покружив сверху, баронесса заметила, когда стойка пробороздила поверхность облака, и нырнула вслед за ней на глубину, как альбатрос за рыбешкой, как акула за тюленем.
Вторая охотница оказалась куда опаснее первой. Она словно приклеенная неслась за Рету, и плотный туман был ей не помехой. Стойка уже не тряслась, она безостановочно дрожала, готовая взорваться в любой момент.
В тумане и так ничего не было видно, но Рету зажмурился. Крепко-крепко.
Стойка на мгновение остановилась, вздыбив переднюю часть, потом резко дернулась вперед, понеслась с удвоенной скоростью, ловко оторвалась от Адской баронессы, сделала лихую восьмерку во влажном тумане — и лоб в лоб врезалась в охотницу.
Точнее, не лоб в лоб, а лоб в верхнюю деревянную перекладину.
Ярчайшая вспышка пламени окутала темное облако.
Адская баронесса, парящая в небе, молнией кинулась вниз и испепелила выпавшую из облака тень.
Рету выбросило во время взрыва не вниз, а вверх, он пролетел по длинной дуге и упал в озеро.
Когда он, чихая и кашляя, выбрался на берег, то в камышах наткнулся на свой собственный дерюжный мешок. Слегка потрепанный, слегка обгорелый, без завязок, но целый и невредимый. В котором жалобно и обиженно урчала жабка с серебряной лапкой.
Возможно, Бетрезен с избытком вложил в своих Адских баронесс способностей к быстрому полету и поливанию огнем всех, кто подвернется под горячую руку. Но мозгов в головках, украшенных рогами на манер чалмы, было все ж таки не так много, как в других адских созданиях.
Оставшаяся баронесса не сразу сообразила, что в запале сожгла свою напарницу. А когда выяснила, не стала возиться с обездвиженной, обезображенной подругой, рухнувшей на землю, а просто прекратила ее мучения, спикировав вниз и вонзив крылатый жезл прямо в сердце.
Вокруг поверженной охотницы раскинулся клочок покрытой огненной лавой земли, умерла она на родной территории. Жезл власти выполнил и свою основную миссию.
Мокрый Рету, затаившись тише мыши, лежал в прибрежных кустах и поглаживал жабку прямо через мешок. От этого жабка замолкла, перестала урчать и лишь довольно сдувала-раздувала пузечко.
Баронесса покружилась над озером, никого не увидела и полетела обратно в преисподнюю.
Поникшая и насмерть испуганная вернулась она в адские подземелья. И предстала перед прекрасными очами Падшего ангела. Ей пришлось доложить повелителю, что беглец упущен. О смерти напарницы она равнодушно промолчала
Долго мучиться ей тоже не пришлось: раздосадованный Адский ангел легко махнул огненным крылом — и на полу перед белоснежными сапожками осталась лежать только кучка костей и обугленный череп.
Бетрезен задумчиво его попинал, размышляя над непростой задачей: кто же сможет теперь отыскать беглецов? Кого послать? Потом наподдал хорошенько изящной ногой — череп вылетел в стрельчатое окно и вспыхнул адским пламенем.
Бетрезен ласково улыбнулся. Пепел к ангельскому сапожку не пристал.
Глава пятая У озера
Рету лежал в кустах на берегу озера, клацал зубами от холода и радовался, что пока живой.
Баронесса кружила в небе, выискивая непостижимо как улизнувшую жертву.
Когда адская охотница улетела, мальчик выволок мешок с жабкой в сухое место. Предстояло еще как-то дожить до рассвета, а это исстари было очень сложным делом в Невендааре. Для начала требовалось найти укрытие. И понадежнее.
Рету разделся, отжал хорошенько одежду. Оделся заново. Проверил клинок. К счастью, огниво тоже было на поясе, разве что трут подмок.
Он выпустил жабку из мешка, чтобы она глотнула свежего воздуха. Фиолетовая тушка тяжело упала на траву, серебряная лапка красиво замерцала в лунном свете. Жабка огляделась кругом, скуксилась, — и решительно залезла обратно в мешок.
«Пусть так», — решил Рету и принялся внимательно осматриваться в поисках подходящего убежища
Ветер затих, и широкое озеро, расстилавшееся перед ним, было спокойно. На той стороне Рету различил очертания могучих крон. Очень похоже на эльфийские заветные леса.
С этой стороны озера леса не было. Поросшая отдельными купами деревьев равнина тянулась вплоть до гряды невысоких холмов. Оттуда брала начало речка, впадавшая в озеро неподалеку от того места, где Рету бухнулся в спокойные воды.
А в устье речки чернели развалины.
По равнине неторопливо бежала стая волков, проверяющая свои охотничьи угодья. Их логово было в укромной ложбине меж холмов неподалеку отсюда.
Луна светила ярко, в ее свете останки крылатой баронессы, пронзенной жезлом, находящиеся в мерцающем лавовом пятне, виднелись далеко вокруг.
Привлеченные запахом адской крови волки направлялись прямо к останкам, пока еще не замечая Рету на берегу озера
И требовалось быстро решить, что же делать и где опасней находится: в камышах или в развалинах. Конечно, будь его воля, Рету бы просто забрался на какое-нибудь дерево и отсиделся бы там до утра, но деревьев поблизости не было.
В развалинах могла скрываться всякая дрянь, начиная от орков и заканчивая какой-нибудь нежитью. А в камышах было мокро и холодно. В развалинах тоже было отнюдь не жарко, но если бы волки каким- нибудь чудом убрались, там можно наломать кустарника и развести огонь.
Но чудо запаздывало, а волки тем временем приближались. Волею богов они привыкли питаться всем, что подвернется на пути. И павшая баронесса была не самым необычным блюдом на этой нейтральной равнине.
За право первому отведать свежую добычу завязалась драка. Волчата учились вырывать свое из чужих пастей. Шум свары далеко разнесся по долине.
Пользуясь тем, что волки заняты, Рету решил перебраться. Он подумал, в развалинах надежнее — там хоть спиной к каменной стенке можно прижаться. Так ли оно было на самом деле, вопрос спорный. Но Рету подхватил мешок, обнажил клинок и стал осторожно перемещаться к развалинам.
Если смотреть от озера, они казались обманчиво близки, но на деле путь до развалин был перерезан многочисленными оврагами и промоинами. Какие-то из них помогали Рету, он делал в них передышку. Жабка, хоть и маленькая, была довольно увесистой. Были бы завязки подлиннее, Рету примостил бы ее на спину, но они обгорели во время взрыва стойки для мантий. Только жабкина цепочка не пострадала.
До развалин оставалось совсем немного, когда в очередной ложбине Рету нос к носу столкнулся с волком.
И волк прыгнул.
Рету, еще не сообразив, в чем дело, треснул волка мешком с жабкой и отскочил назад. Жабка взвыла дурным голосом. Рету, с клинком наготове, попятился.
Волк, припав к земле, приготовился броситься вновь. Это был чужак: не из тех волков, что терзали останки Адской баронессы. Он был ранен и очень голоден, а стая его вчера погибла, столкнувшись с орками. Увидев мальчика, волк не выдержал и обнаружил себя.
Жабкин вопль не остался незамеченным чуткими ушами.
Волк, вздернув верхнюю губу, тихо и люто рычал, готовясь кинуться. Рету, используя мешок как щит, а клинок как меч, отступал. И когда выбрался на ровное место, боковым зрением заметил, что попал в кольцо.
Привлеченные непонятным шумом волки бросили недоеденную баронессу и окружили ложбинку, с холодным любопытством наблюдая за поединком мальчика и чужака. Чтобы потом напасть на победителя.
