Стас снова поднял телефонную трубку и позвонил в архив. Когда ответил усталый женский голос, попросил:
– Романова к телефону пригласите, пожалуйста.
Васька Романов был единственный знакомый Стаса среди яйцеголовых. Технарь, состоящий в штате обслуживающего персонала разностной машины. Как-то, еще во время курсов на звание младшего детектива, Стасу пришлось искать информацию по одному занятному персонажу, доктору Хорвату, мерзавцу, создававшему химические наркотики. В помощь Стасу тогда отрядили Романова.
– Да, алле?
– Вась, это Стас Бекчетов, помнишь?
– А, привет, помню, конечно. Что случилось?
– Да дело одно закрытое надо поднять. Дали «добро» на возобновление расследования.
– Нет проблем, Стас. Какой номер?
Стас назвал номер дела.
– Записал, – ответил Васька. – Пришлю с курьером. Тебе же наверняка срочно, как обычно?
– Ну, в общем, да.
– Ладно, жди.
Жди. По всей видимости, этот день должен был стать днем ожидания. Стас откинулся в кресле. Кресле, о котором совсем недавно мог только мечтать. Детектив, руководитель группы, собственное дело, собственное расследование. Но не было даже намека на радость, только общая усталость, которая напоминала сигнал воздушной тревоги: от нее невозможно было спрятаться.
На фанерной перегородке висели какие-то пожелтевшие фотографии и несколько вырезок из журналов. На вырезках в основном кинозвезды. Уже остывшие, уже почти безымянные. В киноиндустрии все происходит в обратном порядке, сначала актриса становится сверхновой, потом какое-то время светит и дарит тепло, а потом отходит на второй план, откуда редко возвращается… На фотографиях были запечатлены четыре человека, наверное, те, кто обитал в этом закутке до Стаса. А может, и раньше: ни одного знакомого лица. Костюмы, считавшиеся верхом шика лет пять назад, а теперь выглядевшие нелепо. У всех до одного шляпы с широкими полями и высокой тульей.
По залу отдела убийств распространялся бодрящий запах кофе. Надо бы сварить себе, подумал Стас, но не пошевелился. Он мог бы задремать сейчас, просто закрыть глаза и отключиться, но тяжеловесное, как солдатский ранец, ожидание не позволяло и этого.
В дверь заглянуло слегка помятое, но невероятно довольное лицо Роберта Шенкеля.
– Можно?
Стас кивком предложил ему зайти.
– Заходим, заходим, джентльмены, – сказал Роберт кому-то, стоящему вне поля зрения Стаса, и первым вошел в закуток.
Следом зашли еще двое: худощавый рыжий юноша, покрытый веснушками так щедро, что хотелось зажмуриться, и сумрачного вида мужчина средних лет с круглыми очками на носу и тщательно подстриженными усами. Казалось, что отсутствие котелка на его голове – чистая случайность, недосмотр. Четвертый, краснолицый крепыш, даже не попытался найти место внутри, так и остался стоять в дверях.
– Значит, так, – объявил Шенкель, – кого мы имеем представить. Вот этот юноша – Грегори Пен, или просто Душка Джи. В свое время промышлял по карманам на площади Атлантики, попался… По молодости лет дали условный срок, а он возьми да и запишись на курсы. Лучший по успеваемости во всем потоке. Город знает как свои пять пальцев, знакомства опять же есть нужные.
– Отлично, – кивнул Стас. – Лет сколько?
– В-восемнадцать, – ответил Грегори и залился отчаянным румянцем.
– Он слегка заикается, – пояснил Шенкель, – ну и это, как бы стесняется. Но мы отучим, я так считаю. А вот это, – Роберт кивнул на усатого, – Дмитрий Хворостов. В прошлом – боксер, воевал на Северо- Африканском, был ранен, после воссоединения жил во Втором Периметре. Сдал аттестацию, сразу пошел на курсы. На ринге – бог! Но это не главное, главное, Стас, как он стреляет! От пояса, в общем, почти не целится. И в яблочко! Всегда!
– Ну, – покачал головой Стас, – стрельба для нас как раз не главное. А вот то, что на ринге работаешь, это хорошо. На улице без кулаков сложно бывает. Главное – помнить, что преступник нам нужен живой и по возможности невредимый.
– Понимаю, – сухо кивнул Хворостов.
– Ну а в дверях, Стас, это просто легенда курса, – продолжал заливаться похмельным соловьем Шенкель. – Зовут Марк фон Гаупман, но это еще ладно. Мы его называем Беби-Бум, потому что данный человек во всем, что касается взрывов, разбирается, как я в карбюраторе. Даже лучше. А оно, как мне думается, в данном деле весьма кстати. После того взрыва-то…
– Меня зовут Станислав Бекчетов, – поднимаясь, представился Стас, – на ближайшее время я буду вашим руководителем. Насколько я понимаю, Роберт ввел вас в курс текущего расследования. Само дело с минуты на минуту пришлют из архива курьером. Если есть вопросы, задавайте.
Хворостов кашлянул в кулак, привлекая внимание, и спросил:
– Скажите, господин Бекчетов, а по какой причине это дело было закрыто? Насколько я могу судить, в нем масса неподтвержденного материала, требующего проверки. Да и личность снайпера так и не была установлена.
– Не была, – кивнул Стас. Он пытался сосредоточиться на деле, понимая, что первая встреча с группой очень важна и в плане репутации, и в плане будущей совместной работы. Но мысли все время возвращались к ожидаемому звонку, и приходилось прикладывать усилия, чтобы снова вернуться в рабочее русло. – Да… Не была… Дело закрыли по указанию сверху, и причины для меня так же непонятны, как и для вас. Именно по этой причине я и настоял на том, чтобы было проведено дополнительное следствие.
– А это п-правда, что во время ра-асследования кто-то по-огиб? – глядя в пол, спросил Душка Джи.
– Правда, – ответил Стас, садясь, – да… правда. Погибла практически вся моя команда, во главе с руководителем, детективом Югирой. И не вижу смысла скрывать от вас, что одной из причин, по которым я настоял на повторном расследовании, была именно эта. Мои ребята погибли во время расследования дела, которое прикрыли, не закончив. На мой взгляд, это несправедливо.
– Это и есть несправедливость, – кивнул в дверях Беби-Бум. Стас поднял голову и увидел за плечами здоровяка Ваську из архива. Тот подавал странные знаки, и это всколыхнуло в душе Стаса новую волну тревоги. Почему он пришел сам, а не прислал курьера? Почему не вошел и не передал дело? Почему отзывает? Хочет поговорить с глазу на глаз? Зачем?
– Вась, ты чего там маячишь? – тщательно следя за интонацией, спросил Стас. – Дело принес?
– Да-да, принес, – кивнул Романов, – выгляни на пару слов.
Беби-Бум посторонился, пропуская Стаса. Васька кивнул, отзывая его в сторону, потом показал знакомую папку с делом снайпера, ткнув в ярко-красный штамп, которого Стас не помнил. На нем значилось: «А-29».
– Знаешь, что это такое? – вполголоса спросил Васька.
– Нет… А должен?
– Этот штамп, Стас, значит, что, если в архиве будет запрошено дело вот с такой штукой, работники обязаны сообщить в отдел внутренних расследований. В Особняк.
– Первый раз слышу. И ты уже сообщил?
– Нет, – покачал головой Романов, – но сообщу.
– Ясно. Случайно не знаешь, с какого перепугу такие строгости?
– Случайно знаю. Но именно случайно, если кто-то пронюхает, что я трепался…
– Вась, – Стас тоже понизил голос, – ну ты же меня знаешь. Никому ни слова, ручаюсь.
Романов настороженно огляделся, потом заговорил совсем уж шепотом:
– Я всех подробностей не знаю. Но вроде бы есть какой-то военный институт, где разрабатывают оружие против упырей. Такое, чтоб не по одному их убивать, а накрыть всех сразу. Атомическое оружие называется. Правда или нет, не в курсе, но все дела, имеющие отношение к этому институту, проходят под грифом «А-29»…
