работающих в полях и лесах, то теперь все изменилось. Вместо поварят, падающих в обмороки от жары, вертел вращает специальный механизм, изобретенный прадедом знаменитого часовщика Каспера Букса. Да и потом, лендлорды сами готовят редко. Они просто хранят фамильные рецепты.
Сейчас у лендлордов есть другие, более интересные дела. Поначалу землевладельцы приобрели вкус к войнам. И вместо кухни стали распоряжаться дележом добычи. Кроме земельной аристократии появилась выросшая в ее недрах военная. А теперь они являются главной политической властью. Ресурсы и армия находятся в их руках.
Если лендлорды безраздельно владели земельными угодьями и недрами Мира, то те, кого называли Лорд–мэн, восходили или приравнивались к непосредственным обработчикам земли — владельцам семейных ферм на земле, арендованной у лендлордов. Они переняли традиции и уравновесили сословие мейкеров.
Хай Малькольм Лендер сладко зевнул и помотал головой, вытряхивая из висков вязкую дремоту.
Распрощавшись с Кантором, который любезно подвез его до дома, Лендер поднялся в свою квартиру на Райс–сквер в доме Стемплтона Йорка, том самом, где знаменитый магазин готового платья на первом этаже.
Лендер, не раздеваясь, опустился в кресло и потер лоб длинными пальцами. Усталость в нем едва одолевала перевозбуждение.
— Записать всё! — проговорил он, зевая вновь. — О, великий Лэр, владыка северных морей! Какая изумительная тема.
Телефонный аппарат неприятно звякнул. Лендер снял наушник и подумал: «Кто бы это мог быть? Вернее всего, из редакции». Но он ошибся.
— Вас информирует секретарь мэтра Улле.
— Слушаю, — встревожившись, сказал Лендер.
Поздний звонок от личного историка[4] никогда не способствует благому отдохновению.
— Мэтр Улле хочет встретиться с вами в удобное вам время. Желательно завтра в первой половине дня.
— О чем пойдет речь? — поинтересовался Лендер.
— О ваших рисках, разумеется, — снисходительно пояснил секретарь. — Нам стало известно о задании, которое вы выполняете. В связи с ним ваша жизнь обрела более непредсказуемый характер. Это повод для пересмотра договора управления рисками или для оформления частного приложения к договору.
— Я буду несколько занят завтра, — неуверенно сказал Лендер.
— Если вы позволите пренебрегать возросшими рисками, то и мы в свою очередь оставляем за собой право в одностороннем порядке пересмотреть величину рисковых выплат.
— Хорошо. Я буду завтра в первой половине дня, — покорно согласился сочинитель и осторожно повесил наушник на крючок.
Усталость брала верх. Завтра будет нелегкий день, подумал он.
Сочинитель Хай Малькольм Лендер машинально взял в руку сундучок копилки с клеймом конторы мэтра Улле. Ключик от серебряного сундучка был у секретаря историка. Встряхнув копилку, Лендер пожалел о своей расточительности. Он часто забывал обменивать векселя, в которых платили ему гонорары, на золотые аникорны и пополнять содержимое копилки. Поэтому почти всегда, когда наступало время страхового взноса и следовало нести копилку к историку, ему судорожно приходилось изыскивать одну–две монеты.
Работа сочинителя сопровождалась определенными рисками, в связи с которыми его страховые выплаты были довольно значительными. А вот гонорары никоим образом не могли считаться крупными, да и зависели от слишком многих факторов. Пересмотр договора управления рисками мог подрубить и без того не блестящий бюджет сочинителя.
Лендер поставил копилку на комод, чувствуя, что близок к панике. Его кредитная история выглядела не лучшим образом. Проблема поиска средств вставала перед ним, как непреодолимая стена, закрывая собою белый свет.
Он знал только одно средство борьбы с паническими настроениями: работа — и немедленно присел к своему бюро, разложил в ряд несколько остро отточенных карандашей, заправил перо и достал стопку линованной бумаги.
Закончив приготовления, сочинитель ненадолго задумался. За сводчатым окном накрапывал обычный в эту пору дождь. Газовые рожки давали достаточно мерцающего света.
Лендер привычным движением отер перо лоскутком кремовой замши, смахнул несуществующую ворсинку бумаги и начал писать:
Цепь таинственных происшествий в Нэнте…
Он подчеркнул написанное аккуратной волнистой линией и продолжил:
…которые останутся в истории, вернее всего, под названием «Дело о человеке–саламандре». По крайней мере, ранняя весна этого года навсегда останется в моей памяти под этим загадочным знаком.
Среди дел, которые доводилось расследовать Альтторру Кантору, не было более волнующего, жуткого и неестественного, чем это дело о человеке–саламандре.
Опустив предысторию, Лендер перешел к сути дела и подробно изложил все события, произошедшие во время гонок паротягачей в Нэнте, после чего отложил перо и просмотрел текст. Приписал в конце несколько интригующих фраз — веди читатель должен с нетерпением ждать следующих публикаций.
Написанное Лендер отошлет в редакцию с утренним курьером. Теперь у него будет три дня для того, чтобы собрать информацию о человеке–саламандре и сделать по–настоящему великолепный материал. Да, к тому времени расследование должно продвинуться еще больше.
— Это будет буря! — сказал себе Лендер. — Настоящая дикая охота — вот что будет описано в этой публикации.
Чутье сочинителя подсказывало ему небывалый успех. Правда, он не догадывался о том, как осложнится теперь его жизнь.
— А ведь интересно… — пробормотал Лендер, зевая, — как быстро Кантор поймает этого саламандра?
Безусловно, в своем сознании сочинитель расставлял совсем другие акценты, нежели Кантор. Лендер почти не думал о беглеце из тюрьмы Намхас. А вот таинственная личность человека–саламандры все более волновала его воображение. Ну и конечно, личность самого Кантора.
Автопоезд Торнтона Торнтонсона катил и катил по заснеженной дороге, то ныряя в лес, то вновь выплывая на белое поле. Занимался рассвет, и вставало солнце, день близился к полудню, а пассажир, погрузившийся в дремоту, только постанывал и ворочался во сне.
« Умаялся, бедняга», — сочувствовал ему Торнтон, налегая на рулевое колесо.
Торнтон подозревал, что с его пассажиром стряслась большая беда. Но что он мог? Только сочувствовать.
Дорога была трудной. Снегопад кончился, и поля искрились на солнце. Глаза уставали от сияния белизны Но водитель любил свою машину и любил любые дороги.
Хорошо было вот так ехать по заснеженному полю. Хорошо было встречать в дороге новый день. И катить вперед. Вперед и вперед.
Хайд проснулся и некоторое время не мог понять, где находится. Прошлое, возвращавшееся в момент, когда он засыпал, и не отпускавшее во сне, держало, как камень на шее, не давая вынырнуть в реальность.
Наконец он проснулся окончательно, вспомнил события прошедшей ночи, и кошмар реальности накатил на него с новой силой.
А к этому времени уже вышли свежие газеты с заголовками «Таинственное исчезновение Хикса Хайда». И люди Огисфера Оранжа уже шли по его следу.
Уильям Тизл — председатель милиции города Рэн тоже не имел поводов для счастья, покидая свой кабинет. «Пожелания» столичного антаера, которые передал ему помощник Орсон,
