водопада.
Изящный терем Лидриэль был на восточной ветке, ей нравилось, когда первые солнечные лучи проникали сквозь полог листвы, сквозь узорчатые окна спальни, золотили копну ее волос и зажигали под спящими веками костры, пробуждая ото сна. Тогда она легко и радостно вскакивала и прямо босиком бежала танцевать на Огненной земле, приветствуя солнце.
Ей нравилось, что она, Лидриэль, солнечная танцовщица, что она способна исцелить почти любого и пламя ей не враг, а друг. Илиэль посмеивалась над нею и, возвращаясь из алтаря Галлеана, всегда стряхивала на сестренку несколько капель воды, утверждая, что гасит пожар, чтобы не заполыхал дом.
Тем вечером в тереме Лидриэль было темно. Солнечная танцовщица смотрела в окно на подступающий снизу туман, на утопающие в его клубах висячие лестницы, мостики между ветвями, цепи с фонариками. Губы ее обиженно кривились, а глаза были мокрыми.
Илиэль не будет дома до рассвета: около водопада сестрицу поджидает свежий любовник, дикий эльф. Не будь он диким эльфом, не считайся эта связь в нынешнее время глубоко порочной и незаконной, Илиэль в его сторону и не посмотрела бы, уж Лидриэль-то точно знает. И еще неизвестно, удосужилась ли в этот раз Илиэль спросить имя у своего нового возлюбленного, иногда она себя этим совсем не утруждает.
Таниэль тоже до утра не появится, улетела куда-то по своим загадочным делам,
А Лидриэль должна учиться. И засыпать с закатом. А потом учиться. Бесконечно учиться. Ну уж нет!
Она стремительно вскочила с плетеного кресла, хлопнула дверью терема и побежала подвесными тропами на юго-западную ветвь дома.
Там было пусто, как Лидриэль и предполагала. Каждая деталь убранства покоев старшей сестры говорила об отточенном, безупречном вкусе. Только хозяйка чувствовала себя там легко и свободно, все остальные резко ощущали свое убожество.
Но сейчас Лидриэль было не до приступов самоуничижения. Она бурей пронеслась по покоям, распахнула дверь гардеробной, придирчиво перемерила ворох платьев и безжалостно выбрала самое лучшее, опалово-молочное, тонкого переливающегося шелка, с золотыми вышивками, с мерцающими цветами из драгоценных камней по горловине и поясу.
Сестра его не успела надеть, только-только приготовила к очередному празднеству, на которое нужно было появиться при королевском дворе.
Лидриэль забрала роскошное платье.
Сделав одно черное дело, она легко и изящно перебежала по раскачивающимся лестницам в домик второй сестры, нависший над водой. Там она позаимствовала чудесные туфельки. Усеивавшие их бриллианты мерцали, как капли воды на солнце. Илиэль любила бриллианты — они ей напоминали о радуге над водопадом.
Вернувшись к себе, Лидриэль решительно выгребла из своей шкатулки все драгоценности, высыпала их на покрывало и придирчиво составила три кучки: в первую попали те, что ей самой очень нравились, во вторую те, что совсем не нравились, ну а в третью отправилось все остальное.
Задумчиво трогая самоцветы пальцем, Лидриэль размышляла, что же дальше.
Она решила уйти из дома, не знала только, куда податься. Куда ей хочется податься.
Появилась мысль уйти в разбойники.
Если прийти в лачугу шершней, которые так ловко маскируются, что от кустов не отличишь, они могут показать путь в укрытие. В укрытиях живут разбойники. На узких лесных тропинках с ними лучше не встречаться, они влет бьют все живое.
Настоящего разбойника сразу видно по роскошному шлему, сделанному из рогатой головы оленя. Из- под шлема так смешно торчат уши… У разбойника шарф цвета морской волны, блямба с пятиконечной звездой на шее, замшевые перчатки и амулетница с бахромой по низу. Они живописны.
Глаз у Лидриэль зоркий, если купить хороший лук, она вполне может стать великолепным стрелком… Вот тогда сестрицы ногти-то узорчатые и пообкусают с досады. А Лидриэль станет знаменитой разбойницей. Да. С алым шарфом. Алый шарф выше зеленого.
Речной туман уже начал заползать в терем, стелился по полу, подбирался к ложу.
Лидриэль поразмышляла дальше и поняла, что в разбойники не уйдет: разъяренные кражей сестрицы быстро ее разыщут даже на потайных тропинках, в эльфийских лесах для них нет преград, нет тайн и неприступных мест. И сделают посмешищем на весь Альянс, они такие. Надо вообще выбраться из эльфийских земель, посмотреть большой мир.
Тем более это даже проще сделать, чем искать лачугу шершней.
Лучше быть не разбойницей, а странницей. Это куда интереснее. И звучит роскошней. И на пути странников всегда попадается больше замков, чем на пути разбойников. А в замках балы, пиры, в общем, все, что позволит покрасоваться в бриллиантовых туфельках, а иначе зачем их красть?
Определив свой дальнейший жизненный путь, Лидриэль стала решительно собираться, отправив третью кучку драгоценностей обратно в шкатулку. В дорожную сумку вошли и платье, и туфельки, и драгоценности. И кое-что по мелочам.
Покончив со сборами, солнечная танцовщица покинула терем и начала спускаться к корням клена. Это было погружение на дно тумана. Мягкие замшевые сапожки Лидриэль, словно стачанные из осенних листьев, ступали на гладкие деревянные дощечки висячих троп, украшенные тонко вырезанными завитками, кругами и лепестками, — и оставляли влажные отпечатки маленьких ножек поверх узоров. Вверху просвечивал сквозь туман алтарь Галлеана, странно массивный на ажурных ветвях. Над ним крутились лопасти элементариума
В птичнике было на удивление тихо, видимо, грифоны спали, убаюканные туманом. Лидриэль расстроилась, что не поднялась туда, не почесала мягкие перышки на шее своего любимца, но, вспомнив, что отныне она знаменитая странница, все повидавшая, надменная и невозмутимая, обругала себя за детские привычки.
Висячая тропа закончилась у подножия клена, пошла обыкновенная дорожка.
В тумане слабо мерцал огонек конюшен у воды. Туда и нужно было попасть. Лидриэль требовался Файнос, предводитель кентавров. За ним с давних времен числился один должок. Пришло время его отдать.
У кентавров тоже было свое деление на тех, кто попроще, и тех, кто выбился в люди.
Простым кентаврам хватало ложбины у корней дерева. Многие так и спали на свежем воздухе, опершись на копье.
В конюшне же селилась голубая кровь, кентавры-латники и кентавры-герои. Там уже не стояли кучей, у каждого было свое стойло.
В конюшне царил густой, сложный аромат: конский запах мешался с казарменным, создавая могучую бронебойную комбинацию. Кентавры травили разные байки перед сном и играли в кости на круглом каменном столе посреди конюшни. Хохот, такой же мощный, как и запах, стоял над столом.
Чтобы привлечь к себе внимание, Лидриэль звонко постучала чьим-то копьем по чьему-то нагруднику. (Все это, тщательно начищенное, было развешено по стенам.) Хохот стих.
— Миледи? — цокая копытами, двинулся к солнечной танцовщице дежурный по конюшне.
— Вызови предводителя. Я снаружи подожду, около Круга леших, — приказала Лидриэль.
— Сейчас сделаю.
Лидриэль вышла из конюшни. Почти на ощупь пошла по склону вверх, в сторону зеленого мерцания. В Круг леших туман не просачивался, словно камни были надежной защитой от его щупалец.
В Круге было хорошо, сила струилась из земли, наполняла каждый кусочек тела Лидриэль стояла в центре круга, закрыв глаза и раскинув руки, и впитывала зеленоватое свечение.
Туман смягчал звуки, а склон был травянистым, поэтому стук копыт Файноса был почти не слышен.
Могучий кентавр возник в проеме между двумя каменными клыками. Остановился на границе, не осмеливаясь ступить дальше. Грива волнами струилась на круп. Мощную грудную клетку украшало ожерелье из зубов. На торсе был укреплен широкий пояс с металлическими бляхами. Массивные браслеты, украшенные самоцветами, обхватывали запястья.
