«Тебе того же…»
Конечно, это был намек на скорый и пресный романчик с этим кретином Виктором. Интересно, после ночи с любой из своих мимолетных подружек Асим тоже ощущает приоткрывшуюся пустоту, за которой ничего, кроме усталости и раздражения да гнетущего ощущения ненужности и нечистоплотности происшедшего? Или у мужчин это как-то иначе?
– Будут еще распоряжения?
Очнувшись от минутных раздумий, она поняла, что по-прежнему стоит около рецепции, сжимая в руке безмолвную трубку. В черных глазах девушки-служащей читалась плохо скрытая боязнь не угодить хозяйке. Страх. Это ли то, к чему ты стремилась, Нина Кузнецова? Неужели отец читал то же в глазах подчиненных? Нет, то было другое. Его уважали. Он был настоящим профи. Воплощением интернациональной деловой мечты: от мальчика на побегушках до генерального директора крупнейшей компании.
А она, волею судьбы, а точнее, свихнувшегося любовника матери, унаследовавшая клок земного рая? И теперь с маниакальным упрямством доказывающая всем и себе самой, что, в отличие от Надежды, умеет не только раздвигать ноги. Что толку?! Отлаженный до мелочей механизм работы отеля не нуждался в присутствии Нины. Он работал до нее и будет продолжать после. Исчезни она завтра, ничто не произойдет. Разве вздохнет с облегчением эта вышколенная девушка-рецепционистка да у Асима будет немного меньше времени для утех его третьей молодости. И все. Пользы даже меньше, чем от Надежды. Для той хотя бы построили этот мемориал…
– Будут еще распоряжения?
– Нет, спасибо. – Нина резко встряхнула головой, отгоняя сосущую хандру.
Кресло, в котором минуту назад сидел Виктор, опустело. И это было единственным приятным событием за последнее время.
День пролетел, словно и не было. Как все предыдущие. После полуночи отель постепенно затих. Спать не хотелось. Нина пошла на берег, казавшийся в этот час пустынным и, несмотря на частокол пустых обнаженных лежаков, диким и бесприютным и потому естественным. Сняла сандалии и побрела по кромке шипучей пены, потом присела на прохладный пластмассовый остов шезлонга – на ночь матрацы уносили на просушку и антибактериальную обработку. Где-то вдалеке, по черному полю то ли моря, то ли неба, двигался светящийся квадратик-пароход.
Ей вдруг сделалось тоскливо. Она вновь почувствовала себя чужой и одинокой в незнакомой стране, на причесанном, сдобренном неродным песком побережье. Впрочем, эту чужеродность Нина ощущала в себе давно и везде, уже сроднилась с этим чувством, и теперь не понимала, отчего сейчас оно схватило за горло, словно преступник жертву. Она встряхнула головой, помассировала занывший висок, как вдруг, заслышав хруст песка, обернулась с удивлением и досадой: кого несет на море в такой час? Меньше всего ей хотелось, чтобы ее видели такой – усталой, беспомощной и жалкой.
Легкой вкрадчивой походкой к ней приближался Асим. Похоже, он тоже был удивлен неожиданной встречей. Вид у него был вполне довольный, как у сытого кота, вылезшего на променаж перед сном.
– О, – проговорил он, улыбаясь, – какой сюрприз.
Отчего-то она почувствовала злость, то ли на ночную мигрень, то ли на то, что к ее дурацкой хандре прибавилась неожиданная сосущая боль в груди. Одинокая женщина ночью на берегу – картинка, вызывающая презрительное сочувствие, – то, чего она больше всего страшилась. Особенно с его стороны. Асим почувствует эту унизительную слабость, вспомнит, что она всего лишь бледное подобие Надежды, глупая девчонка, сидящая на его шее, не способная управлять не то что отелем – собственными эмоциями.
Она должна быть сильной. Обязана…
Асим присел рядом.
– Ну, – как ни странно, в его голосе не было злости, разве легкая усмешка, – рассказывай. Зачем разыграла дурацкую комедию?
Он просто журил ее как взрослый – малого ребенка за глупую шалость.
– Сама не знаю, – призналась Нина. – Больше не буду. Извини, пожалуйста.
– Понятно, что ничего не понятно. – Улыбнувшись, он потрепал Нину по волосам.
Прикосновение его руки было мимолетным, но теплым и надежным. Оно несло успокоение. Да, ей было с ним легко и спокойно как ни с одним человеком в мире. Даже с бабушкой. На мгновение ей захотелось задержать его ладонь на своей щеке, и она тотчас рассердилась на себя за эту глупость.
– Не надо.
– Что?
– Я не ребенок.
– Конечно, ты уже совсем большая, – легко согласился Асим. – У тебя даже появился приятель.
– Это не приятель, а презерватив.
– Что?! – Изумление Асима на этот раз было куда большим.
– Одноразовый, – пояснила Нина. – Так я называю случайных партнеров.
– Не слишком круто?
– Кто бы говорил, – в тон усмехнулась Нина. – Слушай, зачем ты женился?
– Молодой был, глупый.
– Почему не разводишься?
– Мне так удобнее.
– Чтобы подружки лишний раз не донимали?
– А ты хорошо понимаешь мужчин, – покачал головой Асим.
– Я вообще способная.
– Это верно, – снова согласился он.
– Просто мы похожи. Ты и я. Никогда не думал об этом?
Он не ответил, вглядываясь в темнеющую ткань морского неба.
– Тебе когда-нибудь снились кошмары? – неожиданно для себя спросила Нина.
– Перед каждым визитом представителей международного комитета по туризму. Снится, что с отеля снимают пару звезд. А в последнем потребовали построить личный аэропбрт. Я проснулся в ледяном поту. – Он улыбнулся, но, видимо прочитав что-то в глазах девушки, моментально сделался серьезным: – А что? Какие-то проблемы?
– Никаких, – поежилась Нина. – Просто так… Для поддержания разговора. Может, зайдем ко мне, чего- нибудь выпьем? Кофе, чай, коньяк, водка? Как, партнер?
– Подлизываешься?
– Заглаживаю вину. Обещаю в следующем заезде подыскать для тебя красотку во-от с таким бюстом.
– Ловлю на слове. – Он пружинисто поднялся. – Что ж, можно по кофейку на мировую.
В бунгало было прохладно, темно и пусто, как в дачном погребе.
– Впервые за все время мне хочется немного согреться, – сказала Нина, устанавливая кондиционер на «плюс двадцать пять».
– Море капризно, – согласился Асим. – Летней ночью простудиться проще простого.
– Но ты меня отогреешь, партнер?
– Боюсь, это не в моих силах, – полушутя-полусерьезно отозвался Асим. – Для этого нужен кто-то помоложе.
– Думаешь? – Нина приоткрыла бар. – Кофе или покрепче? Есть отличный «Хеннесси».
– Ты умеешь искушать. Плесни немного.
– Я и здесь составлю тебе компанию.
Нина сделала глоток. Ванильное тепло разбежалось по сосудам и сосудикам, заряжая энергией невидимого, но вполне осязаемого солнца, тысячей крохотных солнышек, бросающих дерзкий вызов холодной недотроге луне. Ей не хотелось останавливаться. Она жаждала этого тепла, не палящего зноя, иссушающего плоть, а мягкого, обволакивающего, жадного, как руки умелого любовника. Того, что не испытала она ни разу за всю свою не очень долгую, но и не самую короткую жизнь. Прикосновения настоящего мужчины. Сильного, опытного, властного… Желанного… Как никогда…
