чтобы ослабить эту дружбу, считал себя жестоко обманутым. Ведь Жирафа – лучшую книжку на свете дала почитать ему первому – значит, он и есть ее самый первый товарищ! Она просто права не имела никому больше говорить про эту книжку. А она говорила Сане про нее и даже читала ему вслух на перемене – он сам это слышал, собственными ушами, и сердце у него от этого чтения куда-то укатилось.
Вот и стал он Саню задирать. Но Саня по обыкновению струсил и на слова Гончарова: 'Будешь приставать к Жирафе?' – отвечал: 'Не буду!' Но от Жирафы не отходил и за это каждый день ходил битый.
Как-то раз в школу приехал психиатр для освидетельствования некоторых детей. Наталья Савельевна решила показать ему двух своих учеников – Гончарова, пугавшего ее своим диким и необузданным нравом, и Саню, который был в классе самым лучшим двоечником, несмотря на бесчисленные ее попытки столкнуть его с этого пьедестала. Вездесущая Лена Травкина непонятным образом узнала о намерение Натальи Савельевны и расписала ожидаемый визит в самых подходящих для такого случая красках.
Наверное, поэтому Федя бился в руках Натальи Савельевны, как большая хищная щука в руках рыболова.
– Я не пойду, Наталья Савельевна, зачем?! Я не псих, я отличник!
Но Наталья Савельевна успокоила его и повела к психиатру, и, когда она вела его, ей почудилось вдруг, что Федя вздохнул и сказал: 'Эх, Наталья Савельевна!'
Она тогда подумала, что ослышалась, или, может быть, она тогда сама себе так сказала, но потом она все время жалела о своем решении, хотя в общем-то ничего страшного не произошло.
Психиатр был маленьким седым старичком с лохматыми белыми бровями и такой же пушистой бородой. Его глаза – живые, как капли ртути, – остановились на Феде, и Федя закричал не своим голосом:
– Не трогайте меня, я не псих!
– А кто такой псих? – весело спросил старичок и, запрокинув голову, засмеялся радостным смехом.
Федя с удивлением уставился на него и сказал:
– Ну какой на всех кидается.
– А ты?
– Я раньше был такой, особенно когда меня дразнили.
– Как же тебя дразнили?
– Свирепым Носорогом.
– Надо же! Очень опасное прозвище, – сказал старичок, прикрыв глаза ладонью, чтобы они не смеялись.
– Почему опасное? – заинтересовался Федя и перевел дыхание.
– Нагнись ко мне, Федя, я тебе открою тайну. Но смотри, чтобы никто ее не узнал.
Федя с опаской нагнулся к психиатру и услышал:
– Человеку с таким прозвищем угрожает большая опасность превратиться в настоящего носорога, если он будет продолжать драться и обращать внимание на тех, кто его дразнит. Об этом даже один писатель писал.
– Так что ж, ему совсем нельзя драться?
– В пределах нормы!
Федя ушел от психиатра и вернулся в класс под сильным впечатлением услышанного. Сколько ни пытали его первоклассники, он отвечал:
– В пределах нормы.
Сам он изо всех сил пытался понять, что значит драться 'в пределах нормы'. Не в силах справиться с решением, обратился за ответом к Соколовой, которая авторитетно заявила, что это значит – вести себя как остальные мальчишки и не вырываться далеко вперед.
Наталье Савельевне психиатр сказал, что Федя ему очень понравился и что мальчик не по годам физически развит. Но этот его разрыв с остальными исчезнет, как только проснутся в остальных дремлющие в них пока силы, и что Гончаров в скором времени превратится в овцу, потому что он один из тех счастливых и не подозревающих об этом людей, у которых сильно развито чувство собственного достоинства. И еще сказал, что из этого мальчишки в свое время будет толк. Возможно, он станет знаменитым хоккеистом, потому что доктор наблюдал за ним вчера вечером, когда он стоял в воротах, и он поразил доктора своим мужеством – так вот начисто и сразил. А живет доктор здесь, на Гражданке, в сороковых домах, поблизости.
Наталья Савельевна внимала врачу, как оракулу, но больше всего ее поразили слова про овцу, и она с удивлением спросила:
– Превратится в овцу?! Гончаров превратится в овцу?
– В будущем он должен намного смягчиться, и вы ему в этом поможете сами. Я в вас уверен! – засмеялся психиатр и обдал Наталью Савельевну таким пронзительным взглядом – как обнаружилось – очень синих глаз, что у нее мурашки побежали по телу, и она поняла испуг Гончарова и посочувствовала ему.
Жизнь третья
САНЯ ИВАНОВ – ЕСТЕСТВЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК
Когда теперь Наталья Савельевна смотрела на последнюю парту, где сидели Гончаров и Соколова, ей начинало казаться, что они самовольно нарушили границу первого 'А' и перебежали к ней неожиданно из будущего, которое она рассчитала для них до третьего класса (дальше ей не хватило фантазии), и что цветут они, как яблони в весеннем саду – нежно и празднично.
