25. Поэтому пусть никто не говорит, что не следует упрекать отступившего от пути праведного, но надлежит лишь молиться Господу о его возвращении и о его пребывании [в добре]; никто рассудительный и верный пусть не говорит так. Ведь если он призван по намерению [Божию], то и когда упрекают его, Бог, без всякого сомнения, обращает это ему во благо. А так ли призван он, – поскольку неизвестно это тому, кто упрекает, пусть совершает он с любовью то, о чем знает, что это надлежит делать; ведь он знает, что такового должно упрекать. А Бог явит при этом или милосердие, или правосудие; милосердие, если тот, кого упрекают, щедростью благодати извлечен из массы погибели и находится не среди сосудов гнева, готовых к погибели, а среди сосудов милосердия, уготованных Богом к славе (Ср.: Рим 9:22-23); а правосудие – если осужден он с теми, с кем не предопределен.
Глава 10. Новый вопрос: Что думаем мы о первом человеке, который также не пребыл в добре?
26. Здесь возникает другой вопрос, которым вовсе не следует пренебрегать, но надлежит с помощью Божией, в руке Которого и мы, и речи наши (Ср.: Прем.7:16), приступить к нему и его разрешить. Ибо спрашивают у нас, что думаем мы о первом человеке в отношении упомянутого дара Божия, то есть пребывания в добре до конца. Ведь он, несомненно, был сотворен без всякого порока правым. И я не стану говорить: «Если он не имел пребывания [в добре], то как мог быть без порока, ведь ему недоставало столь необходимого дара Божия?» Ибо на это возражение легко можно ответить [так]: у него не было пребывания [в добре], поскольку он не пребыл в том благе, в силу которого был без порока, ведь он начал иметь порок с того момента, как пал; и если начал, то прежде чем начать, разумеется, был без порока. Ведь не иметь порока – это одно, а не остаться в той благости, в которой нет никакого порока, – другое. Ибо тем самым, что не говорят о нем как о никогда не бывшем без порока, но как о не пребывшем без порока, без сомнения, показывают, что он был без порока, и укоряют, что в таковом благе он не пребыл [до конца]. Однако скорее нужно поднять другой вопрос и тщательно разобрать его, а именно как ответить нам тем, кто говорит: «Если бы он имел дар пребывания в той праведности, в которой был сотворен без порока, то, несомненно, и пребыл бы в ней, и если пребыл бы, то, разумеется, не согрешил бы и не отступил от этой своей праведности и от Бога. Но истина возглашает, что он согрешил и сделался отступником от добра. Значит, не обладал он [даром] пребывания в этом добре, а если не обладал, то ясно, что и не получил [этого дара]. Ведь как мог он и получить пребывание [в добре], и не пребыть? Далее, если он потому не имел [пребывания], что не получил, то разве согрешил, не пребыв, тот, кто не получил пребывания? Ведь нельзя сказать: «Потому не получил, что не был отделен от массы погибели щедростью благодати». Ибо не было этой массы погибели в человеческом роде, прежде чем согрешил тот, от кого берет начало порочное происхождение».
27. Мы же, в ответ на это, весьма спасительно исповедуем то, во что православно верим, а именно что Бог и Господь всего, сотворивший все весьма хорошим, предузнавший, что из добра произойдет зло, и нашедший более приличествующим Своей всемогущей благости сделать из зла добро, чем просто не позволить, чтобы возникло зло, так устроил человеческую и ангельскую жизнь, что сперва явил в ней, на что способно их свободное решение, а затем – что могут дар Его благодати и суд справедливости. Итак, некие ангелы, главой которых является тот, кого зовут диаволом, по своему свободному решению сделались отступниками от Господа Бога. Однако, отступив от Его благости, благодаря которой были блаженны, не могли они уклониться от Его суда, вследствие которого сделались несчастнейшими. А прочие [ангелы] при помощи того же самого свободного решения устояли в истине и удостоились знать вполне достоверную истину о том, что никогда уже не случится их падения. Ведь если даже мы из Священного Писания можем узнать, что святые ангелы уже никогда не падут, то насколько больше известно это тем, кому истина открыта в более высокой степени? Ибо нам обещана блаженная жизнь без конца и равенство ангелам (Ср.: Мф.22:30), и на основании этого обетования мы уверены, что когда после суда достигнем таковой жизни, уже не отпадем от нее; и если этого ангелы о себе не знают, то мы были бы не равны им, но блаженнее их. А Истина обещала нам равенство с ними. Итак, ясно, что они знают в созерцании то, что мы знаем верой, а именно что уже не будет падения какого-либо святого ангела. Диавол же и ангелы его, хотя и были блаженны прежде, чем пали, и не знали, что предстоит им впасть в несчастье, однако их блаженство могло бы еще более возрасти, если бы при помощи свободного решения они устояли в истине, пока не получили бы этой полноты высшего блаженства, так что, приняв как некую награду за пребывание [в истине] подаваемое Духом Святым великое изобилие любви Божией, в конце концов вообще не могли, бы пасть и знали бы это о себе со всей достоверностью. Этой полноты блаженства они не имели: но так как не знали о своем грядущем несчастье, то без какого-либо порока наслаждались хотя и меньшим, но все же блаженством. Ведь если бы они знали о своем грядущем падении и вечном наказании, то вовсе не могли бы быть блаженны, ибо страх такового зла принудил бы их уже тогда быть несчастными.
28. Так и человека [Бог] создал обладающим свободным решением, причем хотя и не знающим о своем будущем падении, однако блаженным, поскольку он понимал, что и не умереть и не стать несчастным находится в его власти. И если бы [человек] пожелал остаться в этом праведном и непорочном состоянии при помощи упомянутого свободного решения, совершенно без всякого опыта смерти и несчастья, то получил бы в награду за подобное постоянство полноту блаженства, благодаря которой блаженны святые ангелы, так что вовсе не мог бы он пасть и достоверно знал бы об этом. Ведь он не мог бы даже в раю быть блаженным и пребывать там, где не приличествовало быть несчастным, если бы предведение его падения сделало бы его несчастным вследствие боязни [претерпеть] таковое зло. Однако поскольку по свободному решению он оставил Бога, то подвергся праведному суду Божию и был осужден со всем своим родом, который, заключаясь еще в нем
