Талка выключила плитку, и ребята побежали за осами, стараясь не потерять их из виду. Чёрные, они были хорошо видны на фоне светло-синего неба. Осы перелетали через лесополосу, как через забор, шли на снижение к реке и пропадали за обрывом.
Разбойничье гнездо ребята нашли в норе, в невысоком обрыве над самой Леей. Весной нора эта принадлежала ласточкам. Но приглянулась осам, и они завладели норой, прогнав хозяев.
Кустик ивняка маскировал вход в нору. Алёша сунулся было к гнезду, но тут же с криком выскочил на обрыв и побежал, закрывая руками лицо. Талка пустилась вслед.
Осы гнались за ними и отстали лишь тогда, когда ребята добежали до экскаваторщика.
— Медку захотели? Ну как, сладок?
Он думал, что в обрыве берега жили дикие пчёлы, но, когда узнал о грабителях, сказал:
— Я сейчас буду перемещаться. Работка тут на лёгком грунте идёт — лишь поспевай передвигать экскаватор. Покажите мне, где живут те паразитины.
Машинист поднял ковш и включил ход. Гусеницы, звякая, пошли вперёд по дну траншеи, выдавливая чёткий свой след на чёрной маслянистой земле. Экскаватор приблизился к обрыву.
Изготовясь, ковш рванулся к обрыву, поддел землю и понёс её.
Проводив глазами ковш, девочка беспокойно оглянулась на кустик. Он был цел! Задетый за верхушку, он покачивался, стряхивая с листьев капельки ещё не просохшей росы. На месте осиного гнезда чернела глубокая яма.
— Вот мы и очистили нашу трассу от дармоедов! Чтоб им ни дна ни покрышки, — сказал машинист, быстро набрал ковш свежей земли с борта траншеи и высыпал её поверх первого ковша.
— Так и надо полосатым! — закричали ребята, оглядываясь, на всякий случай, кругом.
Но чёрных точек вверху больше не было.
Над ярко-зелёными, будто после свежего ливня, верхушками лесов — огромное горячее небо. Местами небо заштриховано сетками мачт высоковольтной электропередачи. А совсем вдали, в смутном накалённом мареве, проступали белые, как облака, стены высоких элеваторов. Перекликались птицы и проносились пчёлы, победно трубя.
ЧИНАРОК
Траншеи с обеих сторон реки Леи были вырыты.
Теперь нитку газопровода надо протянуть через Лею. Газопровод перейдёт Лею в том месте, где течение остановлено плотиной.
У плотины — глубоко! Нырнёшь — дна не достанешь. Вода затопила впадину-луговину и доходит до распаханной земли. Поле подсолнечников отражается в воде, и кажется, что на берегу растут они в два этажа — головой кверху и головой книзу.
Несколько лет назад, когда была построена тут плотина, в запруде колхозники завели карпов. А чтобы рыба росла быстрей и жирела, её подкармливали. Кормил карпов новый приятель Талки и Алёши — Чинаро́к. Ходил Чинарок без рубашки, в серых брюках, засученных до колен.
Два раза в день выезжал он в лодке и развозил рыбам жмых и пареную кукурузу, распевая песенку, которую сам сочинил. В разных местах запруды, где дно почище, были вбиты вешки — колья, около которых и опускал корм Чинарок. Карпы привыкли к мальчику и не боялись его.
Рыбы знали время, когда он привозил еду, и собирались у вешек. Чинарок всегда ездил в одно и то же время. Он знал, что рыбы его ждут, и никогда не обманывал их.
Были у него часы. Подарил председатель колхоза. Карманные, довоенные, первых выпусков часового завода. Носил он их в брючном поясном карманчике, пристегнув к ремню. Хорошие часы! Сколько они падали наземь, сколько раз Чинарок купался во всём — в рубашке и брюках, забывая вынуть из кармашка часы! А им всё нипочём! Тикали и тикали! Только немного торопились, словно боялись, как бы не утопил их хозяин. Может, даже и рыбы знали тиканье этих часов над водой.
Когда карпы слышали скрип уключин или ржавый звон банки, которой Чинарок вычерпывал воду из лодки, они плыли ему навстречу. Рыбы знали голос Чинарка. А когда Чинарок пел песенку, карпы подплывали к самой лодке и, казалось, готовы были прыгнуть в неё.
Газопроводчики нарушили привычную жизнь карпов. Вода вблизи траншеи замутилась, стала рыжей. И чём дальше и глубже уходил ковш, мутней и мутней делалась вода. Полоса мути, подгоняемая ветром, стала продвигаться в верховье запруды. Карпы, оказавшиеся в этой загрязнённой части пруда, начали один за другим выплывать на поверхность. Им трудно было дышать в мутной воде: грязь забивала жабры. Рыбы высовывали головы из воды, шевеля вислогубыми ртами.
А Чинарок взволнованно бегал по берегу, тревожно вглядываясь в мутную реку. Озабоченная Талка носилась следом за мальчиком, не зная, чем помочь горю,
— Пойдём лучше к твоему отцу, Талка. Спросим. Он в момент придумает! — предложил Алёша.
Анатолий Николаевич стоял у самой воды с карандашом и тетрадкой в руках и что-то высчитывал.
Ребята постояли рядом, посмотрели на ковши, таскающие чёрную тину из реки, и на всплывающих рыб.
— Сгинет рыба! — вздохнул Алёша. — А может, всё-таки очухается?
— Не, не очухается! — чуть не плача ответил Чинарок.
— Рыбу надо спасать, ребята. И её жаль, но и стройку задерживать нельзя. Надо придумать какой-то выход. У меня появился один вариант. Но я не очень уверен в нём.
Ребята ждут, пока скажет свой вариант отец Талки. Они нетерпеливо переступают с ноги на ногу, оглядываются кругом — то на воду, то на степь, где колонна сварщиков сваривала сейчас уложенные в стык — конец с концом — трубы в одну бесконечно длинную трубу, которую газопроводчики называют ниткой.
И впрямь, трубы, соединённые сварщиками в одну, кажутся ребятам туго натянутой нитью.
— Какой же вариант, папа? — спросила, не утерпев, Талка.
— Когда ты, Чинарок, будешь теперь кормить своих карпов? — вместо ответа спросил отец.
— Кормил в семь утра. Теперь буду в пять дня.
— Успеете, ребята, пригнать сюда лодку к пяти? Сейчас времени — около четырёх.
— Успеем! Мы её в момент доставим!
— В момент не сделаете, а к пяти будьте, — сказал Анатолий Николаевич и рассказал ребятам, что им надо делать.
— Побежали! — обрадовался Чинарок, увлекая за собой ребят. — Мы ещё как успеем!
Отправив ребят, Анатолий Николаевич пошёл на сухой берег, где готовился трубопровод для укладки через речку. Теперь тут заканчивала работу очистная машина. Обхватив со всех сторон трубу щётками и скребками, чистила её и скребла, удаляя ржавчину, пыль и присохшую грязь.
Анатолий Николаевич сказал и крановщикам и машинистам, что сегодня надо сделать дополнительный перерыв с пяти до шести. А после смены — отработать этот час.
Когда он вернулся к Лее, до этого перерыва оставалось всего десять минут.
Со стороны плотины плыла лодка. Вода сияла под солнцем, и казалось, что лодка идёт по серебряной дороге. В лодке — трое. Двое часто взмахивали вёслами, третий сидел на корме. Это — Талка с часами Чинарка. По ним она следила за скоростью лодки.
Лодка подошла к газопроводчикам, как раз когда остановились машины.
Экскаваторщики, крановщики, машинисты, сварщики — все постепенно подошли к берегу. Они знали, в чём дело. Над рекой затихло. Тянул тоненький ветерок, и с наветренной стороны стали слышны птичьи голоса.
Вода успокоилась. Но муть над траншеей клубилась как дым. Лодка приблизилась вплотную к границе
