усилиях по освобождению страны. Мы хорошо понимаем, – сказал он, – что если бы не благородная позиция Советского Союза, который ясно выступил в поддержку всех 12 резолюций СБ по Кувейту, наша страна не была бы освобождена в столь короткий срок. Посол отметил, что он и другие сотрудники посольства глубого тронуты чувствами симпатии и солидарности с кувейтским народом, которые они постоянно ощущали со стороны советских людей. Особую благодарность он высказал в адрес руководства МИД и сотрудников Управления стран Ближнего Востока и Северной Африки – и последнее мне было приятно слышать, поскольку мы оба знали, как много нашим арабистам пришлось потрудиться в течение семимесячной несменяемой вахты.
Радость посла, как и всех кувейтян, конечно, омрачалась тяжелыми разрушениями, нанесенными их стране. В воздухе стоял удушающей запах горящей нефти: иракцы подожгли около 800 нефтяных скважин, на тущение которых потребовалось несколько месяцев. Небо над страной еще долго оставалось даже днем темным от дыма и копоти. В столице не было электричества. Систему водоснабжения иракцы тоже разрушили перед своим уходом. Восстанавливать надо было практически все. Предстояла гигантская работа по возрождению страны.
На пути к окончательному политическому урегулированию кризиса
2 марта Совет Безопасности одиннадцатью голосами при одном против (Куба) и трех воздержавшихся (Китай, Индия, Йемен) принял резолюцию 686. Она была целиком посвящена новой ситуации, возникшей после прекращения огня, и нацелена на его закрепление и подготовку условий для окончательного политического урегулирования. Как убедится читатель, у Советского Союза не было оснований сомневаться в необходимости и полезности этой резолюции. Консультации по ее содержанию мы вели и в Нью-Йорке, и
