– Ну а мое-то дело тут при чем? Я про этот институт впервые слышу. И про оружие анатомическое не знал…
– Тихо! Не анатомическое, а атомическое. От слова «атом».
– Да какая разница! При чем тут мое дело, можешь объяснить?
– Не могу, – пожал острыми плечами Васька, – не знаю. Я тебе факты выложил, ты и разбирайся. Я твой запрос записал на вечер, так что время у тебя до пяти часов. Потом не обижайся, обязан буду сообщить. Ты меня пойми…
– Да я понимаю, спасибо, что сказал. Значит, до пяти?
– До пяти…
– А дело, значит, могут и прикрыть. В обход Моралеса… Как считаешь?
– Не знаю, Стас. Может, не прикроют, но контролировать
«Мне только контроля
Романов ушел, сутулясь, руки в карманах. Весь какой-то нескладный, этакий человек-случайность. Стас вернулся в закуток.
– Значит, так, джентльмены, подробностей не будет, поэтому слушайте и запоминайте. С этим делом могут возникнуть проблемы. Какого рода, я и сам не знаю. Но не раньше пяти часов вечера. Поэтому даю вам час на ознакомление с материалами, и выезжаем на место взрыва. Приступайте.
Стас бросил папку на стол и вышел из закутка. Шенкель тут же устроился на его стуле.
– Я пойду кофе выпью, – сказал Стас, – но, если возникнут вопросы, я здесь.
Стас действительно пошел в отведенное под кухню помещение (которое, к слову, было в два раза больше того, что Моралес выделил под его группу), но далеко не кофе занимал его мысли. На кухне стоял отдельный телефон на тот случай, если кого-то понадобится срочно вызвать. При этом люди там не задерживались, и можно было спокойно позвонить. Стас понимал, что рискует, делая звонок, но ожидание все сильнее давило на него, а неизвестность рвала на части нервы. Волнение за друзей, за всю операцию, мысли о том, что он мог что-то пропустить, чего-то не учесть, – все это было невыносимо.
Он уже подходил к кухонному закутку, когда заметил Эльзу, стоящую, зажав трубку между ухом и плечом и отчаянно махавшую руками, пытаясь привлечь его внимание. Стараясь успокоить ринувшееся в карьер сердце, Стас подошел к стойке секретарши и принял из ее рук трубку. Звонил Шрам.
– Привет, Шрам, как дела? – слегка, наверное, переигрывая с бодростью в голосе, спросил Стас.
– Дела могли быть и лучше. Старуха на углу приняла посуду, а потом возьми да верни ее обратно. Доставила прямо домой, представляешь?
– Да что ты говоришь! – чувствуя, как грохот сердца в висках заглушает окружающие звуки, ответил Стас. Бруно арестовали на въезде в город, вот что значила эта нехитрая шарада. Арестовали, но потом отпустили, предварительно сопроводив домой. – А ты осмотрел посуду? Точно все в порядке?
– Ну, я пока не заходил домой, – ответил Шрам, – думаю попозже после работы забежать.
Разумно. Если Шрам пойдет к Бруно прямо сейчас, это будет слишком наглядно. А если после работы, то никакого криминала не будет. Просто один старый друг зашел в гости к другому старому другу после работы выпить пивка.
– Понятно, – ответил Стас. – Не знаю, как у меня тут будет с работой, но если что, я помогу.
– Спасибо, старик, – ответил Шрам и повесил трубку.
Итак, Бруно арестовали. Почему? И почему отпустили? Если из-за Скальпеля, то почему не пришли к Стасу, к Шраму и Арчи? Не исключено, что арест вообще не имел никакого отношения к минувшей ночи. Однажды Бруно уже арестовывали за просроченные права. Или же визита особистов стоило ждать с минуты на минуту каждому из них. Они готовы, как раз к этому все они готовы, заранее обсудили, что и как говорить, у каждого есть неплохое, проверяемое алиби. Наоборот, было странно, что их до сих пор не тронули. Ну а на крайний случай мешки собраны…
К черту, подумал Стас, так можно мозги сломать, а они, судя по всему, еще понадобятся. Он поблагодарил Эльзу и все-таки зашел на кухню. Сделал себе кофе и не торопясь двинулся к каморке. Что сейчас нужно, так это поработать. Раньше вечера все равно уже ничего не изменить и не узнать, наоборот, если они сейчас начнут дергаться, испортят все дело. Следует сосредоточиться на работе, выбросить из головы все мысли и ждать. День ожидания, как и думалось с самого начала.
В каморке трудилась его новая группа. Первый раз Стас почувствовал что-то вроде намека на гордость: его группа, работает над его делом… Да, в этом определенно что-то было.
– Как дела, господа детективы? Вопросы есть?
– Господин Бекчетов… – начал Беби-Бум.
– Давайте без господ…
– Хм… Я хотел уточнить, это все материалы по делу? Просто я не обнаружил ни отчета взрывотехников, ни опроса свидетелей по взрыву.
Отчет и опросы были, Стас это хорошо помнил. Причем они были в папке, когда дело сдавалось в архив. Пропасть они не могли, значит, их кто-то изъял. Стас с тяжелым вздохом открыл папку и пролистал до последней страницы, где имелась опись документов. Так и есть, опись новая, чужой почерк.
– Отчет был, – хмуро проговорил Стас, – и показания свидетелей тоже были… Похоже, неприятности начались раньше пяти часов. Ладно, джентльмены, не будем терять времени. Все вопросы по дороге. Судя по всему, есть серьезная вероятность, что сегодня же нас с этого дела снимут.
– Кто? – всколыхнулся Шенкель.
– Люди из богато украшенного дома, – вполголоса проговорил Стас. – Но группу распускать не станут, уверен. Так что давайте успеем сделать за оставшееся время как можно больше. Дмитрий и… э-э-э… Душка Джи? И Душка Джи. По приезде пройдетесь по округе, поговорите с людьми. Жилых домов там мало, сплошная индустриальная пустыня, но есть работники, сторожа и так далее. Короче, постарайтесь собрать новые показания. Но к делу, пока не скажу, не подшивать.
– Сделаем, – сухо кивнул Хворостов.
– Беби-Бум, на тебе сам взрыв. Походи, посмотри. Конечно, и времени прошло много, и снег еще этот, но мало ли…
– Много не нарою, – покачал головой крепыш. – Я бы, так сказать, и рад. Но детальное исследование, увы, при всем желании…
– Это я понимаю, – кивнул Стас. – Роб, у меня к тебе просьба, старик. По старой дружбе. Я ребят отвезу на место взрыва на своей машине. А ты спустись в гараж, пообщайся с народом. Детективы ведь не пешком туда ходили, правильно? Кто-то их отвозил, что-то видел.
– Будет сделано, – кивнул Шенкель.
– Только аккуратнее, между делом. А потом двигай к нам. Лишняя пара глаз не помешает.
– Лишняя пара глаз не лишняя, – усмехнулся Шенкель.
Ветер утих. Аэродинамические котлы уличных ущелий, зажатых между отвесными стенами небоскребов, редко давали устояться такому вот безветрию. Особенно зимой, когда роза ветров по-настоящему сходила с ума. И тем не менее случались порой такие мгновения тишины. Как перед артобстрелом, когда даже птицы умолкают, чувствуя недоброе.
В прозрачном воздухе кружили редкие хлопья снега, то ли сорвавшиеся с далеких крыш, то ли предвещающие новый снегопад. Заиндевевшие окна домов соперничали в изощренности ледяных рисунков, а любой звук казался невероятно отчетливым. Стоял тот вид утренних сумерек, вызванных непогодой, низкими облаками и ожиданием снегопада, какой бывает только в этих широтах и только в это время года. Насыщенная синева держалась долго, почти до одиннадцати, потом нехотя начинала растворяться.
Выйдя из дверей Управления, Стас прикурил, втянул воздух через нос и почувствовал, как мгновенно смерзлись все волоски в ноздрях. Медленно, прислушиваясь к скрипу снега под ногами, направился к машине. Снег скрипел, как неисправный стартер. Остальным он приказал отыскать пару термосов и наполнить их кофе. Мороз пробирался под пальто, обжигал щеки и шею, заставлял часто моргать. Горячий кофе определенно понадобится. И все же это был приятный, сухой мороз.
Стас невольно вспомнил балканский период войны, когда они штурмовали небольшое горное селение. Влага превращала воздух в льдистую субстанцию, которая вливалась в легкие и там оседала, заставляя
