абстрактные фигурки. На стенах были часы и доски для игры в дарты, плакаты, картины и гравюры, но его ничто не привлекало. Ничто, он знал, не сможет заставить глаза Билли блестеть так, как он любил.
- Вам что-нибудь угодно, господин?
В типичной (по мнению Рэнда Пельтцера) восточной манере двигаться украдкой бледнолицая китаянка внезапно появилась из-под прилавка, просто встав. Рэнд вздрогнул, чуть не выронив оловянную пепельницу, которую взял в руки.
- Да, - сказал он. - Мне нужно что-нибудь для сына. Что-нибудь особенное.
Женщина указала на стереомагнитофон, потом на часы, но Рэнд покачал головой.
- Ему нравятся механические вещи? - спросила женщина.
- Нет. Он художник. Рисует карикатуры. Может быть, у вас есть что-нибудь для художника.
- Художника?
- Да, - ответил Рэнд, внезапно вдохновившись. - Может быть, что-нибудь вроде мольберта и одновременно держателя для кистей или... - Он поднял глаза к потолку, чувствуя, как текут потоки вдохновения. - Или, может быть, этюдник, который можно сложить и носить в кармане. Вы знаете, для художника, который много передвигается...
- Художника? - повторила женщина, протягивая Рэнду многоразовую батарейку.
Он покачал головой и пошел к двери, продолжая размышлять над задачей создания переносного мольберта.
- Минуточку, - позвала женщина.
Рэнд задержался, а она бросилась вон из-за прилавка через маленькую дверь, ведущую в другую комнату. Как только она исчезла, Рэнд почувствовал, что в комнате еще кто-то есть.
- Господин желает что-нибудь особенное? - спросил другой голос.
Он принадлежал очень худому мальчику-китайцу. Длинные ноги делали его выше ребят своего возраста, отчего он казался на несколько лет старше, чем был на самом деле, а на самом деле, по мнению Рэнда, - ему было лет девять. Выцветший пиджак с эмблемой 'Лос-Анджелесских Доджеров', мятая спрингетиновская футболка, застиранные и рваные джинсы 'Левайс' и теннисные туфли с высоким верхом - эти вещи в глазах Рэнда делали его похожим на ходячую рекламу аукционов невостребованной одежды. Тем не менее, в нем было нечто, заставившее Рэнда отнестись к нему с симпатией и доверием.
- Да, - ответил он, переводя взгляд с огромных темных глаз мальчика на дверь, через которую вышла женщина, и обратно. - Что-нибудь необычное, что-нибудь, чего ни у кого больше нет.
Потом, сообразив, что такое описание подходит лишь для очень немногих предметов, как, например, бриллиант 'Надежда', он поправился:
- Я хочу сказать, что мне не обязательно нужно чтонибудь дорогое или что-то единственное в своем роде, но мне нужно что-нибудь... особенное, понимаешь?
Мальчик кивнул.
- Идите за мной, пожалуйста, - сказал он.
- Ты можешь мне просто сказать, что это?
- Нет, сэр. Это не поддается описанию.
Ого, подумал Рэнд. Значит, это 'не поддается описанию'? Если мальчик выучил такое выражение в таком нежном возрасте, значит, он не по летам развитый артист. Может быть, он играет роль приманки в шайке грабителей или похитителей. Здравый смысл подсказывал Рэнду, что нужно не поддаваться уговорам. С другой стороны, прислушивался ли он когда-нибудь к здравому смыслу?
Старуха снова появилась, таща за собой огромного надувного - и сейчас сильнонадутого - красного дракона, который полностью занял бы собой любую ванну.
- Художник? - спросила она.
- Нет, - улыбнулся Рэнд, пятясь к выходу. - Но все равно спасибо.
Через минуту он был уже на улице, и китайчонок оказался с ним рядом.
- Безделушки, - сказал мальчик с неодобрением. - Вам нужно что-нибудь необычное, а она предлагает вам безделушки.
Будучи торговцем, Рэнд давно научился никогда не охаивать чужой товар. Со временем этот молодой человек научится тому же, подумал он, и сейчас был подходящий момент, чтобы преподать ему небольшой урок.
- Это был очень милый дракон, - сказал он. - Он многим мог бы понравиться. Просто это не то, что мне нужно.
- Безделушка, - повторил мальчик. - Большая безделушка. Идите за мной и увидите что-то действительно необычное.
Рэнд так и сделал, хотя уговаривал себя быть осторожнее, чем обычно. Проспект бурлил, там было много народу, но он внимательно всматривался в лица прохожих, чтобы перехватить кивок или сигнал, направленный мальчику или от него. Они прошли квартал, но он не заметил ничего подозрительного. Мастеровые проходили быстро, каждый был погружен в свои мысли; пара монахинь, нервно смеющихся, проехали мимо на рикше; несколько молодых людей, похожих на студентов колледжа, быстро переговаривались с молодой женщиной восточного типа, отчаянно стараясь изобразить холодность, подстать ее усталости от мира. Вскоре они стояли у лестницы, ведущей в подвал.
- Здесь, - сказал мальчик.
- Неудивительно, что тебе приходится затаскивать людей с улицы, пробормотал Рэнд, осторожно оглядываясь.
Мальчик открыл дверь под лестницей и пригласил Рэнда следовать за ним. Глубоко вдохнув, Рэнд вошел.
Внизу был не магазин ужасов, но и не магазин, заполненный необычными вещами. Основным источником света, казалось, бим сотни свечей, которые горели поодиночке и группами на каждом плоском участке поверхности в забитой хламом комнате. Наверху покачивались обычные восточные мобили, создающие свою звенящую музыку, когда крохотные металлические пластинки касаются друг друга. Рэнд осмотрел действительно прекрасный набор шахмат, в котором огромные фигуры были вырезаны в виде японских воинов и крестьян. На мгновение ему показалось, что Билли понравится изысканность набора, и может быть, он даже сможет использовать его в качестве модели для своих фигурок. Потом он пожал плечами. Набор шахмат не говорил: 'купи меня'.
Повернувшись в поисках мальчика, он увидел вместо него старого китайца. Он сидел на своего рода платформе и потихоньку курил длинную трубку. Длинные седые бакенбарды обрамляли нижнюю часть его лица, на голове была черная плотно прилегающая шапочка. Он был одет в просторную коричневую тунику и сидел на возвышении, почти как священник. Но Рэнд лишь на мгновение подумал об этом. Этот человек, несмотря на всю его торжественность и отрешенный от земных дел вид, был просто-напросто таким же торговцем, как и он сам. Только они торговали в разных условиях. Этот человек сидел в магазине целый день, а Рэнду принадлежал мир снаружи. Придя к такому выводу, Рэнд шагнул вперед. Подойдя ближе, он открыл чемоданчик и вытащил из него сложной конструкции предмет около фута длиной.
- Простите, сэр, - сказал он. - Я шел сюда за молодым человеком, который сказал мне, что здесь я увижу нечто совершенно необычное.
Китаец медленно кивнул.
- Это мой внук, - сказал он на удивление глубоким и звучным голосом. Выражение, с которым он произнес эти три слова, было смесью любви и скепсиса, что подтвердило догадку Рэнда о том, что мальчик был ловким молодым артистом.
Рэнд никогда не отчаивался. И тут он уже решил воспользоваться моментом. Бросив взгляд на магазин древностей, забитый обычным набором ужасных восточных масок, древних колдовских амулетов, рассыхающихся черепов и пыльных книг по оккультным наукам, он махнул рукой, как бы сметая что-то.
- Сэр, я позволю себе сказать кое-что, - начал он. - Это очень милый магазин. Но в дополнение к тому замечательному ассортименту, который у Вас уже имеется, Вы могли бы добавить кое-какие новые и современные вещи. Вот как, например, эта.
Он поднял предмет, который вынул из чемоданчика. Это была бесформенная вещь, напоминающая камертон, к которому приделаны более мелкие детальки и приспособления.
- Вот например, Вы садитесь в поезд или в автобус и едете на важную деловую встречу, - начал Рэнд.
