чистой воды и остановилась.
— Начали! — скомандовал лодке Анатолий Николаевич.
Чинарок осмотрелся, достал из-под кормы консервную банку и стал вычерпывать из лодки, хотя воды там и не было видно. Лишь на самом её дне, в клетках деревянной решётки, поблёскивал тонкий, как стекло, водяной слой. Чинарок, проводя банкой по решётке, негромко гремел ею, потом тихонько черпал за бортом воду и шумно выплёскивал обратно. Погремев так и поплескав, он запел свою песню:
Алёша теперь один сидел на вёслах, готовый по команде Чинарка пустить их в дело. Талка с кормы вглядывалась в несветлую воду. И вот ей почудилось, что около лодки появились рыбы. Она свесилась над водой и, придерживая рукой волосы, не мигая, всмотрелась в глубину. В зеленовато-серой воде что-то блеснуло. Вначале она подумала, что это вспыхнуло отражение часов, которые болтались на ремешке у неё в руках. Но в воде явственно проступила тусклая позолота крупной чешуи на покатом боку карпа.
— Есть, есть! Услышали! Приплыли! — не удержалась Талка.
— Ш-ш-ш! Молчи! — замахали на неё мальчишки. — Распугаешь!
Чинарок подал Алёше знак, и лодка, развернувшись, поплыла и поплыла из мутного верховья в сторону плотины, на светлую воду, где торчала чёрная вешка. Тут лодка остановилась. Ребята подмигивали друг другу, кивая на воду, где мелькал живой блеск. Чинарок развязал стоявший у ног мешочек с пареной кукурузой и начал горсть за горстью бросать кукурузу в воду около вешки. Зёрна, тяжёлые и крупные, жёлтым дождём булькали у поверхности и наискосок уходили ко дну. Кинув с десяток горстей, Чинарок завязал мешок. Со дна, куда был набросан корм, к поверхности полезли воздушные пузырьки. Вынырнув из воды, они сразу же беззвучно лопались.
Талка, боясь разговаривать, толкнула Чинарка и вопросительно подняла глаза, указывая на пузыри.
— Рыба собирает на дне кукурузу, — прошептал Чинарок и опять подал Алёше знак грести. — Надо ещё один заплыв, а то, может, не всю рыбу мы вывели в чистую воду.
Лодка двинулась снова к замутнённой полосе.
Она тихо пересекла линию газопровода. Обогнув подводную траншею, ребята повернули обратно. И опять Чинарок заскрёб банкой о дно, будто он вычерпывал воду, а спустя немного времени запел.
Алёша, охваченный радостью удачи, не чувствовал устали и приналёг что было силы на вёсла. Но Чинарок замахал на него и велел грести еле-еле. Тогда Талка встала в лодке во весь рост, приложила кончики пальцев к губам, показывая строителям, чтобы они молчали и не отпугивали бы рыбу, сплывавшуюся к лодке. Газопроводчики — крановщики, бульдозеристы, сварщики, изолировщики, экскаваторщики, — сильные, ловкие, жадные до работы, тихо стояли на берегу, дожидаясь.
Над водой неторопливо скрипели уключины, и, смущённый вниманием и верой в него стольких серьёзных людей, дрожащим голоском пел Чинарок:
В воде отражалось синевато-серебристое небо и большое взбитое облако. Лодка вошла в отражение этого облака, и тогда даже с берега стало заметно, как около лодки всплёскивались карпы. Ребята проехали под тросом, уводя за собой рыбу. Они вышли на чистую воду и поплыли по сверкающей дорожке, будто разостланной по воде до самого солнца.
На берегах застучали двигатели, загремели лебёдки. Ковши заскользили по тросу, прокладывая в тине дорогу газу.
БОЛЬШОЙ ДЕНЬ
Сегодня снова переезд. Но не вдоль трассы, а вбок, в сторону. От основной магистрали газопровода пойдёт ответвление. На строительство этого отвода и назначен отец.
По утреннему холодку хорошо тянет мотор. Не встало ещё солнце, а машина уже подошла к переправе через рукав Кубани.
У парома стояли двое мальчишек с длинными кривыми удочками. На одном пареньке выгоревшая добела истёртая пилотка. Стриженная наголо голова второго не покрыта. У одного — через плечо старая, небольшая противогазная сумка. Она набита сверх меры, застегнуть не хватало длины ремешка, и он надвязан куском шпагата. Мальчик бережно держал в вытянутой руке ржавую консервную банку, запечатанную слоем свежей грязи. У другого мальчишки — тяжёлая камышовая сумка, в которой пламенели помидоры вперемешку с дымчатыми абрикосами.
— Дядечка, вы, случаем, не на Лиманскую станицу едете? — спросил мальчик с банкой.
— Да! Но только поедем вдоль берега.
— Ой, дядечка! Мы же с той станицы! Подвезите! Мы вам как ехать покажем, — оживился мальчик.
— Но мы будем делать остановки, а потом ещё заедем на буровую, к газоразведчикам, — сказал Анатолий Николаевич.
— Ой, так это же всё по пути, дядечка. Знаем мы и ту вышку! Довезите нас, пожалуйста. Мы вам дорогу будем говорить.
— С рыбалки мы. Тут, на рукаве, ловили. Места в машине мы вовсе ничуть не займём, — перехватывая ручку сумки, сказал второй мальчишка. — В плавнях-то дорога не бойко езжая. А мостки-то и вовсе — чтоб им пропасть.
— Возьмём рыбачков? — спросила мама, повернувшись к отцу. — Как-нибудь потеснимся.
Она убрала с заднего сиденья чемодан и поставила его себе под ноги. Талка передвинула узел с постелью на ящик, освободив рядом с собой место.
— Вы к нам насчёт газа? У нас газа полно! Даже из моря вылезает у Плеваки, — захлебываясь,
